Детство и юность Суворова

6 мая 1773 года Суворов  уже прибыл в местечко Негоешти, расположенное против сильной  турецкой крепости Туртукай, в  сорока километрах от Бухареста.  Суворов привез приказ Салтыкова  произвести нападение на Туртукай, чтобы отвлечь внимание противника  от нижнего Дуная и тем самым  облегчить наступательные действия  Вейсману и Потемкину. Участок  был вверен ему незначительный, задача поставлена второстепенная, подчиненный отряд не насчитывал  и двух тысяч человек. Ядро  отряда составил хорошо знакомый  Суворову по Петербургу Астраханский  полк - семьсот шестьдесят солдат.

 

А.В.Суворов решительно приступил  к подготовке штурма. Всю ночь по его распоряжению скрытно, так, чтобы  противник не догадался о готовящемся  наступлении, к берегу на телегах  подвозили лодки и прятали  их в камышах. Лодки должны быть готовы к переправе через Дунай в  любое время. Утром под руководством Суворова офицеры занялись обучением солдат.

В ночь на 9 мая Александр  Суворов едва не погиб. Турецкие конные ополченцы, выскочившие из засады, - четыреста спагов с ятаганами  наголо. Часть всадников бросилась  на русский лагерь, а тридцать спагов поскакали прямо на выбежавшего  из палатки А.В.Суворова. Один из них  занес над генералом ятаган, но тот отразил удар. В это мгновение  подоспели казаки. Остановленные  казаками турки были атакованы с  фронта и флангов карабинерами полковника Мещерского и отогнаны за Дунай.

Был отдан приказ начинать штурм. Расчет Суворова был таков: турки  думают, что после их набега русские  будут заняты восстановлением разрушенного и не подумают об ответных действиях. Поэтому атака будет для них  неожиданна и сведет на нет все  преимущество в численности. В лодках, заранее спрятанных переправился на турецкий берег. Турки поздно заметили русских, а открыв огонь, не смогли в  темноте вести его прицельно. Ни одно из ядер не попало в цель. Достигнув  берега, русские солдаты бросились  в атаку. Застигнутые врасплох турки  не смогли организовать достойного сопротивления  и защищались беспорядочно. В таких  условиях они были обречены на поражение. Решимость русского командира, внезапность  удара и личная храбрость каждого  солдата сделали свое дело. Успех  был полный и окончательный.

Командование армии, не ожидавшее  от Суворова такой прыти и никак  не предполагавшее подобного исхода ложной атаки, не воспользовалось этой победой. И вскоре неподалеку от Туртукая снова возник турецкий лагерь, который  спешно укреплялся: был насыпан высокий  вал, выкопан ров. А вскоре и планы  Румянцева изменились, и А.В.Суворов  получил приказ о настоящем уже  штурме нового турецкого лагеря.

Вторая атака Негоештского отряда на Туртукай была первоначально  намечена на 7-8  июня, когда главные  силы Румянцева осуществляли переправу  через Дунай, но Суворов в это  время был серьезно болен тяжелой  формой лихорадки, а военный совет  офицеров отряда счел задачу невыполнимой и отказался от нападения. Возмущенный  этим А.В.Суворов, не оправившись от болезни, решил хотя бы и с запозданием, выполнить намеченную задачу. Нападение состоялось в ночь с 16 на 17 июня.

В тот день А.Суворов лежал, борясь с приступом лихорадки. Получив  пакет от главнокомандующего, он встал, поддерживаемый с двух сторон, сел  за стол и в присутствии офицеров, склонившись над картой, составил подробную диспозицию предстоящей атаки.

Ночью, под прикрытием пушечной батареи, русский отряд начал  наступление. Турки отвечали лихорадочным огнем. Преодолев два глубоких рва, перевалив через вал, русские  солдаты вступили в рукопашный бой. Они теснили врага, когда турки  вдруг бросились в отчаянную  контратаку. Наступил решающий момент боя.

К тому времени Суворов, преодолев  лихорадку, смог с помощью адъютанта  сесть на лошадь. Как только он оказался в седле, его уже было не узнать. Во главе группы штабных офицеров, не отстававших от него ни на шаг, А.Суворов  оказался в самой гуще сражения. Завидев своего командира, который  еще утром не мог подняться  с постели, солдаты воодушевились. Пехота, поддерживаемая казаками, дружно бросилась в последнюю атаку.

Турки окончательно дрогнули. Они побежали, бросая оружие. Русским  досталось четырнадцать пушек, множество  судов, большие запасы продовольствия, более восьмисот пленных. И это  при том, что потери Суворова были ничтожны: всего шестеро убитых и  около ста раненых.

Авторитет А.В.Суворова в  армии неуклонно рос. Через некоторое  время ему было поручено очень  важное и ответственное задание: организовать оборону Гирсова - единственного  русского пункта на правой стороне  Дуная, противостоящего турецким войскам.

Прибыв на место, Суворов  по обыкновению незамедлительно  принялся за подготовку укрепительных  сооружений: велел построить несколько  шанцев, вырыть волчьи ямы, укрепить старый замок, который мог служить надежным укрытием русским войскам. И действительно, в один из сентябрьских дней турецкие войска пошли в атаку. Примерно шесть  тысяч кавалеристов и четыре тысячи пехоты строгими рядами наступали на русские позиции. Сражение было яростным и жестоким и вновь из него победителем  вышел Суворов, наголову разгромивший наступавших турок.

Потрясенная этим поражением, Турция заключила мир на выгодных для России условиях. Согласно подписанному в ию­ле 1774 годав Кучук Кайнарджи мирному договору к России отошли Керчь, Кинбурн и Азов; находившийся под протекторатом Турции Крым получал независимость.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

                                          На полях Италии.

 

В конце 1798 года Россия иступил;»  п составившуюся антн-французскую  коалицию (Англия, Австрия, Турция, Неаполи­танское королевство).

Русский флот под командой адмирала Ф. Ф. Ушакова от­плыл и  Средиземное море и занял Ионические острой;). Одно­временно было приказано  снарядить двадцатитысячный кор­пус  под начальством генерала Розенберга и двинуть его и Вену для  присоединения к авс1рннской армии.

Встал вопрос, кого назначить  главнокомандующим соеди­ненными  русско-австрийскими силами? Глава  английского правительства Питт выдвинул кандидатуру Суворова. Ав­стрийцы поддержали это предложение и  обратились к Павлу, прося послать  полководца, «коего мужество и подвиги  слу­жили бы ручательством в успехе великого дела».

Польщенный просьбой иностранных  правительств, Павел I послал ссыльному  фельдмаршалу упомянутый выше офици­альный рескрипт, приложив к нему частное  письмо с прось­бой забыть обиду  и принять предложение.

Суворов немедленно выехал в Петербург. Там он был «строчен с почетом императором и с  энтузиазмом всей ар­мией. В начале марта он уже был на пути в Вену.

Павел I обещал, что над  Суворовым не будет на этот раз  никакой опеки. Престарелый полководец решил с самого на­чала отстаивать обещанную ему независимость  в ведении военных операций. Приехав  в Вену, он отказался сообщить австрийцам свой план кампании, а получив план австрийского командования, просто перечеркнул  его. Он всячески подчерки­вал желание  сохранить полную самостоятельность, игнорируя настойчивые поползновения  австрийского командования на­вязать ему свой бездарный план.

Разработанный самим Суворовым  план кампании против могущественного  противника отличался исключительной глу­биной и целеустремленностью  и может служить прекрасным образцом его стратегии. Австрийский император  ставил перед ним задачу обезопасить  австрийские владения в Италии и  территорию самой Австрии. По Суворов  смотрел на эту зада­чу иначе: как на необходимый нсргый этап борьбы, как на подготовку решительного удара, который должен перенести военные действия к берегам Сены. Суворов имел в виду в дальнейшем организовать общее наступление на Францию.

Наступление в Италии должно было отвлечь силы неприятеля из Швейцарии  и из долины Рейна и тем содействовать  актив­ности союзников на этих театрах войны.

Первое сражение с французской  армией, во главе которой стоял  генерал Шерер, произошло в конце  апреля 1799 года на берегу реки Адды. Суворов, форсируя реку на широком фрон­те, приказал наводить мосты на флангах, а затем  неожиданно для неприятеля были наведены мосты в центре, и, прежде чем французы, оттянувшие свои, силы на фланги, успели опо­мниться, русская конница форсировала  реку.

К этому времени стало  известно, что Шерер заменен фран­цузским генералом Моро. Противником Суворова оказался энергичный и талантливый полководец.

— Мало славы было бы разбить  шарлатана, — сказал Суворов, имея в  виду Шерера. — Лавры, которые мы похи­тим у Моро, будут лучше цвести и зеленеть.

Не давая времени Моро стянуть к месту главной перепра­вы русско-австрийских войск свои распыленные  силы, Суво­ров вслед за конницей переправил на противоположный берег реки пехотные полки. Одновременно с этим по приказанию Суворова была начата переправа войск  и на других участках. Это привело  к тому, что французы не только вынуждены  бы­ли отступить, но целая дивизия  их была отрезана и сложила оружие. Армия Суворова заняла Турин и Милан.

В июне французы предприняли  решительное контрнаступ­ление. Армия  Макдональда шла к Модене, угрожая  австрий­скому корпусу, осаждавшему  Мантую. В Тортоне она долж­на  была соединиться с другой армией, которой командовал Моро.

Обе эти армии насчитывали свыше 50 тысяч человек.

Суворов же мог использовать для активных действий все­го 25—27 тысяч, так как, несмотря на его требование, ав­стрийцы отказались снять хотя бы один полк из-под Мантуп. Неравенство  сил Суворова не испугало. Стремясь разбить неприятельские армии поодиночке, он пошел навстречу Макдональду.

Однако еще до появления  русских войск французы атако­вали авангардный австрийский отряд  генерала Отта, распо­ложенный подле  Сан-Джиовано. Несмотря на упорное сопро­тивление, отряд Отта находился на краю гибели.

Но в критический момент на поле боя примчался Суворов, приведший  с собой четыре казачьих полка. Начался  встречный бой (эта форма боя  была дотоле неизвестна). Французы были оттеснены. За ночь подоспела русская  пехота, сделав необыкновенный переход: 82 километра за 36 часов. Суворов расстроил  планы Макдональда. В 10 часов утра 18 июня — на берегах высохшей речки  Треббии — завязалось кровопро­литное  сражение. Макдональд имел (считая подошедшие к нему 19 июня подкрепления) 35 тысяч  человек. Суворов — около 22 тысяч. Был момент, когда даже такой бесстрашный  генерал, как Багратион, докладывал, что держаться больше нельзя. Но Суворов сам примчался к угрожаемому  пункту, и дрогнувшие войска снова  устремились вперед.

К исходу третьего дня боя  было получено сообщение, что армия  Моро подходит с тыла и ее разъезды появились уже в близком тылу. По общему мнению, оставалось только уйти, пока кольцо еще не сомкнулось. Но Суворов  заявил, что не уйдет. «Мы разобьем, — сказал он, — в конце концов Мак­дональда, а затем возьмемся  за Моро». Он полагал, что Моро не успеет подойти во-время к армии Макдональда. Его расчет оправдался. Макдональд, не выдержав огромного напряжения трехдневной  битвы, стал отступать. Отступление  перешло в бегство и обошлось армии дороже, чем сражение: за один день отступления французы потеряли 12 тысяч человек.

Армия Макдональда как  реальная военная сила перестала  существовать. Суворов двинулся против Моро. Но тот, узнав, что ему придется сражаться один на один с Суворовым, не решился на это и также отступил.

В августе французы предприняли  новое наступление. Не­приятельскими войсками командовал теперь генерал  Жубер, яркий представитель наступательной тактики. На этот раз Суворов обладал численным превосходством.

В самом начале сражения Жубер был убит.

Русские повели атаки против неприятельского центра, что­бы заставить  французов израсходовать последние  резервы. Добившись этого, Суворов  бросил на правое крыло неприя­теля свои резервы и опрокинул его.

Моро пытался организо­ванно отвести свои войска, но было уже  поздно — армия его оказалась разгромленной.

Победой у Нови кампания в Италии была окончена. И вот  здесь-то, когда перед Суворовым  открывалась перспектива перенесения  войны на французскую территорию и он уже деятельно вел приготовления  к походу на Париж (через Геную—Ниццу), вдруг прибыло извещение, что  австрийцы договорились с Павлом I о переброске суворовской армии  в Швейца­рию, а свои войска намерены вывести оттуда.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

                                                Ссылка.

 

После смерти Екатерины II на российский престол вступил Павел I. Беспредельно деспотичный император  был ярым сторонником Пруссии  и ее военных порядков. Еще будучи наследником престола, он превратил  свою резиденцию Гатчину в военный  лагерь с суровой дисциплиной, плацпарадами, шагистикой и прочими особенностями  прусской военной школы. В русской  армии он ввел прусские военные уставы, мундиры, букли и косы из пакли, посыпанные мукой. Малейшее отступление от правил влекло за собой наказание палками. Солдатские учения превратились в подлинные истязания.