История создания картины «Иван Грозный и сын его Иван 16 ноября 1581 года»

Иван Грозный  рвал на себе волосы и бороду, скорбил о потере сына. Несдержанность, горячность, злоба, вспыльчивость привели к беде. Отец потерял сына, а Россия, возможно, надежду на приход мудрого, мягкого и достойного царевича, в котором соединялось все доброе – ум, воинская доблесть и прекрасная внешность. Кстати, царевич Иван был назван таким именем в честь  святого и преподобного Иоанна Лествичника, и при рождении царевича была выполнена из золота икона «Иоанн Лествичник». Размер этой иконой хранящейся в Оружейной палате, соответствовал росту новорожденного царевича и составляла 46 см.[2.С.157]

Получается, что события 16 19 веков схожи в своей истории, так как Россия осталась снова без царя, что, в последствии, привело к смутному времени. 

 

 

1.3. Исторические справки

 

В Московском летописце за 7090 (1581 .- Н.Ш.) год написано: "...преставися царевич Иоанн Иоаннович".  
         Пискаревский летописец указывает более подробно: "... в 12 час нощи лета 7090 ноября в 17 день... преставление царевича Иоанна Иоанновича".  
          В Новгородской четвертой летописи говорится: "Того же (7090) году преставися царевич Иоанн Иоаннович на утрени в Слободе..."

Морозовская летопись констатирует: "... не стало царевича Иоанна Иоанновича".

Как видим, об убийстве ни слова. Что же касается фактов, свидетельствующих о смерти царевича Иоанна от отравления, то они вполне обоснованы.

В.В. Манягин в книге "Вождь Воинствующей Церкви" (2003) пишет: "По поводу болезни можно сказать определенно - это было отравление сулемой. Смерть, вызванная ею, мучительна, а доза, вызывающая такой исход, не превышает 0,18 грамма". "В 1963 году в Архангельском соборе Московского Кремля, - пишет Манягин, - были вскрыты четыре гробницы: Иоанна Грозного, царевича Иоанна, царя Феодора Иоанновича и полководца Скопина-Шуйского.

При исследовании останков была проверена версия об отравлении царя Иоанна Грозного. Ученые обнаружили, что содержание мышьяка примерно одинаково во всех четырех скелетах и не превышает нормы. Но в костях царя Иоанна и царевича Иоанна было обнаружено наличие ртути, намного превышающее допустимую норму.

Некоторые историки пытались утверждать, что это вовсе не отравление, а последствие лечения сифилиса ртутными мазями. Однако исследования показали, что сифилитических изменений в останках царя и царевича не обнаружено.

После того как в 1990-х годах провели исследование захоронений московских великих княгинь и цариц, был выявлен факт отравления той же сулемой матери Иоанна Васильевича, Елены Васильевны Глинской (умерла в 1538 году), и его первой жены Анастасии Романовой (умерла в 1560 году).

Это свидетельствует о том, что царская семья на протяжении нескольких десятилетий была жертвой отравителей. 
          Таким образом, можно сказать, что данные этих исследований позволяют утверждать, что царевич Иоанн был отравлен. Содержание яда в его останках во много раз превышает допустимую норму.

Таким образом, советская историческая наука опровергает версию об убийстве царем Иоанном Васильевичем своего сына".                                                                  

Итогом всему выше сказанному является  то, что картина Репина «Иван Грозный и сын его Иван 16 ноября 1581 года» не является исторически достоверной. Но в конце 19 века для появления картины о цареубийстве у Ильи Ефимовича Репина были свои причины.

 

РАЗДЕЛ 2. РАБОТА НАД КАРТИНОЙ

2.1.  Возникновение замысла.

«…Впервые пришла мне в голову мысль писать картину – трагический эпизод из жизни Иоанна – уже в 1882 г. Москве. Я возвращался с Московской выставки, где был на концерте Римского-Корсакова. Его музыкальная трилогия – любовь, власть и месть – так захватила меня, и мне неудержимо захотелось в живопись изобразить что-нибудь подобное по силе его музыке. Современные, только что затягивавшиеся жизненным  чадом, тлели еще не остывшие кратеры… Страшно было подходить – несдобровать… Естественно было искать выхода наболевшему трагизму в истории…» - так рассказывал об этом сам Илья Ефимович

Снова музыка, сильное, неотразимое ее воздействие вплелось в творческий процесс, сопровождало его. Звуки будоражили чувства, они сливались с общим настроение мрака, которым жили в те страшные дни все мыслящие люди России. Кровавое событие 1 марта всех взволновало. Какая-то кровавая полоса прошла через этот год». [7.С.200]

А финальным стимулом для художника стало посещение корриды в Испании, после чего он писал в дневнике: «Несчастья, живая смерть, убийства и кровь составляют влекущую к себе силу... И я, заразившись, вероятно, этой кровавостью, по приезде домой, сейчас же принялся за кровавую сцену».

 

2. Работа над композицией.

Илья Ефимович Репин писал почти всегда с большим, всепоглощающим увлечением. Но «Ивана Грозного» он создавал в состоянии сосредоточенного экстаза.

«Началась картина вдохновенно, шла залпами… Чувства были перегружены ужасами современности… А наша ли история не дает поддержки… Но все казалось – мало. В разгар у даров удачных мест разбирала дрожь, а потом, естественно, притуплялось чувство кошмара, брала усталость и разочарование… Я упрятывал картину с болезненным разочарованием в своих силах – слабо, слабо казалось все это… Разве возможно…

Но на утро испытываю опять трепет – да, что-то похожее на то, что могло быть… И нет возможности удержаться – опять в атаку. Никому не хотелось показывать этого ужаса…Я обращался в какого-то скупца, тайно живущий своей страшной картиной… » Так рассказывал сам Репин об этих днях.

В квартире одна комната была отведена под «апартамент царя». Уже только входя в эту комнату, художник проникался настроением изображаемой им эпохи. Как вспоминает старшая дочь Вера, реальность обстановки дополнялась и костюмами. «В то время шили костюмы для Иоанна Грозного, который папа сам кроил, с особенным покроем рукава, черный, в виде подрясника, для Грозного и розоватый с серебристым отливом для молодого Ивана, синие штаны с цветочками и теплые высокие сапоги с загнутыми носками, которые папа сам расписывал, с бирюзовым оттенком. Разными завитками и загогулинками». [7.С.202]

 

2.3.Работа над образами.

 

Начались поиски натуры. Художник ходил по улицам, пристально вглядывался в лица, примечая черты, из которых складывался в воображении облик персонажей картины. На сей раз их было немного – только два – отец и сын. Художник Чистяков указал Репину на одного старика. Репин писал с него этюды и что-то нашел в нем для своего грозного. Однажды ему на рынке приглянулся человек . Он остановил его и тут же среди толпы и рыночной сутолоки написал с него этюд.

Какие-то черточки его лица потом пригодились. Однажды Репин даже нарочно испугал какого-то мужчины, выходящего из трактира, чтобы увидеть выражение ужаса на его лице.

Много позировал для Грозного и художник Мясоедов, с которого Репин писал портрет.

Но все это было только подспорье, только проверка того, что рисовала собственная фантазия. Принято думать, что репин не мог работать без натуры, что любой поворот руки, изгиб шеи или очертание профиля он брал только с натуры. Все это не совсем верно. Репин изучал натуру, искал в ней то, что соответствовало его замыслам. Иначе, в какой натуре он мог увидеть это выражение ужаса и непоправимости совершенного, какое мы видим в лице Грозного.

Репин всегда работал и  с натуры и от себя. Картина «Отказ от исповеди», несмотря на множество натурных набросков, писалась по воображению. В «Не ждали» что-то  с натуры, что-то от себя

Репин сблизился с кружком молодых писателей — Гаршиным, Фофановым, и другими. Знакомство с Гаршиным перешло в крепкую дружбу.

Их влекло друг к другу большое расположение, обоюдное восхищение талантами.

Они много бывали вместе, Гаршин позировал для портрета, а потом бродили белыми ночами по петербургским улицам, не желая расставаться, споря, говоря без конца. Репин смотрел на писателя влюбленными глазами. Это был период его увлечения им как моделью для портрета. Он испытывал к писателю большую нежность. Художник вспоминал потом:

«Мне хотелось его усадить поудобнее, чтобы он не зашибся и чтобы его как-нибудь не задели. Гаршин был симпатичен и красив, как милая, добрая девица-красавица».

Минским Гаршин платил Репину такой же трогательностью чувств. Он писал своему другу В. М. Латкину:

«Очень я сошелся с Репиным. Как человек он мне нравится не меньше, чем как художник. Такое милое, простое, доброе и умное создание этот Илья Ефимович, и к этому еще, насколько я мог оценить, сильный характер, при видимой мягкости и даже нежности. Не говорю о том, как привлекателен уже и самый талант его. Я, кажется, писал тебе, что он начал мой портрет. Скоро будет кончен».

Писателя и художника роднила и большая близость интересов. Репин всегда много читал, следил за новинками литературы, был очень чуток к новому, талантливому. Он ценил художественные произведения, как тонкий знаток слова, который и сам был щедро одарен. До глубокой старости он мог истинно восторгаться стихами талантливых поэтов, правдивыми, умными книгами писателей.

Гаршин позировал Репину и для этюда к «Ивану Грозному». Картина так его заворожила, что конец своей повести «Надежда Николаевна» он написал под влиянием новой работы художника. Лопатин убивает Бессонова копьем, очень похожим на царский посох. Кровь, много крови — это тоже свежие впечатления от картины.

Этюд в профиль с Гаршина был прообразом царевича. Когда впоследствии Репина спрашивали, почему он выбрал именно Гаршина, художник отвечал:

«Задумав картину, я всегда искал в жизни таких людей, у которых в фигуре, в чертах лица выражалось бы то, что мне нужно для моей картины. В лице Гаршина меня поразила обреченность: у него было лицо человека, обреченного погибнуть. Это было то, что мне нужно для моего царевича».

Репин мог сказать так только после трагической гибели писателя, который в приступе психической болезни бросился в пролет лестницы.

Как ни один из этюдов Грозного не дал полностью черт человека, изображенного на картине, так и этюд с Гаршина не давал Репину окончательного решения.

Он писал еще один этюд с художника Владимира Карловича Менка, в той позе, какая придана царевичу в картине. Кое-что и от этого профиля легло на полотно.

Поза сына, правая его рука, такая изумительно пластичная, само отяжелевшее тело раненого, поддержанное отцом, очень напоминает фигуру Христа в картине Караваджо «Снятие с креста». Случайность? Вряд ли. Репин только что побывал в испанских музеях и, несомненно, вглядывался в картину. Он всегда замечал этого мастера, даже преклонялся перед его вечным искусством. У Караваджо, положение тела Христа то же, только повернуто в другую сторону, так же в профиль к зрителю лежит голова, очень похожи ноздри тонкого носа и рот, да немного чем-то и все лицо, прозрачное от перенесенных страданий.

Кто знает, как в сознании художника эти впечатления, соединившись с наблюдением живой натуры и собственным воображением, создали образ умирающего царевича? Это очень сложный процесс, который даже самому творцу картины не всегда ясен. Он помнит только какие-то отдельные подробности и никогда не сможет рассказать о том, с какой постепенностью создавалось им лицо, в котором — расставанье с жизнью, последняя всепрощающая нежность к отцу-убийце. Когда был положен последний мазок, сказавший мастеру, что он сделал все?

В Москве картину не удалось закончить, осенью 1882 года он переехал в Петербург. Но и после 1882 года, во время приездов в Москву, художник продолжал работать над этим полотном. Осенью 1884 года прибывая в Москве  свыше месяца, изучал и зарисовывал в Оружейной палате Кремля различные предметы старины для этой картины. Окончательно завершил картину в Петербурге.

Это были месяцы предельного человеческого напряжения. Репин вспоминает об этой поре творческого самозабвения:

«Я работал завороженный. Мне минутами становилось страшно. Я отворачивался от этой картины, прятал ее. На моих друзей она производила то же впечатление. Но что-то гнало меня к этой картине, и я опять работал над ней».

Именно в этой картине достигло недосягаемой высоты то качество репинского искусства, в котором он и поныне остался непревзойденным — психологическая характеристика персонажей.

Попробуйте рассказать, что выражает лицо Грозного. Скорее всего, Репин изобразил тот момент, когда в тиране пробуждается человек, когда с него слетает оболочка зверя и он в припадке отцовского горя зажимает смертельную рану, нанесенную им сыну.

Какими средствами передано это состояние человека. Здесь можно говорить лишь о гениальности кисти художника, которому удалось показать не одно застывшее выражение, а целую бурю чувств. Именно пробуждение человека мы видим в этом лице, искаженном ужасом. Мысль о совершенном убийстве сына только проникла в воспаленный мозг Грозного. Уже поздно!.. Ничего сделать нельзя. Кровь хлещет сквозь судорожные пальцы, и жизнь покидает сына.

Другое лицо — царевича. Остановившийся глаз умирающего. Последние вздохи. Он чувствует муку отца, понимает, как трудно ему, и слабой улыбкой прощения хочет облегчить отцу сознание содеянного преступления. Мы видим эту слабую улыбку на лице умирающего, как бы следуем за его угасающей жизнью.

Умение передать движение мысли, мгновенные смены душевных состояний — основная и самая замечательная черта в творчестве Репина. Посмотрите на входящего в картине «Не ждали»; он идет вперед и в то же время готов тут же отступить. Правый глаз его еще добр и спокоен, а в левом уже искра возмущения. Так же и в «Грозном». Лицо отца и лицо сына, их руки, передают чувства в движении, это придает картине динамику и дыхание жизни. Драгоценное качество, пришедшее на смену скучному и многословному повествованию многих репинских картин первого десятилетия. [7.С.202-207]

 

3. Отношение зрителей.

 

Картина почти готова. Сам художник не может вынести неотразимости впечатления, какое от нее исходит. Он создал это, но дрожь проходит по телу, когда он вновь погружается в трагедию, вызванную им самим к жизни.

Пора показать картину друзьям. Первое впечатление от их встречи с новым произведением Репина описано в его воспоминаниях:

«И вот, наконец, на одном из своих вечеров, по четвергам, я решил показать картину своим гостям, друзьям художникам (некоторые были с женами). Были: Крамской, Шишкин, Ярошенко, П. Брюллов и другие. Лампами картина была освещена хорошо, и воздействие ее на мою публику превзошло все мои ожидания…