Исследование белорусской государственности

В культурно-духовно-религиозном  плане сотрудничества Москва в категорической форме отклонила предложение  о возможности строительства  на ее территории костелов. Таким образом, проекты уний и федераций Речи Посполитой и Московского государства 1587, 1590, 1598, 1600 гг. потерпели неудачу, хотя в целом они предусматривали военно-оборонительный союз, в котором были заинтересованы обе державы. Попытки Речи Посполитой расширить рамки отношений до уровня осуществления согласованной внешней политики, сблизить оба государства в торгово-экономическом, социальном, духовно-культурном плане и иных аспектах внутренней жизни не увенчались успехом. Каждая из сторон, включая позицию Великого княжества Литовского, которую наиболее выразительно представлял канцлер ВКЛ Л. Сапега, имела собственные интересы. Л.Сапега стремился отстоять и укрепить суверенитет Княжества в рамках федеративной Речи Посполитой, рассматривал союз с Московским государством как инструмент лавирования, по его неоднократному высказыванию, «inter Sсyllam et Charibdim» -- Польшей и Москвой. Провал объединительных попыток в их дипломатических формах подтолкнул правящие круги Речи Посполитой на авантюристический путь достижения своих целей.  

Это решение провоцировалось  картиной зыбкой внутриполитической ситуации, сложившейся в Московском государстве  в период правления Б. Годунова, «смуты», крайне усугубившейся в результате внезапной смерти царя в 1605 г. Король Сигизмунд ІІІ Ваза, намереваясь  распространить свое влияние на Москву, поддержал самозваных кандидатов на российский престол, получивших в истории  названия Лжедмитрия І и Лжедмитрия ІІ. После провала аферы Сигизмунд  ІІІ в 1609 – 1618 гг. развернул прямую интервенцию в Московское государство, в результате которой его сын 15-летний Сигизмунд IV Владислав согласно договору, подписанному в 1610 г. с боярами должен был править Российским государством вместе с Боярской думой. После свержения царя В.Шуйского «семибоярщина» в качестве временного правительства пригласила на трон официально провозглашенного царем России Владислава. Сигизмунд не отпустил сына в Москву, поскольку более склонялся к государственной унии Речи Посполитой и России, видя себя во главе этого образования.  

Однако понятно, что  такая акция не могла принести положительных результатов, не имела  будущего. Как известно, в 1613 г. Земский  собор избрал российским царем 16-летнего  Михаила Романова, хотя королевич  Владислав упорно сохранял формальный титул «царя московского и  всея России». Только в 1634 г. Владислав  согласно Поляновскому миру вынужден был отказаться от претензий на российский трон, обязался вернуть оригинал крестоцеловальной записи московских бояр о его избрании русским царем, получив за это «отступные» в размере 200 тыс. рублей . Времена, когда Великое княжество Литовское могло относительно самостоятельно и взвешенно определять судьбу своей государственности неуклонно уходили в прошлое. Речь Посполитая в целом все чаще выступала в качестве плацдарма, используемого соседями для достижения своих целей. Укрепление позиций магнатско-шляхетского сословия ВКЛ приводило к возникновению ряда сепаратистско-авантюристических проектов. Так, в 1655 г. часть правящей верхушки Княжества во главе в великим гетманом ВКЛ Янушем Радзивилом и его двоюродным братом Богуславом подписала со Швецией Кейданскую унию, означавшую дезинтеграцию Речи Посполитой, разрыв унии с Польшей и признание шведского короля Карла Х Густава великим князем литовским, т.е. объединение Княжества со Швецией на конфедеративной основе. 

Однако эта договоренность не получила поддержки большинства  шляхты Беларуси и Литвы. По Радноцкому договору 1656 г., подписанному наряду с представителем Швеции, Трансильванией, Бранденбургско-прусским государством и запорожскими казаками Богуславом, Радзивилом предполагался раздел Речи Посполитой при создании для последнего особого наследственного княжества . Ход военных событий помешал этим планам. На резкое ухудшение во 2-ой половине XVII в. внешнеполитического положения Речи Посполитой повлияли Северная война 1655 – 1660 гг. и война с Россией 1654 – 1667 гг., что породило поиски выхода из создавшейся ситуации опять же в сближении с Москвой. В ходе войны России с Речью Посполитой представители обеих воевавших сторон пытались достичь мира путем избрания на престол Речи Посполитой либо самого царя Алексея Михайловича, либо его сына. Но из этих переговоров ничего не вышло.  

В результате обсуждения сеймом 1658 г. подобные предложения были в категорической форме отвергнуты . Очередной «вечный мир», подписанный в 1686 г. с Россией был актом явного дипломатического поражения. Он ограничивал суверенитет Речи Посполитой, позволял Москве осуществлять «опеку» над ее православным населением, по существу по своему усмотрению вмешиваться в ее внутренние дела . На этом фоне интеграционные проекты, непосредственно касавшиеся белорусских земель ВКЛ все в большей степени приобретали обусловленный угрожающими обстоятельствами вынужденный характер. Речь Посполитая находилась на грани уничтожения своей государственности, что и произошло в конце XVIII в. вследствие ее разделов в 1772, 1793 и 1795 гг. между Россией, Пруссией и Австрией. Подводя итог сказанному можно констатировать, что белорусский исторический опыт государственно-политической интеграции в условиях, когда элита ВКЛ выступала в определенной мере самостоятельным субъектом этого процесса, исчерпывается периодом, рубеж которого – конец XVIII в.  

Последующие два  столетия нахождения ее в составе  Российской империи и Советского Союза дают основания утверждать, что Беларусь вплоть до 90-х гг. ХХ в., несмотря на ряд попыток изменить ситуацию, являлась лишь объектом, рассматриваемым иными государствами исключительно в контексте своих собственных геополитических, стратегических, национально-идеологических, экономических и территориальных интересов. Какие же выводы и уроки столь продолжительного интеграционного опыта Беларуси? История свидетельствует, что необходимость союзных договоренностей с другими государствами в давние времена диктовалась в первую очередь внешней угрозой, стремлением упрочить позиции перед лицом агрессии, обеспечить целостность страны, безопасность своих рубежей. Однако опыт показывал, что временные военно-оборонительные альянсы являются непрочными тактическими соглашениями. Заключаемые нередко с былыми противниками, они не обеспечивали долговременную безопасность в условиях постоянно изменяющейся геополитической ситуации.  

Следует также помнить, что в средние века начало войны  и установление мира являлись исключительной прерогативой государей. Ими велись дипломатические переговоры, от их воли зависело заключение межгосударственных соглашений, которые теряли силу в случае смены государя одной из договаривающейся сторон и требовали перезаключения на имя нового правителя. Практика заключения браков между представителями правящих в соответствующий период династий не оказывалась эффективным инструментом упрочнения договоренностей и союзов, а лишь усугубляла возникающие вопросы наследования престола, вызывала территориальные споры, вносила в них элемент международной интриги. Возникала необходимость новых, более эффективных форм конструирования и упрочнения союзов.  

Так рождалась идея перехода от персональных, династических  уний к политическим униям между  государствами в целом, гарантиями которых служили бы договоренности, подписанные от имени высших представительных органов, стоявших у руля руководства  государствами. В свою очередь это  предполагало наличие в государствах соответствующих стыкующихся легитимных равнозначных институций, разделяющих  с монархом власть, требовало унификации их функций и полномочий. По этому  пути шло последовательное развитие политической интеграции ВКЛ и Польши от Крева до Люблина и далее. Именно на этом «споткнулись» проекты федеративного  объединения Речи Посполитой и Московского государства. В то же время, анализ прошлого опыта (да и процессов современности) позволяет утверждать, что при всех усилиях, сохранения полного равенства интеграционных участников на практике может выглядеть в лучшем случае как декларируемая форма. Их дальнейшие взаимоотношения развиваются в постоянном отстаивании своих интересов с одновременным поиском точек соприкосновения, нахождения наибольшего консенсуса в различных аспектах интеграции. Понятно, что как и всякие интеграционные процессы, реализация уний определенным образом ограничивала суверенитет ее сторон, в данном случае – ВКЛ и Польши.  

Одновременно нельзя не обратить внимания на то, с какой  тщательностью разрабатывались  условия интеграции, отстаивались коренные государственные интересы ВКЛ, утверждались гарантии равноправия и федерализма, не позволявшие интеграции перерасти  в инкорпорацию. Справедливости ради необходимо отметить, что по мере интеграции позиции белорусского языка постепенно слабели, верхи общества все более  приобщались к более европеизированной  польской культуре, хотя «литвинское» самосознание еще долго оставалось прочным. Качественно новый этап истории Беларуси, кардинально изменивший судьбу ее народа, начался после разделов Речи Посполитой, инкорпорации ее земель в состав Российской империи. Интеграционный проект «держава двух народов» был насильственно прерван. Объективности ради следует отметить, что принятая 3 мая 1791 г. Конституция Речи Посполитой провозгласила ее суверенность как унитарного государства, ликвидировав разделение на Корону и ВКЛ. В то же время белорусские земли, как составная часть Княжества сохраняли определенные права и атрибуты своей государственности: король имел также титул великого князя литовского, в ВКЛ оставалось отдельное судопроизводство, своя казна; предусматривалось равное представительство в сейме и его комиссиях. Местом проведения сеймов (соймов) была определена Варшава, но они могли проходить раз в три года и в Гродно .  

Вынужденная интеграция Беларуси в империю проходила  очень непросто. Она была направлена на слом былых порядков и традиций, унификацию по российским стандартам всех сторон жизни белорусского общества. Царское правительство рассматривало  Беларусь как «русскую провинцию  от Польши присоединенную» и проводило  в связи с этим соответствующую  политику. Однако устойчивое стремление польской, белорусской и литовской  элит к большей административной и правовой самостоятельности былых  составных частей Речи Посполитой: Короны и ВКЛ, сложная международная обстановка начала ХІХ в. вызвали к жизни проекты возрождения определенной государственности Польши и Княжества.  

Подобные планы  выдвигались и рассматривались  на самом высоком уровне, поскольку  император Александр І считал, что их воплощение в жизнь позволило  бы России нейтрализовать пронаполеоновские настроения польской и белорусско-литовской шляхты, склонить ее на сторону русской власти. Наиболее известными инициаторами подобных планов были Адам Ежы (Адам Юрий) Чарторыйский и Михаил Клеофас Огинский. Князь А.Е. Чарторыйский, происходивший из знатного литвинско-польского рода и являвшийся другом и советником Александра І, возлагая надежды на разгром коалиции Наполеона І, составил план послевоенного переустройства Европы, предполагавший восстановление Речи Посполитой, ВКЛ, в частности, в их былых границах в формате политико-династической унии с Российской империей. В 1810 – 1812 гг. он конкретизировал свои идеи, предложив в качестве основного закона обновленного государства принять модифицированную Конституцию 3 мая 1791 г. с сохранением Статута ВКЛ, 100-тысячной армии и других атрибутов государственности. Франко-русская война 1812 г. перечеркнула эти планы. 

 После победы  над Наполеоном было создано  лишь Польское королевство. После  смерти Александра, примкнув к  национально-освободительному восстанию  1830 – 1831 гг. Чарторыйский был лишен  княжеского титула и российского  дворянства. В эмиграции он предлагал  путем дипломатических переговоров с европейскими странами добиваться государственности Королевства Польского под скипетром Габсбургов, Гогенцоллернов или даже Романовых . По пожеланию Александра І в 1811 г. свой план возрождения ВКЛ представил М.К. Огинский. Согласно ему предлагалось создать отдельнную провинцию под названием Великого княжества Литовского, включающую часть его былых белорусских, а также некоторых украинских земель со столицей в Вильно. При руководстве провинцией императорским наместником, соответствующими структурами в Петербурге и Вильне она получала бы значительную автономию: признание основным гражданским законом Статута ВКЛ 1588 г., создание собственной высшей судебной инстанции, положение, при котором государственные должности в ВКЛ замещались бы исключительно коренными жителями и др. План был более детально развернут в проекте конституции ВКЛ, предлагавшей в частности наличие своего сословно-представительского двухпалатного органа – сойма, постепенную (на протяжении 10 лет) ликвидацию крепостной зависимости. В составе российских вооруженных сил планировалась организация отдельного войска ВКЛ .  

План Огинского, поступив на рассмотрение в правительственные  структуры, вызвал резко негативный отклик в консервативно-националистически настроенном российском общественном мнении. Предвоенная атмосфера 1812 г., последующие события сняли с повестки дня вопрос обсуждения плана государственного устройства белорусских земель в условиях нахождения в Российской империи того времени. В период боевых действий на отвоеванных белорусских землях Виленской, Гродненской, Минской губерний и Белостоцкой области Наполеоном было создано Временное правительство Великого княжества Литовского с двойной – местной и французской администрацией. Эти структуры разделили судьбу всех подобных образований, создаваемых в условиях военных действий: их основные функции свелись к обеспечению огромных потребностей французского войска.  

Это вызвало интенсивную  эксплуатацию населения, его недовольство и сопротивление, не приносило авторитета местной администрации, хотя часть уроженцев белорусских земель сражалась на стороне французов. Последующие варианты определения исторических путей развития Беларуси были связаны с 1-ой мировой войной, крушением в 1917 г. Российской империи, процессами ее дезинтеграции. Встали вопросы государственного устройства национальных окраин. Для Беларуси ситуация осложнялась оккупацией части ее территории войсками кайзеровской Германии, а также наличием массы стремительно большевизирующихся солдат Западного фронта. В этих чрезвычайно сложных условиях вопрос государственного устройства Беларуси имел широкий спектр мнений: от игнорирования ее национальных интересов вообще, создания белорусской автономии в составе Советской России, до провозглашения в марте 1918 г. независимого государства – Белорусской Народной Республики (БНР) в границах расселения и количественного преобладания белорусов. К последнему варианту толчком послужило подписание в 1918 г. Россией Брестского мирного договора, согласно которому 85% территории Беларуси передавались Германии, а остальные по существу присоединялись к России. Белорусов такой вариант «интеграции» естественно не устраивал. 

 Однако дальнейшая  история Беларуси развивалась  по сценарию большевистской России. Для Беларуси, ее народа это  был тернистый путь. Достаточно сказать, что после первого провозглашения коммунистами в Смоленске Белорусской Советской Социалистической Республики (Манифест 1 января 1919 г.) уже 16 января того же года решением ЦК РКП (б) из состава БССР были выведены и присоединены к России Смоленская, Витебская, Могилевская губернии, а две оставшиеся – Гродненская и Минская объединились с Литовской ССР. Создавалась так называемая Литовско-Белорусская Советская Социалистическая Республика (Литбел) со столицей в Вильно (Вильнюс), в правительстве которой не было ни одного белоруса. Это образование долго не просуществовало в связи с началом советско-польской войны 1919-1920 гг. В конце июля 1920 г., на этот раз в Минске, последовало второе провозглашение Советской Социалистической Республики Беларусь (ССРБ).