Интересы России на Кавказе в 19 веке

    Принятие решения об активизации кавказской политики в начале XIX в. не было простым для российского правительства. Внутренние проблемы, связанные с кризисом крепостнического строя, традиционное европейское направление во внешней политике, требующее постоянного внимания и средств, непрерывные войны с агрессорами – все эти обстоятельства не благоприятствовали созданию образа России, как великой и сильной державы, привлекательного во взаимоотношениях с народами Кавказа. В то же время и у России не было оснований считать хищнические и слаборазвитые в хозяйственном отношении многочисленные горские племена своими надежными союзниками в решении восточного вопроса и постоянными экономическими партнерами.

 Главная цель Российского  государства 

    Таким образом, главной целью государства становилось преодоление ментальных противоречий, чтобы предотвратить обострение взаимоотношений между народами, чьи территориальные границы были едиными. Это выразилось в формулировке “умиротворения горцев”, которая отражала суть восприятия происходивших событий российским обществом. Мирного сближения, возможного лишь при обоюдном стремлении к пониманию и сотрудничеству, не произошло. Обе стороны не проявили достаточно воли, разума и терпения, чтобы избежать кровопролития и колоссальных материальных затрат. Вмешательство иностранных держав, разжигавших религиозную и национальную ненависть, подстегивало и продлевало противостояние. Чиновничий бюрократизм и некомпетентность российской администрации в плане учета местных традиций и обычаев порождали недоразумения и недовольства, казачья “вольница”, соизмеримая с укладом жизни самих горцев, также нуждающихся и склонных к грабежам, в качестве примера соблюдения прав и законопослушания производила обратный эффект, и, наконец, образ жизни кавказских племен не соответствовал интересам и потребностям образованного общества, видевшего его архаичным и небезопасным.

    Миссию России на Кавказе в первой половине XIX в. следует рассматривать как более глобальный по своему значению процесс, нежели только основывавшийся на соединении с Закавказьем, вошедшим в состав империи. Идея распространения власти за пределы традиционного ареала обитания славянских племен на восточно-европейской равнине была связана с осознанием необходимости объединения как гарантии могущества государства, способного противостоять любой внешней агрессии. Единое пространство давало почувствовать многочисленным народам силу и возможность самореализации при сотрудничестве и взаимной поддержке. При более продуманной идеологической пропаганде такого исторического опыта Российского государства можно было бы ожидать больших успехов в политике на Кавказе. Однако горцы, не владевшие этой информацией, под воздействием мусульманских проповедников и английских агитаторов, при ментальной склонности к хищничеству, смогли увидеть в России лишь завоевателя, нарушавшего их привычный образ жизни.

 Геополитические интересы России  на Кавказе 

    Геополитическое значение Северного Кавказа как региона, оказывающего непосредственное влияние на военно-стратегическое преобладание на Ближнем Востоке, европейско-азиатскую торговлю, перспективного для сельскохозяйственного освоения и развития промышленности, а также как центра обмена культурными ценностями между народами признавалось, бесспорно, всеми государственными деятелями и просвещенной общественностью.

    Кавказские народы, имея все шансы (горы, обеспечивающие безопасность существования, теплый климат, способствующий развитию сельского хозяйства, восточное побережье Черного моря, дающее возможность вести активную и успешную морскую торговлю со всеми экономически развитыми странами, природные ресурсы – дерево, цемент, ископаемые и т.д., – позволяющие организовать свое производство и строительство, близость древнейших цивилизаций – письменность, счет, достижения в науке, искусство, перекресток основных сухопутных торговых путей) занять одно из лидирующих мест в международной политике, экономике и культуре, не использовали ни один из них, более того, изолировавшись от остального мира, переживали внутреннюю межплеменную рознь и испытывали недостаток в основных средствах существования.

    В России идея “государственности”, являясь основополагающей, выразилась в объединяющей роли славянского этноса (завершение этого процесса было прервано политикой западных держав, что и привело к необходимости взаимодействия с другими этносами), который, включая в состав своего политического образования различные соседние племена и народы, гарантировал не только безопасность их существования, но и перспективы взаимовыгодного экономического развития. Геополитическое пространство России становилось, таким образом, областью соединения и созидательного сотрудничества многообразных культур.

    Ситуация, в которой такой стратегически важный в военном и экономическом отношении регион, как Кавказ, не был представлен единым или несколькими самостоятельными юридически закрепленными сообществами, не отвечала реалиям политики XIX века. Уровень цивилизационного развития европейских стран требовал налаживания отношений со всеми экономическими партнерами на Востоке. К этому же стремилось и Российское государство. И поскольку путь на Восток проходил через Кавказ, Россия неизбежно должна была устанавливать мирные отношения с горскими народами. Отсутствие собственной государственности у горцев Кавказа, а значит и гарантий соблюдения определенных условий для безопасности и экономического сотрудничества, делало необходимым функционирование российской администрации как организующего и контролирующего начала, не обеспечиваемого самими горцами.

 Российские власти также  были заинтересованы и в большем  количестве незамерзающих баз  для своего флота, и в безопасных  торговых портах на Черном  море, дающих выход к основным  мировым рынкам – этому способствовал  и благоприятный режим Черноморских  проливов. Однако черкесы (так  принято называть местные племена), никогда не строившие собственных  городов на побережье, общались  с внешним миром только посредством  торговых колоний, основывавшихся  другими народами – греками,  римлянами, византийцами, генуэзцами  и турками, - привносившими свою  культуру, которая так и не  была воспринята туземным населением  и постоянно отторгалась. Парадоксальным  является факт полного отсутствия  собственного мореплавания, характерного  для всех народов, живущих на  побережьях. Таким образом, не  имея своих торговых пунктов  и флота, горские народы Северо-Западного  Кавказа не могли выступать  партнерами России на Черном  море.

    Налаживанию мирных долговременных связей народов России и Северного Кавказа препятствовал менталитет горцев, не склонных поддерживать и развивать подобные отношения. Становясь преградой в установлении цивилизационного взаимодействия между Россией и Востоком и территорией формирующегося антироссийского военного блока Турции и Ирана при посредничестве Англии и Франции, народы, населяющие Кавказ, провоцировали российские власти на более активные силовые действия.

 Религиозный фактор в кавказской  политике XIX в. 

    Российская Империя формировалась не только как многонациональное, но и как многоконфессиональное государство. Хотя преобладающую роль здесь всегда играло православие (момент принятия христианства неразрывно связан с началом образования Древнерусского государства), оно никогда не выступало как самостоятельный механизм, используемый на присоединяемых территориях для достижения полного “слияния”. И если испанские конкистадоры завоевывали Америку под знаменем католицизма, обращая в эту веру все туземные племена, русские несли прежде всего идею государственности, как идею объединения, а христианство – только как черту своего менталитета, не затрагивая местных традиций и обрядов.

    Прежде чем Россия вступила на Кавказ (соединяющий в себе язычество, христианство и различные течения ислама), она уже имела опыт сосуществования с мусульманскими народами (Казанское и Крымское Ханства, вошедшие в ее состав в XVI – XVIII веках). Не нарушая этнических традиций, Россия привносила в инородческие окраины элементы своей культуры, которые позволяли сближаться и развиваться взаимовыгодно. Русский народ не только не подавлял национальные особенности, но очень часто заимствовал многие из них (казачество, например, переняло горскую одежду). Привлечение инородческой аристократии в высшие государственные круги также являлось характерной особенностью функционирования российской администрации. Многие народы только с включением в состав Российской Империи обрели свою письменность (в том числе и адыги), возможность сохранять традиции, не противоречащие основным государственным законам.

    Знакомство с культурой северокавказских народов, входящих в состав Российской Федерации или живущих в независимых государствах Южного Кавказа, является важным элементом гражданской ответственности каждого россиянина. Только осознавая общность судеб наших этносов, мы можем выработать взвешенное отношение к представителям диаспор, выстроить гармоничные отношения с кавказцами, которые являются либо полноценными гражданами России, за века существования в едином государстве многократно доказавшими свою верность единому российскому народу, либо нашими друзьями и союзниками, принадлежащими к другим государствам, но связанными с ними веками общей славной истории.

    В 1824 году в Чечне поднял восстание Бейбулат Таймазов, служивший до этого в царской армии. Именно с восстания Таймазова борьба против русского владычества на Кавказе получила название религиозно-идеологическое обоснование - «мюридизм». Под лозунгами мюридизма стала разворачиваться не только борьба против русского наступления, но и война свободных горцев против собственных правителей.

    События на Кавказе в первой половине XIX в. приобрели характер религиозного противостояния (газават – священная война с неверными – как  война с русскими), скорее не в силу идейно-духовных различий, а вследствие ментальности горцев, склонных к воинствующему образу жизни и неприятию любых культурных ценностей извне.

А. Умнов – старший научный  сотрудник ИМЭМО РАН – в  статье “Российский Кавказ. Опасная  утопия: Роль ислама на Северном Кавказе  не следует преувеличивать” утверждает: “Что же касается Северного Кавказа, то до частично добровольного, частично вынужденного вхождения в состав Российской империи он представлял  собой конгломерат противостоящих друг другу местных сил разной клановой, этнической, государственной, а порой и конфессиональной принадлежности. Ислам, принятый большинством коренного  населения только к XIX веку, обычно лишь закреплял традиционные порядки, не претендуя на большее. Лишь в борьбе с Российской империей, да и то отнюдь не везде, мусульманской религии  удалось сыграть государствообразующую роль. Однако военная мощь государства, массовая эмиграция в Османскую империю не желающих признавать власть России, гибкий курс в отношении традиционных структур - все это привело сначала к подрыву, а потом и к краху местного исламского эксперимента”.

Заключение 

    Кавказская война имела огромные геополитические последствия. Установились надежные коммуникации между Россией и ее закавказской периферией. России удалось наконец прочно обосноваться в самом уязвимом и стратегически очень важном секторе Черного моря – на северо-восточном побережье. То же – с северо-западной частью Каспия, где Петербург до этого чувствовал себя не совсем уверенно. Кавказ оформился как единый территориальный и геополитический комплекс внутри имперской “сверхсистемы” – логический результат южной экспансии России. Теперь он мог служить обеспеченным тылом и реальным плацдармом для продвижения на юго-восток, в Среднюю Азию, также имевшую большое значение для обустройства имперской периферии.

    Иными словами, причины, ход и итоги Кавказской войны органично вписываются в более широкий процесс геополитического расширения Российской империи, еще не достигшей “естественно необходимых” пределов территориального насыщения и располагавшей соответствующим потенциалом – военно-экономическим и цивилизационным.

Список используемой литературы.

 Дегоев В.В. Кавказский вопрос в международных отношениях 30-60-х гг. XIX в. 1992.

Ильин В.В. Философия и методология  истории: Гуманитарные основания истории  как процесса // Международный исторический журнал. № 1, январь-февраль. 1999

 Фадеев А. В. Россия и  Кавказ в первой трети XIX века. М., 1961.