Адольф Гитлер и приход к власти фашистов в Германии

 Одним из непреходящих горьких  уроков ноябрьской революции 1918 года было осознание того, что  существует неясная взаимосвязь  между демократией и анархией, что хаотические состояния и  являются собственным, неподдельным  выражением подлинного народовластия, а произвол - его законом. Отсюда  нетрудно истолковать восхождение  Гитлера и как последнюю отчаянную  попытку удержать старую Европу  в условиях привычного величия. К парадоксам явления Гитлера  относится то, что он с помощью  краха пытался защитить чувства  порядка и авторитета перед  лицом восходящей эпохи демократии  с ее правами решающего голоса  для масс, эмансипацией и распадом  национальной и расовой идентичности. Но он выразил также и долго  копившийся протест против презренного  эгоизма крупного капитала, против  коррумпирующей мешанины буржуазной  идеологией и материального интереса. Не составляет труда, расширив эти представления до глобального уровня, распознать в них ситуацию раннего этапа обретения фашизмом своих приверженцев: это те массы среднего сословия, которые - на фоне общих панических настроений -видели себя в медленных удушающих их объятиях, с одной стороны, профсоюзов, а с другой - универсальных магазинов, в объятиях коммунистов и анонимных концернов. И, наконец, явление Гитлера можно понимать и как попытку утверждения своего рода третьей позиции - между обеими господствующими силами эпохи, между левыми и правыми. Это и придало его выступлению тот двуликий характер, который не охватывается всеми определениями, такими как «консервативный», «реакционный», «капиталистический» или «мелкобуржуазный». Находясь между всеми позициями, он в то же время участвовал в них во всех и узурпировал их существеннейшие элементы, сведя их к собственному, неподражаемому феномену. С его приходом к власти пришел конец и противоборству за Германию, начало которому было положено после первой мировой войны Вильсоном и Лениным, когда один пытался привлечь ее на сторону парламентской демократии, а другой - на сторону дела мировой революции; лишь двенадцать лет спустя это противоборство возобновилось и завершилось недавним объединением разделенной страны.Хотя третья позиция, к которой стремился Гитлер, и должна была захватить весь континент, но ее энергетическим ядром должна была быть Германия: современная миссия рейха заключалась в том, чтобы дать уставшей Европе новые стимулы и использовать ее как резервуар сил для мирового господства Германии. Гитлер рвался наверстать упущенное на империалистической стадии немецкого развития и выиграть главный из возможных призов - гарантированное гигантской экспансией власти на Востоке господство над Европой, а благодаря этому - над всем миром. Он исходил из того, что поделенный земной шар вскоре уже не даст возможности завоевать какую-нибудь империю, а поскольку он всегда мыслил категорическими альтернативами, то ему представлялось, что удел Германии - либо стать мировой державой, либо же «завершить существование... как вторая Голландия и как вторая Швейцария», а может быть, даже и «исчезнуть с лица земли или стать народом - рабом, обслуживающим других». То соображение, что его замысел до безнадежного предела перенапрягал силы и возможности страны, никак не могло сколько-нибудь серьезно обеспокоить его, ибо он считал, что задача тут заключается в первую очередь в том, чтобы «заставить колеблющийся перед лицом своей судьбы немецкий народ пойти своим путем к величию». Мысль о связанном с этим риске гибели Германии вызвала у него во время войны лишь замечание: «тогда будет все равно». Следовательно, и национализм Гитлера также не был однозначен, ибо он, не задумываясь, готов был поступиться с интересом нации. Но тем не менее, этот национализм был достаточно интенсивным, чтобы вызвать всеобщее сопротивление. Потому что хотя Гитлер частично и выражал защитные эмоции времени и континента, а его лозунги оказывали воздействие далеко за пределами страны, так что к Германии Гитлера с уважением, ему так никогда и не удалось придать этому своему оборонительному началу нечто большее нежели узкий и жесткий национальный профиль. В ходе своих бункерных медитаций весной 1945 года он как-то назвал себя «последним шансом Европы» и попытался в этой связи оправдать применение насилия по отношению к континенту: «Она не могла быть покорена шармом или силой убеждения. Чтобы ее заиметь, нужно было ее изнасиловать». Но вот именно шансом Европы Гитлер и не был: не было такого момента, когда он смог бы, перешагнув через себя, войти в игру действительно в роли политической альтернативы. Разве только во время войны, когда речь шла о предположительно не лишенной перспективы попытке придать кампании против Советского Союза европейскую видимость, он раскрылся как тот заклятый враг интернационализма, каким он начинал, - человеком из, так сказать, глубокой европейской провинции. Эта неспособность к выживанию ощутима на всех уровнях. Как бы ни подчеркивал Гитлер надличностный аспект своей задачи, как бы ни напирал он на свою миссию и как бы ни выдавал себя за орудие Провидения, выше своего времени он так и не поднялся. Поскольку он не мог дать ни внушающей веру картины грядущего состояния мира, ни надежды, ни вдохновляющей цели, то ни одна из его мыслей не пережила его. И идеи, которые он всегда использовал лишь в качестве инструментов, остались после него потрепанными и скомпрометированными. Этот великий демагог не оставил после себя ни единого слова, ни единой запоминающейся формулы, точно так же не дошло до сегодняшнего дня ни единого его строения, а он ведь столь жаждал стать величайшим архитектором всех времен; не осталось даже запланированных им величественных руин. У Гитлера не было тайны, которая выходила бы за рамки его непосредственного настоящего. Люди, чья приверженность и восхищение были им завоеваны, шли не за видением - они всегда шли за силой, и в ретроспективе эта жизнь представляется непрерывным выбросом гигантской энергии. Воздействие этой энергии было огромным, страх, который она внушала, - беспримерным, но сверх этого в памяти мало что осталось.

Заключение

Гитлеровская диктатура в Германии является ярчайшим примером тоталитарного общества, основанного на «законном» использовании первобытного человеческого страха. После окончания второй мировой войны перед всем мировым сообществом (и перед капиталистическим и перед тоталитарно-социалистическим) стала задача недопущения распространения идей воинствующего фашистского режима. Нюрнбергский процесс стал первым судебным процессом над преступниками мирового масштаба, использовавших для достижения своих целей самые человеконенавистнические идеи и методы.

           Список используемой литературы

    Государственное право  буржуазных и развивающихся стран. - М: Юрид. Лит, 1989

    История государства  и права зарубежных стран. Учебное  пособие в 2-х частях. Ч 2. Кн. 2., - М: “Юридический колледж МГУ”, 1994 г.

    Черниловский З.М. Всеобщая  история государства и права, - М: “Юристъ”, 1995

    Социальная теория и  современность Выпуск 12 “Нация, государство, национализм, история, практика”. Москва 1993 год.

    Ф. Ницше "АНТИХРИСТИАНИН, опыт критики христианства"

    Москва, Издательство политической литературы, 1989 год

    Бертран Рассел "ИСТОРИЯ ЗАПАДНОЙ ФИЛОСОФИИ"

    Новосибирск, Издательство  Новосибирского Университета, 1994 год

    Москва, Издательская группа "Прогресс" - "Энциклопелия", 1994 год

    П.С. Гуревич, В.И. Столяров "Мир философии"

    Фридрих Ницше. Сочинения в 2-х томах. "Мысль" 1990

    Краткая философская  энциклопедия. "Прогресс", 1994