Диссидентское движение в СССР

3. Практика диссидентского движения

Своеобразным  днем рождения диссидентского движения многие считают 5 декабря 1965 года, когда  в День советской Конституции  на Пушкинской площади в Москве состоялся  «митинг гласности». Инициатором, которого был математик и поэт А. Есенин-Вольпин, этот митинг был ответом на арест Ю. Даниэля и А. Синявского, и призывом к властям соблюдать собственные законы.

По оценке Буковского, к памятнику Пушкина в назначенное время пришло около 200 человек. Вольпин и несколько человек рядом с ним развернули небольшие плакаты, но их быстро выхватили сотрудники госбезопасности; даже стоявшие рядом не успели прочесть, что было написано на плакатах. Потом стало известно, что написано было: «Требуем гласности суда над Синявским и Даниэлем!» и «Уважайте советскую конституцию!». 5 Как вспоминал об этих памятных днях сам А. С. Есенин - Вольпин, выступая на расширенном заседании кафедры отечественной истории новейшего времени Историко-архивного института РГГУ 17 января 1994 года, именно в его руках был плакат «Уважайте Советскую конституцию», что вызвало в свою очередь множество «недоуменных» вопросов у официальных чинов, во время его допроса. Задержали двадцать человек. Задержанных отпустили через несколько часов. В большинстве это были студенты. Все они и замеченные на площади в тот вечер были исключены из институтов.

Возможно, из-за такого непривычного в советских  условиях события, как демонстрация, власти не решились организовать закрытый суд. Однако в январе 1966 года суд  все-таки состоялся, и приговор был  жестким: Синявский и Даниэль  получили соответственно 5 и 7 лет лагерей  строгого режима.

Суд над  Даниэлем и Синявским показал, что  власти отказались от приписывания подследственным  террористических намерений и применения смертной казни за словесный «антисоветизм». Но власти продемонстрировали также  и то, что не намерены отказываться от практики репрессий за попытки  осуществить свободу слова.

После суда начал составляться посвященный  процессу самиздатский сборник «Белая книга», подобный «Белой книге» по делу И. Бродского. Ее составление взял на себя Александр Гинзбург - автор  одного из первых самиздатских журналов «Синтаксис».

За арестом  писателей последовала достаточно широкая кампания писем протеста. Стало понятно, что оттепель закончилась  и перед обществом встала насущная необходимость борьбы за свои права. Процесс по делу писателей и петиционная  кампания 1966 года провела окончательный  водораздел между властью и обществом, разделила интеллигенцию на своих и чужих. Подобное разделение в российской истории всегда приводило, и привело на этот раз к образованию сплоченной и организованной политической оппозиции.

Суд над  писателями был всего лишь одним  из признаков ресталинизации. В печати все чаще стали появляться произведения, оправдывающие и возвеличивающие Сталина, а антисталинские высказывания не пропускались. Усилилось давление цензуры, ослабленное после XX съезда. Эти тревожные симптомы так же вызывали многочисленные протесты, как индивидуальные, так и коллективные.

Особое  впечатление произвело быстро распространившееся по Москве письмо 25-ти виднейших деятелей науки и культуры Брежневу о тенденциях реабилитации Сталина.6 Среди подписавших это письмо - композитор Шостакович, 13 академиков, знаменитые режиссеры, артисты, художники, писатели, старые большевики с дореволюционным стажем. Доводы против ресталинизации были выдержаны в духе лояльности, но протест против возрождения сталинизма был выражен энергично.

В 1966 году в обществе началось открытое противостояние между сталинистами и антисталинистами. Параллельно происходило массовое распространение материалов самиздата антисталинской направленности. Наибольшую известность получили в эти годы романы Солженицына «В круге первом» и «Раковый корпус».7 Распространялись мемуары о лагерях и тюрьмах сталинской эпохи: «Это не должно повториться» С. Газаряна, «Воспоминания» В. Олицкой, «Тетради для внуков» М. Байтальского и др. Перепечатывались и переписывались «Колымские рассказы» В. Шаламова. Но наибольшее распространение получила первая часть романа-хроники Е. Гинзбург «Крутой маршрут». Продолжалась и петиционная кампания. Интеллигенция все еще писала письма с надеждой образумить власти. Наибольшую известность получили: письмо в ЦК КПСС 43 детей коммунистов, репрессированных в сталинские времена (сентябрь 1967 года) и письма Роя Медведева и Петра Якира в журнал «Коммунист», содержавшие перечень преступлений Сталина.8

Следующий период в развитии диссидентского и  правозащитного движения - 1968-1975 годы - совпал с удушением «Пражской  весны», приостановкой всяких попыток  преобразования политических институтов, погружением политической жизни  в состояние застоя.

В начале 1968 года петиционная кампания продолжилась. Обращения к властям дополнились  письмами против судебной расправы с  самиздатчиками: бывшим студентом Московского историко-архивного института Юрием Галансковым, Александром Гинзбургом, Алексеем Добровольским, Верой Дашковой. «Процесс четырех» был непосредственно связан с делом Синявского и Даниэля: Гинзбург и Галансков обвинялись в составлении и передаче на Запад «Белой книги о процессе Синявского и Даниэля», Галансков, кроме того, - в составлении самиздатского литературно-публицистического сборника «Феникс-66», а Дашкова и Добровольский - в содействии Галанскову и Гинзбургу. По форме протесты 1968 года повторили события двухлетней давности, но в увеличенном масштабе.

22 января  состоялась демонстрация в защиту  арестованных, организованная В.Буковским,  и В.Хаустовым. В демонстрации  приняли участие около 30 человек.  Во время процесса над «четверкой»  у здания суда собралось около  400 человек. 

Однако, как и в 1966 году преобладающей  формой протеста в 1968 году стали письма в советские инстанции.

Петиционная кампания также была гораздо шире, чем в 1966 году. Участвовали в петиционной  кампании представители всех слоев  интеллигенции, вплоть до самых привилегированных. «Подписантов» оказалось более 700. Подписантская кампания 1968 года не имела непосредственного успеха: Гинзбург был осужден на 5 лет лагеря, Галансков - на 7, и в 1972 году умер в тюрьме. Однако петиции и многочисленные выступления затормозили процесс свертывания демократии, не позволили сталинистам добиться полного реванша.

Весной - летом 1968 года развивался чехословацкий  кризис, вызванный попыткой радикально-демократических  преобразований социалистической системы  и закончившийся введением советских  войск в Чехословакию. Наиболее известным  выступлением в защиту Чехословакии стала демонстрация 25 августа 1968 года на Красной площади в Москве.⁹ Лариса Богораз, Павел Литвинов, Константин Бабицкий, Наталья Горбаневская, Виктор Файнберг, Вадим Делоне и Владимир Дремлюга сели на парапет у Лобного места и развернули лозунги «Да здравствует свободная и независимая Чехословакия!», «Позор оккупантам!», «Руки прочь от ЧССР!», «За вашу и нашу свободу!». Почти немедленно к демонстрантам бросились сотрудники КГБ в штатском, дежурившие на Красной площади в ожидании выезда из Кремля чехословацкой делегации.

Лозунги вырвали; несмотря на то, что никто  не сопротивлялся, демонстрантов избили и затолкали в машины. Суд состоялся  в октябре. Двоих отправили в  лагерь, троих - в ссылку, одного - в  психбольницу. Н. Горбаневскую, у которой  был грудной ребенок, отпустили. Об этой демонстрации узнали в СССР и во всем мире, узнал народ Чехословакии.

Переоценка  ценностей, происшедшая в советском  обществе в 1968 году, окончательный отказ  правительства от либерального курса  определили новую расстановку сил  оппозиции. Выделившуюся в ходе «подписантских» кампаний 1966-1968 годов, протестов против вторжения советских войск в Чехословакию, правозащитное движение взяло курс на образование союзов и ассоциаций - уже не только для воздействия на правительство, но и для защиты своих собственных прав.

В апреле 1968 года начала работать группа, выпускавшая  политический бюллетень «Хроника текущих  событий» (ХТС).10 Первым редактором хроники была Наталья Горбаневская. После ее ареста в декабре 1969 года и до 1972 - Анатолий Якобсон. В дальнейшем редакция через каждые 2-3 года менялась, в основном из-за арестов. Смена редакторов оставалась практически незаметной для читателей в силу неизменности стиля изложения и отбора материалов.

Редакция  ХТС собирала сведения о нарушениях прав человека в СССР, положении  политзаключенных, арестах правозащитников, актах осуществления гражданских  прав. За несколько лет работы ХТС  наладила связи между разнородными группами правозащитного движения. Хроника  была тесно связана не только с  правозащитниками, но и с различными инакомыслящими. Так, значительное количество материалов ХТС посвящено проблемам национальных меньшинств, национально-демократических движений в советских республиках, прежде всего на Украине и в Литве, а также религиозным проблемам. Пятидесятники, иеговисты и баптисты были частыми корреспондентами Хроники. Значительной была и широта географических связей Хроники. К 1972 году выпуски описывали ситуацию в 35-ти точках страны.

За 15 лет  существования «Хроники» было подготовлено 65 выпусков бюллетеня; распространение  получили 63 выпуска (практически подготовленный 59-й выпуск был изъят при обыске в 1981 г.; последний, 65-й, также остался в рукописи). Объем выпусков колебался от 15—20 (в первые годы) до 100— 150 (под конец) машинописных страниц.¹¹

В 1968 году СССР была ужесточена цензура в научных  изданиях, возрос порог секретности  для многих видов публиковавшейся  информации, началось глушение западных радиостанций. Естественной реакцией на это стал значительный рост самиздата и поскольку подпольных издательских мощностей не хватало - стало правилом отсылать экземпляр рукописи на Запад. Самиздатские тексты поначалу шли «самотеком», через знакомых корреспондентов, ученых, туристов, не боявшихся везти через границу «запрещенные книги». На западе некоторые из рукописей издавались и так же подпольно ввозились обратно в Союз. Так сформировалось явление, получившее сначала среди правозащитников название «тамиздат», роль которого в спасении интереснейших произведений отечественной литературы и общественной мысли еще предстоит понять.

Усиление  репрессий против инокомыслящих в 1968-1969 годах вызвало к жизни совершенно новое для советской политической жизни явление - создание первой правозащитной ассоциации.¹² Она была создана в 1969 году. Началась она традиционно, с письма о нарушении гражданских прав в СССР, правда, отправленного нетрадиционному адресату - в ООН. Авторы письма объясняли свое обращение следующим образом: «Мы обращаемся в ООН потому, что на наши протесты и жалобы, направляемые в течение ряда лет в высшие государственные и судебные инстанции в СССР, мы не получили никакого ответа. Надежда на то, что наш голос будет услышан, что власти прекратят беззакония, на которые мы постоянно указывали, надежда эта истощилась».¹³ Они просили ООН «защитить попираемые в Советском Союзе человеческие права». Письмо подписали 15 человек: участники подписантских кампаний 1966-1968 годов Татьяна Великанова, Наталья Горбаневская, Сергей Ковалев, Виктор Красин, Александр Лавут, Анатолий Левитин-Краснов, Юрий Мальцев, Григорий Подъяпольский, Татьяна Ходорович, Петр Якир, Анатолий Якобсон и Генрих Алтунян, Леонид Плющ. Инициативная группа писала, что в СССР «...нарушается одно из самых основных прав человека - право иметь независимые убеждения и распространять их любыми законными способами».¹⁴ Подписавшие заявили, что образуют «Инициативную группу защиты прав человека в СССР».

Деятельность  Инициативной группы сводилась к  расследованию фактов нарушения  прав человека, требованиям освобождения узников совести и заключенных  в спецбольницах. Данные о нарушениях прав человека и количестве заключенных  отправлялись в ООН и на международные  гуманитарные конгрессы. Международной  лиге прав человека.

Инициативная  группа просуществовала до 1972 года. К этому времени 8 из 15-ти ее членов были арестованы. Деятельность Инициативной группы прервалась в связи с арестом  летом 1972 года ее лидеров П. Якира, В. Красина.

Опыт  легальной работы Инициативной группы убедил остальных в возможности  действовать открыто. В ноябре 1970 года в Москве был создан Комитет  прав человека в СССР. Инициаторами были Валерий Чалидзе, Андрей Твердохлебов и академик Сахаров, все трое - физики. Позже к ним присоединился  Игорь Шафаревич, математик, член-корреспондент  АН СССР. Экспертами Комитета стали  А. Есенин-Вольпин и Б. Цукерман, корреспондентами - А. Солженицын и А. Галич.¹⁵

В учредительном  заявлении указывались цели Комитета: консультативное содействие органам  государственной власти в создании и применении гарантий прав человека; разработка теоретических аспектов этой проблемы и изучение ее специфики  в социалистическом обществе; правовое просвещение, пропаганда международных  и советских документов по правам человека. Комитет занимался следующими проблемами: сравнительный анализ обязательств СССР по международным пактам о правах человека и советского законодательства; права лиц, признанных психически больными; определение понятий «политзаключенный» и «тунеядец».

Хотя  Комитет был задуман как исследовательская  и консультативная организация, к его членам обращалась масса  людей не только за юридическим советом, но и за помощью.

Таким образом, можно говорить об особой культуре диссидентов. И именно эта культура, нашла поддержку и отклик в  обществе, она оказалась востребована.

4. Разгром диссидентского движения

С начала 70-х гг. аресты диссидентов в столице  и крупных городах значительно  усилились. Начались особые «самиздатские» процессы. Любой написанный от своего имени текст подпадал под действие ст. 190 или ст. 70 УК РСФСР, что означало соответственно 3 или 7 лет лагерей.¹⁶

Репрессии и судебные процессы к началу 70-х  гг. продемонстрировали силу тоталитарной машины государственной власти. Усилились  психиатрические репрессии. В августе 1971 года Министерством здравоохранения  СССР была согласована с МВД СССР новая инструкция, предоставляющая  психиатрам право насильственной госпитализации лиц, «представляющих общественную опасность» без согласия родственников больного или «иных окружающих его лиц». В психиатрических больницах в начале 70-х находились: В. Гершуни, П. Григоренко, В. Файнберг, В. Борисов, М. Кукобака и другие правозащитники. Особенно сильно психиатрические репрессии применялись в российской глубинке и в союзных республиках, в первую очередь на Украине. Диссиденты считали помещение в специальные психиатрические больницы более тяжёлым, чем заключение в тюрьмы и лагеря. П. Григоренко, дважды побывавший в таких спецпсихбольницах, замечал: «У больного специальной психиатрической больницы нет даже тех мизерных прав, которые имеются у заключённых. У него вообще нет никаких прав. Врачи могут делать с ним всё что угодно».¹⁷