Эпоха просвещенного абсолютизма Екатерины II

  Современное "Наказу" российское  и зарубежное общество с восторгом восприняло государственный либерализм этого акта. Текст закона неоднократно переиздавался - всего до семи раз тиражом свыше 5 тысяч экземпляров (что было огромной цифрой). "Наказ" перевели на все европейские языки, даже на латинский и новогреческий, выходили новые переводы и за границей. С введением школьной реформы 1782 году он был обязателен для изучения в школе: напечатаны даже специальные прописи для обучения письму с избранными статьями "Наказа".

  Павел 1 относился  к "Наказу" отрицательно, но с воцарением Александра 1 екатерининские постулаты вновь вошли в оборот. Важнейшие статьи "Наказа" затем ограничено перешли в основные государственные законы.

 

 

3.1.2. Государственное  управление.

 

Первые пять глав фиксировали  самые важные принципы власти государственного правления в России как непререкаемые, "фундаментальные" начала жизни общества вообще. (В "Наказе" было и небольшое введение, где Екатерина развивала мысль о том, что стремление закона к блаженству каждого и всех есть и правило христианского вероучения).

Одна из самых первых статей "Наказа" провозглашала  Россию европейской державой. У этого  положения был важный политический подтекст: следуя критериям Монтескье, все закономерности европейской государственности присущи России, несмотря на ее особую обширность. Главная из таких закономерностей - «Государь в России самодержавный; ибо никакая другая, как только соединенная в его особе власть не может действовать сходно с пространством такого великого государства» (ст. 8). А «всякое другое правление не только было бы России вредно, но и в конец разорительно» (ст. 11). Однако у новой, правовой, монархии новая цель: все действия людей «направить к получению самого большого ото всех добра» (ст.13), способствовать процветанию общества, гарантировать права граждан-подданных. Государь не может и не должен везде править сам, хотя именно он полагался юридическим источником всякой власти в государстве (это показывает, что «Наказ» вполне сохранял абсолютизм монархии).

  В стране должны  существовать подчиненные монарху «правительства» - учреждения, которые проводят в жизнь законы, но могут вместе с тем и ходатайствовать о выявленных недостатках этих законов. Особым учреждением, с особыми правами, был Сенат. На Сенат возлагались функции конституционного контроля за действиями других властей «сходственно с законами, во основании положенными, и с государственными установлениями» (ст.25).

  Законность и законы  не должны стать в государстве  самоцелью, они обязаны «предохранять безопасность каждого особого гражданина». Все равны перед государственным законом, провозглашалось в Наказе: «Равенство всех граждан состоит в том, чтобы все подвержены были тем же законам» (ст.34). Но не более.

Чрезмерное понимание  равенства, стремление к стиранию различий между бедными и богатыми, между разными чинами и званиями, «когда всяк хочет быть равный тому, который законом поставлен быть над ним начальником» - это «умствование» равенства, гибельное для общества (ст.503). Законы должны охранять и «вольность» гражданина, которая, однако, заключается в том, «чтоб делать все, что кому угодно» (ст.36). В правильном государстве «вольность» есть право делать то, что «законы дозволяют».

 

3.1.3. Государь и закон.

 

  В главах 6 и 7 в  общей форме фиксировались правила  построения такого законодательства, где «вольность» граждан уживалась бы с самодержавным правлением.

  Следуя мысли Монтескье,  Наказ отмечал, что законы в  обществе связаны со многими  факторами: верой, климатом, политикой  правительства, правами. Все это  формирует исходное «народное умствование» (современно говоря, менталитет). Правильные законы должны следовать этому духу народа. «Ничего не должно запрещать законами, кроме того, что может быть вредно или каждому особенно, или всему обществу» (ст.41). Если народ делает что-либо без принуждения, значит, делает это охотно и хорошо - в этом главное правило лучшей государственной политики. Однако, отмечалось в Наказе, не всегда самые полезнейшие дела и разумные меры находят ответ в народных умах: нравы грубеют. Такое острое противоречие между властью и осознанными потребностями нации следует решать путем всемирного просвещения, «приуготовление умов» (имеется в виду просвещение в широком смысле, не школьном). «Для введения лучших законов необходимо потребно умы людские к тому приуготовить».

 

3.1.4. Уголовное право  и судопроизводство.

 

Главы 9.9 и 10 специально устанавливали  конкретные принципы законодательства в самой острой сфере, причем не только для 18 века, - сфере уголовного права и судопроизводства.

  Правильно построенный  уголовный закон провозглашался важнейшей гарантией гражданской «вольности». Правильно - значит не произвольно, единство по хотению законодателя. Наказание должно следовать из природы самого преступления, и в моральном обществе изобличение в преступлении есть едва ли не самое большое наказание. Наказ категорически воспрещал любые жестокие по форме наказания: «Все наказания, которыми тело человеческое изуродовать можно, должно отменить» (ст.96), сокращал возможные случаи смертной казни.

Суд - также учреждение не столько карательное, столько орган охраны общества и гражданина, но он не должен быть произвольным в толковании права и законов, и то для того, чтобы сомнения не было о свободе и безопасности граждан (ст.98).

  Суд, однако, действует  в реальном сословном обществе. Это признает Наказ очевидным. Поэтому в таком обществе гарантии судебной справедливости должны заключаться в участие выборных представителей от сословий в рассмотрении дел: тогда дворян будут судить дворяне, крестьян - крестьяне и т.д. Делу охраны прав должны в особенности служить процессуальные порядки, и чем они сложнее, тем больше гарантий прав (весьма любопытное положение!).

 Впервые в русском  праве (да, и пожалуй, и во  всем тогдашнем европейском законодательстве) Наказ запрещал применять на следствии пытки: «Употребление пытки противно естественному здравому рассуждению» (ст.123).

 

3.1.5. Гражданское право.

 

  Главы 11-18 посвящались  законодательству в социально-правовой  сфере и, говоря современным  языком, гражданскому праву.

  Общество разделено на три сословия, исходя из естественного и исторического различия занятий. Дворяне служат государству, крестьяне пашут землю, торговцы торгуют. Очевидно, что место дворянства важнее и почетнее. Поэтому ему гарантируются особые привилегии на службе, в собственности. Но и для крестьянства важно "учредить что-либо полезное", а главное охранить его законами от злоупотребления со стороны помещиков. Так называемый "средний род людей", третье сословие, особая забота императрицы. «Я заведу у себя в империи всякого рода сословия, - сообщала Екатерина г-же Жоффрен еще в июне 1765 года, - я вполне сознаю достоинства вашего строя». Позже она добавляет: «Еще раз обещаю вам среднее сословие...» К третьему сословию Екатерина II причисляет в Наказе «всех тех, кои не быв дворянином, ни хлебопашцем, упражняются в художествах, науках, в мореплавании, торговле и ремеслах», а так же питомцев воспитательных домов, училищ, детей чиновников и других разночинцев.

Итак закон должен охранять всех, но гражданские права  предоставляются соответственно сословно.

  Основа экономического  процветания общества - земледелие  и собственность. «Не может земледельство процветать тут, где никто не имеет ничего собственного» (ст.295). Земледелие - главный труд людей, промышленное производство полезно, но не должно особенно отвлекать от земледелия (так смотрел на эти вещи весь 18 век). Вообще состояние экономики и состояние общественной морали - далеко не такие далекие вещи, как покажется на первый взгляд: «Гордость приводит человека устраняться от трудов, а славолюбие побуждает уметь трудиться лучше пред другими» (ст.307). Для обогащения общества важна и торговля. Однако если законы ее притесняют, она «убегает» в другие земли. Но регулирование торговли - обязательное правило: «Вольность торговли не то, когда торгующим дозволяется делать, что они хотят» (ст.321). Эта же статья, на мой взгляд, так же намекает на постоянные просьбы мещан полностью монополизировать любые виды торговли в пользу городского населения, лишить права торговли крестьян. Понятно, что такие требования, вытекали исключительно из личностных корыстных интересов; вряд ли кто-либо из таких просителей задумывался по поводу общего блага страны, процветания торговых отношений. Однако императрица мыслила иначе.

 

 

 

 

3.1.6. «Народ Российский учинится во свете благополучнейшим».

 

  Последние, 19 и 20 главы  Наказа устанавливали некоторые  правила в отдельных вопросах законодательства. Декларировалась свобода вероисповедания, исходя из того, что "гонение человеческие умы раздражает". Стоит также заметить по этому поводу, что в своих записках Екатерина отмечает: «Не думаю, чтобы полезно было заставлять наши нехристианские народности принимать нашу веру».

Запрещались чрезвычайные, не предусмотренные законом суды.

Запрещалось крайне широко трактовать государственные преступления. Впервые в русском праве (так привыкшем к тому, что жест, неосторожное слово или усмешка куклы-Петрушки повлекут розыск по «слову и делу Государеву») фиксировались: «Слова не составляют вещи, подлежащей преступлению; часто они не значат ничего сами по себе, но по голосу каким произносятся…» (ст.482).

 Вообще законы надо  писать ответственно, вразумительно,  законы «не должна быть тонкостями, от остроумия происходящими наполнены». «Законы делаются для всех людей, все люди должны по оным поступать, следовательно, надобно, чтобы все люди оные и разуметь могли» (ст.458). Если соблюсти все эти конституционные принципы в новых законах, завершался Наказ, то и «народ Российский, сколько возможно по человечеству, учиниться в свете благополучнейшим».

.

3.2.  Деятельность Комиссии уложения.

Опубликовав Наказ как  декларацию, Екатерина не собиралась останавливаться на достигнутом. Идеи, воплощенные в ее труде, она намеревалась воплотить в официальный, имеющий юридическую подоснову документ, благодаря еще одному новшеству, берущему корни из идей Просветительства.

14 декабря 1766 года императрица  опубликовала указ о сочинении  проекта Уложения.

 Для составления  нового кодекса манифестом 14декабря  1766г. были созваны в Москву  представители сословий и присутственных мест. Их собрание получило название «Комиссии для сочинения проекта нового уложения». В Комиссии представители выбирались следующим образом: одни части населения посылали представителей уезда, другие - от провинции, третьи - от отдельного племени, четвертые от присутственного места, одни избирали посословно (дворяне и крестьяне), другие - по месту жительства (горожане – домовладельцы, инородцы). Частновладельческие крестьяне были лишены права иметь своих представителей в совете. Не было и прямых представителей духовенства. Депутат обеспечивался на время пребывания в комиссии казенным жалованьем и должен был привезти в Москву инструкцию от своих избирателей с их  просьбами и пожеланиями. Эти инструкции получили названия депутатских наказов, а Наказ Екатерины стал называться «большим Наказом». Депутаты навсегда освобождались от казни, телесного наказания и конфискации имения, за обиду депутата виновный нес двойное наказание. 30 июля 1767 г. были открыты заседания Комиссии в Грановитой палате  в Москве. Всех представителей, явившихся в Комиссию, было 565 человек. Одна треть из них были дворяне, другая треть - горожане, из сельского класса до 100 и от присутственных мест было 28 представителей. Общее собрание Комиссии выделило из себя комиссии, которые должны были провести вспомогательные и подготовительные работы. Дирекционная комиссия,  руководила занятиями как частных комиссий, так и общего собрания. Она была главной пружиной всего дела. Так как отношения частных комиссий и общего собрания не были точно определены, то неизбежны были беспорядок и путаница в их деятельности. Так несовершенство внешней организации дела, его сложность и неопределённость создавали первое препятствие для успешного ведения дела.

 В ходе  деятельности Комиссии были и другие препятствия. Члены собрания привезли с собой более 1000 депутатских наказов, они должны были ознакомиться с ними, с теми нуждами и желаниями  русского общества, которые в них находились. Эти нужды и желания депутаты должны были соотнести с теоретическими желаниями наказа и слить их в гармонически стройный законодательный кодекс. Для этой цели надо было разобрать депутатские наказы и привести в систему их содержание. Этот кропотливый труд мог быть проведён только специальной комиссией,  а не собранием в 500 человек. Наряду с систематизацией депутатских наказов существовала другая подготовительная работа, не доступная общему собранию - систематизация или простое собрание старых законов. Пока обе эти работы не были исполнены,  общему собранию нечего было делать. Оно должно было ждать их исполнения и затем уже обсуждать приготовленные материалы и согласовать их с теорией. Но эту работу не собирались исполнять предварительно и ожидали её проведения от общего собрания. Екатерина на общее собрание возложила обязанность «читать закон, в поправлении которых более состоит нужды», и «читать наказы, разобрав по материям и сделав выписку». В этих словах прослеживается непонимание того, что подготовительные законодательные работы недоступны для большого собрания, не имеющего достаточного навыка в их проведении. Рядом с несовершенствами внешней организации стоит и неумелая постановка самих задач, смешение подготовительных работ с прямой обязанностью Комиссии. Всё это служило вторым препятствием к успеху дела.

         Познакомившись с наказом Екатерины, Комиссия приступила к чтению депутатских наказов и прослушала несколько крестьянских наказов. Не закончив этого дела, она перешла к чтению законов о дворянстве, а затем о купечестве. Потратив на  это около 60 заседаний, Комиссия занялась вопросом о правах остзейских дворян, но это дело постигла та же участь, что и предыдущих дел. В конце 1767 г. Комиссию перевели в Петербург, где она также переходила от одного предмета к другому и, в результате, ничего не достигла. В конце 1768 г. члены общего собрания были распущены по причине войны с Турцией. Частные комиссии работали немногим лучше.

         Екатерина чувствовала неуспех  дела, старалась ему помочь, посылала  наставления  в Комиссию и  не добилась ничего. Так рядом  с другими препятствиями неумение ближайших руководителей  дела мешало успеху дела. Екатерина оценив обстановку распустила общее собрание и оставила некоторые частные комиссии, которые работали до 1774 г. Общее собрание было распущено на время. Подготовительные работы не прекратились, но их обсуждение в общем собрании было отсрочено. Это был правильный шаг в ходе законодательных работ, но с 1775 г. Екатерина стала забывать о своей Комиссии и решила повести свою законодательную деятельность без её участия. Блестящие и широкие планы не осуществились, затея нового законодательства не удалась.