Софья Ковалевская

Между тем  жили Ковалевские бедно. Владимир Онуфриевич окончательно запутался в своих финансовых делах, наследство жены частью ушло за долги, частью было растрачено, и в ночь с 15 на 16 апреля 1883 года покончил с собой. Ковалевская была в Париже (ее избрали членом Парижского математического общества), когда узнала о самоубийстве мужа.

В начале июля Софья Васильевна вернулась  в Берлин. Она еще была слаба  после потрясения, но внутренне вполне собрана. Вейерштрасс встретил ее очень сердечно, просил поселиться у него "как третью сестру".

Узнав о  смерти Ковалевского, который возражал против планов жены сделать математику делом всей жизни, Вейрштрасс написал своему коллеге Митгаг-Леффлеру, что "теперь, после смерти мужа, более не существует серьезных препятствий к выполнению плана его ученицы - принять должность профессора в Стокгольме", и смог порадовать Софью благоприятным ответом из Швеции.

3. Европейское  признание

 

Софья Васильевна Ковалевская, оказавшись без средств  после смерти мужа, больная и измученная, намеревалась вернуться в Россию, но в это самое время ей последовало  предложение занять должность приват-доцента  и читать лекции по математике в  Стокгольме. О ее приезде в ноябре 1883 года писали в газетах. Ей было всего 33 года.

Важнейшая черта характера С. Ковалевской - стремление приносить общественную пользу - в Стокгольме нашла полную реализацию. Кроме преподавательской  работы она была редактором математического  журнала и не только давала оценку присылаемых работ, но и отвечала на вопросы авторов, консультировала. Она приложила немало сил, чтобы  журнал нашел своего читателя в Париже, в Берлине и в России.

30 января 1884 года Ковалевская прочитала  первую лекцию в Стокгольмском  университете, по завершению которой  профессора устремились к ней,  шумно благодарили и поздравляли с блестящим началом.

Курс, прочитанный  Ковалевской на немецком языке, носил  частный характер, но он составил ей отличную репутацию. Поздно вечером 24 июня 1884 года Ковалевская узнала, что "назначена профессором сроком на пять лет".

В Стокгольме устроилась жизнь Софьи Ковалевской  и в бытовом плане, у нее  было вполне приличное жилье - четырехкомнатная квартира на третьем этаже особняка (с маленькой пятой комнаткой  для прислуги). Правда, все познается  в сравнении. Стокгольмские дамы говорили, что у Ковалевской более  чем скромная квартира. Анна-Шарлотта Леффер, которая была дружна с Софьей, считала, что квартира "имела оттенок чего-то случайного, готового распасться в любой момент". А дочке С. Ковалевской Фуфе, с детства знакомой с житейскими трудностями, квартира казалась роскошной. В гостиной мебель красного дерева, покрытая красным атласом (привезенная из России), высокое зеркало в золоченой раме, множество комнатных растений. Здесь бывали знаменитости, профессора, астрономы, писатели.

С. Ковалевская  продолжала заниматься наукой. В истории  науки, более других, получила широкую  известность задача о вращении твердого тела вокруг неподвижной точки. Заслуги Ковалевской в этой области высоко ценил отец русской авиации Н.Е. Жуковский. Он дал геометрическое истолкование решения этой задачи.

Софья Васильевна все больше углублялась в исследование одной из труднейших задач о вращении твердого тела. "Новый математический труд, - как-то сообщила она Янковской, - живо интересует меня теперь, и я  не хотела бы умереть, не открыв того, что  ищу. Если мне удастся разрешить  проблему, которою я занимаюсь, то имя мое будет занесено среди  имен самых выдающихся математиков. По моему расчету, мне нужно еще  пять лет для того, чтобы достигнуть хороших результатов".

Весной 1886 года Ковалевская получила известие о тяжелой болезни сестры Анюты. Она съездила в Россию и с тяжелым  чувством возвратилась в Стокгольм. Ничто не могло вернуть к прежней  работе. Ковалевская нашла способ говорить о себе, своих чувствах и мыслях и пользовалась им с увлечением. Вместе с писательницей Анной-Шарлоттой Эдгрен-Лефлер она начинает писать. Захваченная литературной работой, Ковалевская была уже не в состоянии заниматься задачей о вращении твердого тела вокруг неподвижной точки.

У Ковалевской  было много друзей, в основном в  писательских кругах, но в личной жизни  она оставалась одинокой. Идеальные  отношения Софья представляла себе таким образом: совместная увлекательная  работа плюс любовь. Однако такая гармония была труднодостижима. Ковалевская  бесконечно мучилась от сознания, что  ее работа стоит стеной между ней  и тем человеком, которому должно принадлежать ее сердце. Честолюбие мешало ей быть просто любящей женщиной.

4. Поздняя  встреча

 

В 1888 году "Принцесса науки", так называли Ковалевскую в Стокгольме, все-таки встречает человека, с которым  пытается построить отношения, подобные тем, о которых мечтала. Этим человеком  оказывается видный юрист и социолог Максим Ковалевский, ее однофамилец, который  преподавал в Московском университете и был в центре духовной жизни  московской интеллигенции. Судьба словно нарочно устроила подобное совпадение. Дружба двух ученых вскоре перешла  в нечто напоминающее любовь. Они  собирались пожениться, но из-за повышенных требований Софьи их отношения настолько  запутались, что чувство, не успев  набрать высоту, потерпело полное крушение.

Наконец, Ковалевская возвращается к задаче о вращении тяжелого твердого тела вокруг неподвижной точки, которая  сводится к интегрированию некоторой системы уравнений, всегда имеющей три определенных алгебраических интеграла. В тех случаях, когда удается найти четвертый интеграл, задача решается полностью. До открытия Софьи Ковалевской четвертый интеграл был найден дважды - знаменитыми исследователями Эйлером и Лагранжем.

Ковалевская нашла новый - третий случай, а к  нему - четвертый алгебраический интеграл. Полное решение имело очень сложный  вид. Только совершенное знание гиперэллиптических функций позволило ей так успешно  справиться с задачей. И до сих  пор четыре алгебраических интеграла  существуют лишь в трех классических случаях: Эйлера, Лагранжа и Ковалевской.

Годом раньше С. Ковалевская решила принять участие  в конкурсе, который был объявлен в Париже на присуждение премии физика Шарля Бордо и математика Пьера  Лорана "за дальнейшее усовершенствование задачи о вращении в каком-нибудь существенном пункте". Но из-за переутомления  она не успевала закончить работу к назначенному сроку - 1 июня 1887 года. А работа действительно представляла несомненный интерес. И все же она успела и победила!

Достигнутые результаты были достойно оценены, получено высокое признание. Ей вручили премию, которую ради этого случая увеличили  с 3 до 5 тысяч франков. В декабре 1888 года состоялось торжественное заседание  Парижской Академии наук. На этом торжестве  рядом с нею в ложе находился  Максим Ковалевский.

6 декабря  1888 года Парижская академия известила  Ковалевскую о том, что ей  присуждена премия Бордена. За пятьдесят лет, которые прошли с момента учреждения премии Бордена "за усовершенствование в каком-нибудь важном пункте теории движения твердого тела", ее присуждали всего десять раз, да и то не полностью, за частные решения. А до открытия Софьи Ковалевской эта премия три года подряд вовсе никому не присуждалась.

12 декабря  она прибыла в Париж. Президент  академии, астроном и физик Жансен, поздравил Ковалевскую и сообщил, что ввиду серьезности исследования премия на этом конкурсе увеличена с трех до пяти тысяч франков.

Ученые  не поскупились на рукоплескания. Софья  Васильевна, несколько ошеломленная успехом, с трудом овладела собой  и произнесла приличествующие случаю слова благодарности.

Ковалевская поселилась близ Парижа, в Севре, и  поручила Миттаг Леффлеру привезти к ней дочь. Здесь она решила продолжить дополнительное исследование о вращении твердых тел для конкурса на премию Шведской академии наук. К началу осеннего семестра в университете Софья Васильевна вернулась в Стокгольм. Работала она с какой-то отчаянной решимостью, заканчивая свое исследование. Ей надо было успеть представить его на конкурс. За эту работу Ковалевской была присуждена Шведской академией наук премия короля Оскара II в тысячу пятьсот крон.

Успех не радовал ее. Не успев по-настоящему отдохнуть, полечиться, она опять  надорвала здоровье. В таком состоянии  Софья Васильевна не могла заниматься математикой и опять обратилась к литературе. Литературными рассказами о русских людях, о России Ковалевская  пыталась заглушить тоску по родине. После научного триумфа, какого она  достигла, стало еще невыносимее  скитаться по чужой земле. Но шансов на место в русских университетах  не было.

Луч надежды  блеснул после того, как 7 ноября 1889 года Ковалевскую избрали членом-корреспондентом  на физико-математическом отделении  Российской академии наук.

В апреле 1890 года Ковалевская уехала в Россию в надежде, что ее изберут в  члены академии на место умершего математика Буняковского и она приобретет ту материальную независимость, которая позволила бы заниматься наукой в своей стране.

В Петербурге Софья Васильевна дважды была у президента Академии великого князя Константина  Константиновича, один раз завтракала с ним и его женой. Он был  очень любезен с прославленной ученой и все твердил, как было бы хорошо, если бы Ковалевская вернулась на родину. Но когда она пожелала, как член-корреспондент, присутствовать на заседании Академии, ей ответили, что пребывание женщин на таких заседаниях "не в обычаях Академии"!

Большей обиды, большего оскорбления не могли  нанести ей в России. Ничего не изменилось на родине после присвоения С. Ковалевской  академического звания. В сентябре она вернулась в Стокгольм. Она  была очень грустна.

В конце 1890 года она выехала на юг Франции. Максим Максимович жил на своей вилле  в Ницце. Эти дни были "ковалевским раем". Они наслаждались жизнью, душевным теплом, разумно избегая нерешенных вопросов. Свадьба была назначена на лето будущего года. Новый год встречали вместе в Генуе...

Но счастье  их было недолгим. Преждевременная  смерть оборвала жизнь Софьи Ковалевской. Она простудилась по дороге из Италии в Швецию. Тяжелое воспаление легких, болезнь усиливалась. О смерти говорила постоянно, была сторонницей индусской традиции - кремации тела, боялась быть похороненной заживо, полагала самым важным благодеянием, которое должна дать наука, - умирать скоро и легко. Но умирать не хотелось, она задумала новую научную работу, а для этого понадобилось бы никак не меньше пяти лет жизни. Кроме того, начала сочинять философскую повесть - "Когда не будет больше смерти".

Агония  началась внезапно. Ее последние слова: "Слишком много счастья". Она  скончалась 10 февраля 1891 года. С тех  пор прошло более ста лет, но мы помним эту гениально одаренную  русскую женщину и словно бы слышим посвященные ей строки:

 

Душа  из пламени и дум,

Пристал ли твой корабль воздушный

К стране, куда парил твой ум,

Призыву истинно послушный?

В тот  звездный мир так часто ты

На крыльях  мысли улетала,

Когда, уйдя в свои мечты,

О мирозданье размышляла.

 

Заключение

 

По воспоминаниям  шведской писательницы Элен Кэй, близко знавшей Ковалевскую, на концерте, где исполнялась 9-я симфония Бетховена, Софья сидела рядом с Максимом Максимовичем, светлое спокойствие отражалось на ее обычно нервных чертах. На ней было элегантное шелковое платье с кружевом. Она преобразилась. Выглядевшая значительно моложе своих лет, она была стройной миниатюрной женщиной, предпочитала одежду светлых тонов и носила короткую стрижку в завитках. Ковалевский, несомненно, был очарован. Позже свою книгу, изданную в 1890 году, он посвятит Софье.

Ей на роду было написано войти в историю  как знаменитый математик Ковалевская. В юности она сама спутала карты  своей судьбы, вступив в фиктивный  брак с Владимиром Ковалевским, а  по жизни ей предназначался совсем другой Ковалевский. Но встретилась  она с ним слишком поздно. Любовь с первого взгляда, говорят в  таких случаях. Они сразу узнали друг в друге суженого. Наконец-то!

Максим  Ковалевский оказал влияние на Софью  Васильевну в направлении развития ее литературного таланта. Он советовал  и настаивал на том, чтобы она  записала свои рассказы - воспоминания о детстве. Так и случилось: она  издала книгу воспоминаний.

Но главное, что их объединяло, - это чувство  любви к своей неустроенной Родине и боль за нее. Их силы и талант не находили там применения. И она, и  он гонимы - вынужденная эмиграция и шумный успех за границей. Знания, высокий поток энергии этих людей нашел признание в Европе, во всем мире и только потом в России. Эти прекрасные выдающиеся люди были признаны самой историей.

Список используемой литературы:

 

1) http://www.litmir.net/br/?b=114115

2) http://www.culture.pskov.ru/ru/persons/object/82

3) http://www.tonnel.ru/?l=gzl&uid=718