«Ведь ты, - продолжает царь, -
в своей бесосоставной грамоте твердишь
все одно и то же, переворачивая разными
словесы, и так, и этак, любезную тебе мысль,
чтобы рабам помимо господ обладать властью
... Это ли совесть прокаженная, чтобы цapство
свое в своей руке держать, а рабам своим
не давать властвовать? Это ли противно
разуму - не хотеть быть обладаему своими
рабами? Это ли православие пресветлое
¬быть под властью рабов?»
Политическая и жизненная философия Грозного
выражена почти с обезоруживающей прямотой
и простотой. Сильные во Израиле, мудрые
coветники - все это от беса; вселенная Грозного
знает oдного владыку - его самого, все
остальные - это рабы, и никто больше, кроме
рабов. Рабы, как и положено, строптивы
и лукавы, почему самодержавие и немыслимо
без религиозно-нравственного содержания,
только оно является подлинным и единственным
столпом православия.
В конце концов усилия царской
власти направлены на спасение подвластных
ей душ: «Тщусь со усердием людей на истину
и на свет направить, да познают единого
истинного Бога, в Троице славимого, и
от Бога данного им государя, а от междоусобных
браней и строптивого жития да отстанут,
коими царство разрушается; ибо если царю
не повинуются подвластные, то никогда
междоусобные брани не прекратятся».
Царь выше священника, ибо священство
- это дух, а царство - дух и плоть, сама
жизнь в ее полно те. Судить царя - значит
осуждать жизнь, чьи законы и порядок предустановлены
свыше. Упрек царю в пролитии крови равнозначен
покушению на его обязанность хранить
Божественный закон, высшую правду. Усомниться
в справедливости царя уже означает впасть
в ересь, «подобно псу лая и яд ехидны отрыгаю»,
ибо «царь - гроза не для добрых, а для злых
дел; хочешь не бояться власти - делай добро,
а делаешь зло - бойся, ибо царь не зря носит
меч, а для кары злых и ободрения добрых».
Такое понимание задач царской
власти не чуждо величия, но внутренне
противоречиво, так как предполагает служебные
обязанности государя перед обществом;
Иван же хочет быть господином, и только
господином: «Жаловать своих холопей мы
вольны и казнить их вольны же». Заявленная
цель абсолютной справедливости вступает
в борьбу с желанием абсолютной свободы,
и в результате абсолютная власть оборачивается
абсолютным произволом. Человек в Иване
все же торжествует над государем, воля
над разумом, страсть над мыслью.
Политическая философия Ивана имеет
в своей основе глубокое историческое
чувство. История для него - всегда Священная
история, ход исторического развития обнаруживает
предвечный Промысел, разворачивающийся
во вpeмeни и пространстве. Самодержавие
для Ивана не только Божественное предустановление,
но и исконный факт мировой и русской истории:
«Самодержавства нашего начало от святого
Владимира; мы родились и выросли на царстве,
своим обладаем, а не чужое похитили; русские
самодержцы изначала сами владеют своими
царствами, а не бояре и вельможи».
Шляхетская республика, столь
любезная сердцу Курбского, есть не только
безумие, но и ересь, иноземцы являются
как религиозными, так и политическими
еретика ми, покушающимися на установленный
свыше гocyдapствeнный порядок: «Безбожные
языцы (западноевропейские гoсудари. -
С. Ц.) ... те все царствами своими не владеют:
как им повелят работные их, так и владеют».
Вселенский царь православия свят не столько
потому, что благочестив, но главным образом
потому, что он царь.
Открыв свою душу, исповедавшись и
выплакавшись друг перед другом, Грозный
и Курбский, тем не менее, едва ли поняли
друг друга. Князь спросил: «За что ты бьешь
верных слуг своих?» Царь ответил: «Самодержавие
свое получил я от Бога и от родителей».
Но нельзя не признать, что в отстаивании
своих убеждений Грозный проявил гoраздо
больше и полемического блеска, и политической
дальновидности: его державная длань лежала
на пульсе времени. Они расстались каждый
при своих убеждениях. На прощание Курбский
пообещал Ивану, что явит ему свое лицо
только на Страшном Суде. Царь насмешливо
откликнулся: «Кто и желает такового ефиопского
лица видети?» Тема для разговора, в общем,
была исчерпана.
Выявить свою правоту оба предоставили Истории,
то есть зримому и бесспорному проявлению
Промысла. Следующее послание к Курбскому
царь отправил в 1577 году из Воль¬мара -
города, из которого речистый изменник
некогда бросил ему полемическую перчатку.
Кампания 1577 года была одна из самых успешных
в ходе Ливонской войны, и Грозный сравнил
себя с многострадальным Иовом, которого
Бог, наконец, простил.
Пребывание в Вольмаре стало
oдним из знаков Божественной благодати,
пролившейся на голову грешника. Курбский,
видимо потрясенный столь очевидно проявившимся
Божиим благоволением к тирану, нашелся
что ответить лишь после поражения русской
армии под Кесью осенью 1578 года: в своем
письме князь заимствовал тезис Ивана,
что Бог помогает праведным.
В этом благочестивом убеждении
он и скончался.
Список
использованной литературы:
1. Карамзин Н. М. История
государства Российского. Книга 3 (т.
7 – 9). –
Ростов н/Д, 1995. – 544
с.
2. Ключевский В. О. Русская
история. Книга 3. – Москва, 1995. – 572 с.
3. История политических
и правовых учений. Учебник для
вузов / Под общей
редакцией В. С. Нерсесянца.-
Москва, 1995. – 736 с.
4. История России с
древнейших времён до 1861 года
/ Под ред. Н. И.
Павленко. – Москва,
1996. – 559.
5. История России с
древности до наших дней /
Под ред. М. Н. Зуева. –
Москва, 1996. – 639.