«Основными соперниками  в ней выступали Л.П.Берия, Г.М.Маленков и Н.С.Хрущев, которые находились в ближайшем окружении Сталина  и были причастны к необоснованным репрессиям. В развернувшейся борьбе Берия опирался на силовые ведомства, базой Маленкова было правительство страны, Хрущева – партийный аппарат.

Борьба за лидерство  стоила Берии жизни (декабрь 1953г.). Она же привела к утрате Маленковым (в феврале 1955г. он потерял пост главы правительства), Молотовым (снят с поста министра иностранных дел в июне 1956 г.) позиций, разгрому так называемой антипартийной группы Маленкова, Кагановича, Молотова (июнь 1957 г.), отстранению Г.К.Жукова от руководства Вооруженными силами страны (октябрь 1957 г.). В марте 1958 г. Булганин смещен с поста председателя Совмина СССР. Хрущев, возглавив с этого времени два высших поста в партийно-государственном руководстве (1-го секретаря ЦК партии и председателя Совмина), стал единоличным лидером»[4 c.626]. 

«После убийства Берия  страна перешла на «польский путь развития», это когда твердой руки государя нет, народ бесправен, а решает все вопросы «боярская» элита – в нашем случае, высшая партноменклатура.  К власти пришли силы, которые хотели руководить страной в собственных интересах, никак не отвечая за результаты своего правления»[2 c.292]

Итак, с 14 по 25 февраля 1956 года состоялся известный XX съезд КПСС, с не менее известным разоблачением «культа личности» Хрущевым. «В этой речи впервые на весь мир партия устами ее руководителя заговорила о кровавой сталинской тирании, о необоснованных репрессиях, унесших множество жизней. И это верно.  Ну и за каким, простите… им это понадобилось? Кто их за языки тянул? С чего вдруг первые лица государства кинулись обливать себя и свою страну дерьмом на виду у всего мира? При том, что и до, и после того никогда партия коммунистов не представляла публичному самобичеванию, наоборот, все нехорошее тщательно скрывалось. Как до – при Сталине, так и после – при Хрущеве. Более того, когда весной 1953 года с подачи Берии «Правда» сообщила о «нарушениях законности» в ходе «дела врачей», те же соратники, которые через три года станут так пугающе откровенны, подвергли его жесткой критике» [5 с.4-5].

«Следует понять: доклад Хрущева на том знаменитом съезде не был направлен на «исправление ошибок и восстановление истины», а  был крупной акцией политической борьбы. Так, он заявил: «Когда Сталин умер, в лагерях находилось до 10 млн. человек». В действительности на 1 января 1953 года в лагерях содержалось 2 468 543 заключенных, о чем Хрущев прекрасно знал. Таким образом, и в докладе XX съезду КПСС и во множестве последующих выступлений Н.С.Хрущев сознательно лгал; лично он породил тему репрессий, которая стала затем главным аргументом в психологической войне, ведшейся Западом против СССР»[2 с.293].

«Если посмотреть на эту  историю без штор, на XX съезде КПСС консервативная часть партократии отважилась возложить на культ покойного диктатора всю ответственность за свои былые злодеяния, а себя выставить в качестве жертв, и продолжить править, создав своеобразную «боярскую вольницу». Доклад Хрущева породил кризис в международном коммунистическом движении, даже, по сути, привел к его ликвидации в европейских странах Запада, - но что интересно, одновременно началось финансирование «братских партий» и правительств по всему миру. Характерные для эпохи Хрущева восторги: «Ширится мировая социалистическая система…» На практике же был возобновлен леворадикальный курс Троцкого-Зиновьева; та же линия продолжалась в международных делах и позже, при Брежневе, что фактически отбросило нашу страну к началу 1920-х годов»[2 c.296].

С такого лживого разоблачения «культа личности» начался период «оттепели». «В 1957 году производственным решением «верхов» изменили систему управления экономикой. Суть ее заключалась в переходе от управления промышленностью и строительством через отраслевые министерства и ведомства к руководству через совнархозы, на основе экономического районирования. Но экономическая самостоятельность совнархозов сочеталась с отсутствием таковой у предприятий, а ориентация местных властей на сугубо свои, региональные интересы, подрывала технический рост в ряде ключевых отраслей»[2 стр.297].

И хотя, «для периода в целом характерны довольно высокие (если сравнивать с последующими годами) темпы экономического развития» [4 c.644], стоит отметить «советское хозяйство и социальная система обрели уже такую устойчивость, что необоснованные или странные решения верховной власти не приводили к катастрофам, их воздействие «гасилось» внутри системы. Вот теперь – а не при Сталине – система действительно выживала вопреки бездарному руководству»[2 c.298].

«Опережающими темпами развивалась промышленность. За годы 5-й пятилетки (1951 – 1955) промышленное производство СССР увеличилось на 85%, за 1956 – 1960 гг. промышленное производство возросло на 64,3%, а за 1961-1965 гг. – на 51%»[4 c.644]. «Продолжалось строительство крупных металлургических и машиностроительных предприятий. Быстрыми темпами развивалась атомная энергетика; была проведена электрификация всех   железных дорог страны, радикально изменился топливный баланс за счет использования высокоэффективной нефти и газа. Улучшению сырьевой базы химической промышленности способствовало наращивание добычи нефти»[2 c.298].

Но, несмотря на это СССР значительно отставала в промышленном развитии от передовых стран. В сельском хозяйстве дела обстояли еще хуже.

 «Новый курс во  внутренней политике, провозглашенный  в августе 1953 года предполагал  повернуть экономику «лицом к  человеку», повысив благосостояние народа через ускорение производства предметов потребления и подъем сельского хозяйства. Между тем его уровень едва превышал довоенный» [4 c.648].

«Сначала (1953-1958) произошло  увеличение закупочных цен, списание долгов с колхозов, отмена налога на личные подсобные хозяйства и разрешение увеличить размер этих хозяйств в  пять раз. При Хрущеве же начали выдавать паспорта колхозникам и выплачивать  им пенсии, предоставили колхозам право  вносить изменения в свои уставы с учетом местных условий, увеличились  госвложения в село.

Затем начались преобразования с «обратным знаком». В 1958 году были ликвидированы МТС, а техника  продана колхозам для организации  РТС (ремонтно-тракторных станций)»[2 c.299]. Тут же потребовали выкупить технику МТС по высоким ценам.

А это безумное освоение целены, которые осваивались молодежью из разных регионов. «Их трудовой энтузиазм уже за три первых года (1953 – 1956)  позволил освоить 32 га новых земель и резко увеличить сбор зерна в стране. Из общего прироста производства зерна с 1953 по 1958 год в целом по стране в 58 млн.тонн на долю  целинных районов приходилось 31,5 млн (54,3%). В последующем из-за ветровой эрозии почв урожай в целинных районах снизился, а в 60-е гг. часть освоенных земель пришлось перевести в пастбища.

Гораздо меньший эффект дала попытка ускорить разрешение продовольственной  проблемы в стране путем повсеместного  посева кукурузы»[4 с.649]. «Сам по себе курс на создание устойчивой кормовой базы был правильным: только так можно было содержать современное животноводство. Но посевные площади под нее увеличили за счет посевов других культур и заливов лугов, а потом кормовая база не только не выросла, но и сократилась. Чтобы выполнить план по сдаче мяса государству, на селе в массовом порядке начали забой скота. Произошло резкое сокращение поголовье, и мясо подорожало.

Итак, кукурузная эпопея не приблизила советский народ к  американскому уровню душевого потребления  мясомолочной продукции. И начавшееся в 1958 году (по инициативе Хрущева) свертывание  личного подсобного хозяйства как  тормоза для окончательной победы социализма на селе тоже не помогло социализму»[2 c.299].

«Общий баланс успеха и неудач в развитии сельского  хозяйства виден в следующих  цифрах. Сельскохозяйственное производство в СССР за 1951-1955 гг.  выросло на 20,5%, в 1956-1960 гг. – на 30%, в 1961-1965 гг. –  на 18%. Среднегодовые темпы прироста валовой продукции сельского  хозяйства были значительно ниже, чем в промышленности. Низкие темпы  развития сельского хозяйства замедляли  рост национального дохода страны. Результаты могли быть более впечатляющими, если бы не издержки безудержного реформаторства»[4 c.651].

Дела в социальной сфере обстояли гораздо лучше. За 10 лет с 1939 года население увеличилось  на 22,4%.  Отрадным явлением 50-х гг. стало завершение истории «архипелага  ГУЛАГ» с его своеобразной структурой населения. В 1954 году сняты ограничения с бывших кулаков, выселенных из своих мест в годы коллективизации. Объявлена была амнистия гражданам, сотрудничавшим с оккупантами в годы Великой Отечественной войны.

«В средине 50-х, после  восстановления разрушенного войной хозяйства, возникли условия для повышения  жизненного уровня народа. С 1956 по 1965 поэтапно повышали зарплату, в 1956 году сократили  до 42 часов рабочую неделю, - однако зарплату повышали не пропорционально. В 1956 году был принят закон о пенсиях, по тем временам самый лучший в  мире (самый низкий пенсионный возраст, максимальная пенсия 120 рублей при средней  зарплате в 75 рублей в месяц).

Резко возросла обеспеченность населения больницами, школами, дошкольными  детскими учреждениями. За семилетку  было построено жилья столько, сколько  за все предшествующие годы Советской  власти, и в 1960-е годы по числу  строящихся квартир на 1 тыс.жителей  СССР занимало первое место в мире, причем, в отличии от прошлых лет, строилось благоустроенное жилье, с водопроводом, канализацией, ванной. Интенсивно шла газификация жилищного  фонда.

В конце 1950-х отменили плату за обучение в высших и средних  специальных учебных заведениях и старших классах средних  школ, ведённые после войны»[2 с.300].

 После смерти Сталина начались процессы освобождения культуры от жесткого партийного контроля, мелочной регламентации спецслужбами, преодоления догматизма.  «Советский Союз стал более открытым для мира, участились международные культурные контакты. Появились литературные произведения, ставившие острые проблемы: «Не хлебом единым» М.Дудинцева, «Районные будни» В.Овечкина, поэма «За далью даль» А.Твардовского, в котором впервые в художественной форме было сказано о культе личности Сталина. В моду вошла поэзия – стихи читали в концертных залах, на стадионах. Появились новые имена: Б.Ахмадулина, А.Вознесенский, Б.Окуджава, Р.Рождественский, были реабилитированы «старые» имена Ю.Тынянова, М.Булгакова, И.Бабеля и других…»[2 с.301].

«Материальная основа науки  непрерывно расширялась. С начала 50-х до конца 60-х гг. расходы на науку выросли почти в 12 раз. К этим годам относится мировое признание большей части всех советских работ, удостоенных Нобелевских премий в области точных и естественных наук. В 50-е – первой половине 60-х гг. произошло существенное количественное и территориальное расширение сети научно-исследовательских институтов.

Крупными достижениями науки и техники того времени  стали: создание турбореактивного пассажирского  лайнера Ту-104, запуск самого мощного  в мире синхрофазотрона, запуск в  космос искусственного спутника Земли, спуск на воду атомного ледокола, ходовые  испытания атомной подводной  лодки, полет Ю.А.Гагарина в космос и другие.

Определенные достижения наблюдались и в гуманитарных науках. Постепенному преодолению сталинского  догматизма, восстановлению, пусть  и частично, правды в отношении  исторических процессов, событий и  отдельных личностей способствовало расширение со второй половины 50-х гг. публикаций воспоминаний, статистических и документальных материалов, доступа  к архивам. Развитие общественных наук шло по линии «возврата к ленинизму», выискиванию ошибок Сталина даже там, где их не было, романтизации «чистой» коммунистической идеи периода революции 20-х гг.

Вместе с тем попытки  научной интеллигенции выйти за пределы сложившихся догм, расширение критики «культа личности» вне рамок известного партийного постановления не допускались, упоминание о Троцком, Бухарине, Рыкове и других оппозиционерах тщательно ограничивались цензурой. Дискуссии на темы репрессий пресекались, нередко с подключением органов КГБ»[4 с.656-659].

В итоге «помимо ухудшения  экономической ситуации, явно падало значение идеологии. Шло приземление  идеалов: далекий образ справедливой и братской жизни в изобильной общине был заменен прагматическими  критериями потребления. По верному  замечанию С.Г.Карла-Мурзы, всякое идеократическое  обоснование государства включает две связанные вещи: утопию и теорию. Так вот, государственная идеология  периода «оттепели» испортила оба  эти компонента и разъединила  их. Утопия была уничтожена ее недопустимым приближением («нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме») и опошлением («бесплатный проезд в городском транспорте»). Теория же была испорчена непредсказуемостью проекта и отходом от здравого смысла (кукурузомания, химизация народного хозяйства и т.п.).

Это был период, когда  впервые начало разрастаться недоверие  граждан к своим лидерам. Если большинство трудящихся связывало  все предыдущие успехи с именем И.В.Сталина, и люди искренне плакали, узнав о  его смерти, то отношение к Н,С,Хрущеву  уже было иным. Вначале он имел авторитет, но по мере того, как накапливались  трудности, а его роль искусственно возвеличивалась, его авторитет  в глазах народа падал.

К середине 1960-х экономическая  ситуация в стране резко ухудшилась, а недовольство Н.С.Хрущевым приняло  крайние формы. Объединились противники форсированного строительства коммунизма и те, кто не был согласен с  авторитаризмом Хрущева. В октябре 1964 года на Пленуме ЦК КПСС его освободили от обязанностей Первого секретаря ЦК и Председателя Совета Министров СССР.

Заключение

Подводя итог, следует  заметить, что Хрущев никогда не был сентиментальным и добродушным, и всегда думал в первую очередь  о своей выгоде. Он оставил на погибель свою первую жену и детей  в Донбассе. Он никак не способствовал  сыну во время Великой Отечественной  войны. Он легко и непринужденно  сместил Кагановича с его поста, когда тот, в свою очередь, помог ему пробраться к верхушкам власти.

«Деятельность его на посту главы государства тоже, мягко говоря… Окончательное  разорение деревни, бессмысленное  и безумное освоение целины, едва не развязанная атомная война… Правда, при нем СССР первым в мире вышел  в космос – но такие вещи за четыре года не делаются. Единственное, чем  Хрущев на самом деле оставил след в истории и что ставиться  ему в заслугу – это то, что  он поставил себе в заслугу сам: «разрушение  культа личности Сталина»[5 c.298].