Развитие института юридического лица в Российском праве

      Новая (по сравнению с “военным коммунизмом”) система хозяйствования доказала свою эффективность. За три года НЭПа объём  промышленного производства достиг по основным показателям уровня 1913 года.

      Пришедшая в начале 30-х годов на смену  НЭПу модель государственного социализма вновь поставила рыночные отношения (с присущими им равенством и независимостью участников) по существу “вне закона”. Новая система хозяйствования требовала  новых форм, принципиально отличавшихся от классических. В связи с усилением централизованного планового начала в управлении экономикой и государственной собственностью, корпоративные (т.е. построенные на началах членства) юридические лица, получившие широкое распространение в период НЭПа, были вытеснены унитарными образованиями (предприятиями, трестами).

      Советская цивилистика окончательно (и на долгие годы) свернула с проторенной общей  дороги в поисках “особых путей  развития”.

      Как показывает анализ научных статей советских цивилистов 40-х – 50-х годов, исследования проблем правосубъектности юридических лиц (так же, впрочем, как и других цивилистических проблем) проводились под определяющим влиянием идеологических догм того времени.

      И далее – “правильное определение  института юридического лица и его практического значения в советском праве возможно лишь на основе указаний товарища Сталина о служебном назначении надстройки, в частности её правовых элементов. Советские цивилисты должны дать советское учение о юридическом лице, исходя из значения этого института для социалистического строительства”¹⁷.

      Идеологизация советского гражданского права, доведённая до абсурда, привела к тому, что  отечественная цивилистика утеряла  связь с историческими корнями, практически полностью отвергался зарубежный опыт (кроме соц. стран). Те же учёные, которые в своих исследованиях всё же осмеливались опираться на исторический и зарубежный опыт, подвергались жесточайшей критике со стороны более “правильных” коллег. В результате таких установок многие институты советского гражданского права стали отграничиваться от аналогичных институтов зарубежной цивилистики¹⁸.

      Выведение сущности юридического лица из идеологических догм, отказ от достижений зарубежной и дореволюционной отечественной  цивилистики привели к многочисленным тупиковым решениям в правотворческой деятельности.

      Таким образом, в гражданском обороте  в качестве самостоятельных субъектов  правоотношений участвовали одновременно организации, структурно включающие в  себя другие организации, также выступающие в качестве самостоятельных субъектов. Иными словами, отдельные юридические лица, наподобие матрёшек, включали в себя другие юридические лица.

      Несмотря  на то, что подобный “матрёшечный”  подход противоречил классическому  понятию юридического лица, как организационно и имущественно обособленного субъекта гражданских правоотношений, на этом этапе развития советской науки такой подход вполне соответствовал общепринятым взглядам отечественных учёных-цивилистов. Достаточно показательно в этом отношении высказывание работников ИГПАН СССР кандидатов юридических наук Т. Абовой и З. Заменгофа: “Конечно, юридическая наука не может дать ответа на вопрос, насколько обоснованно сохранение самостоятельности за предприятиями при включении их в комплекс. Это – дело экономистов, науки управления, но поскольку смешанная форма производственных объединений практически существует (например, в таких важнейших отраслях народного хозяйства, как автомобилестроение, машиностроение для лёгкой и пищевой промышленности, и др.) и нет оснований ожидать, что все предприятия будут лишены самостоятельности, законодательство должно быть приведено в соответствие с реальными условиями хозяйствования”¹⁹.

      Необходимо  отметить, что сложившаяся к началу 80-х нормативная база, регламентирующая создание и функционирование производственных объединений, определяла модель организационно-правовой структуры таких объединений, как  более сложное, по сравнению с  предприятием, образование, представляющее собой производственно-хозяйственный комплекс, основным видом структурного подразделения которого была производственная единица²⁰.

      Производственная  единица не должна была иметь статуса  юридического лица. При этом за производственными единицами законодательством закреплялся определённый минимум самостоятельности, который мог быть расширен путём делегирования единице объединением отдельных прав. В тот период советскими цивилистами высказывались предложения об усилении самостоятельности производственных единиц (речь, в частности, шла о праве иметь расчётные счета, заключать хозяйственные договоры от своего имени и т.п.) ²¹.

      Также можно было встретить трактовку  производственной единицы, как организации, занимающей промежуточное положение между предприятием (юридическим лицом) и его подразделением, своеобразным “полуюридическим” лицом²².

      Вместе  с тем уже в то время некоторые  отечественные цивилисты доказывали бесперспективность таких идей. Так, по мнению В.С. Якушева, реализация предложения об усилении юридической самостоятельности могла привести “к децентрализации, к дроблению материальных и финансовых ресурсов, к их распылению и невозможности для генеральной дирекции реализовать те экономические идеи и практические цели, ради которых создавались объединения”²³.

      Если  самостоятельное предприятие –  юридическое лицо подчинялось объединению, то последнее выступало в качестве вышестоящей управленческой организации  со всеми вытекающими отсюда юридическими последствиями. В частности, объединение должно было: доводить до предприятия соответствующие плановые показатели, обеспечивать подчинённое предприятие материально-техническими ресурсами, необходимыми для выполнения плановых задач, осуществлять контроль за деятельностью предприятия и т.д.

      В случае включения самостоятельного предприятия в состав объединения, оно юридически оказывалось на положении  внутреннего структурного подразделения  объединения. В то же время договоры, заключённые таким предприятием, не становились договорами объединения и, следовательно, не влекли за собой возникновения для объединения обязательств. Так же точно в результате заключения договоров объединением не должны были возникать обязательства у самостоятельных предприятий.

      Юридическая самостоятельность предприятия  существенно ограничивала возможности генерального директора объединения осуществлять производственно-оперативное внутрихозяйственное руководство, в том числе распоряжение материальными и денежными ресурсами.

      Директор  самостоятельного предприятия мог  заключать любые договоры, а генеральный директор объединения практически не мог ни лишать, ни даже ограничивать его права.

      Планирование  производственно-хозяйственной деятельности вело объединение, в то время как  материально-техническое снабжение  и реализация продукции через органы Госснаба осуществлялось каждым предприятием самостоятельно, минуя объединение.

      Всё это позволяло делать вывод о  том, что “создание объединений  с включением в их состав самостоятельных  предприятий вносит неопределённость во внутрихозяйственные связи”. ²⁴

      Как отмечает В.С. Якушев, перестройка управления экономикой, появление в результате концентрации производства производственных объединений (комбинатов), включающих в свой состав производственные единицы, наделённые особым правовым статусом, затрагивают более широкую проблему – о юридическом лице. “Трактовка категории юридического лица, получившая закрепление в Основах гражданского законодательства Союза ССР и гражданских кодексах, была рассчитана на элементарные по своей внутренней структуре хозяйственные подразделения типа предприятия и вполне удовлетворяла потребности хозяйственной практики”²⁵.

      Развитие  рыночной экономики в нашей стране и связанные с этим коренные изменения, произошедшие в гражданском праве, привели к необходимости пересмотра одного из важнейших институтов цивилистики – юридического лица.

      Первые  попытки использования института  юридического лица для создания новых  форм хозяйствования не всегда были успешными. Не совсем правильное понимание сущности юридического лица, утрата отечественного дореволюционного и зарубежного опыта правового регулирования создания и функционирования различных организационно-правовых форм в условиях рыночной экономики привело к возникновению целого ряда недоразумений.

      Так, приверженность конструкции “предприятия” привела к неправильному определению имущественно-правового статуса совместных и малых предприятий. Нередко СП и МП рассматривались в качестве самостоятельных организационно-правовых форм юридических лиц, не являясь на самом деле таковыми, т.к “достаточно поставить вопрос о том, кто является собственником имущества такого предприятия и каковы его права на закреплённое за ним учредителями имущество, чтобы убедиться в полной неопределённости и, следовательно, в юридической бессмысленности данных понятий”²⁶.

      Впоследствии, в ст.27 Закона СССР “О собственности  в СССР” от 6 марта 1990 года было указано, что совместные предприятия создаются  в форме хозяйственных обществ  и товариществ, чем указанная  выше неопределённость была устранена.

      В этом отношении представляется вполне обоснованной точка зрения Е.А. Суханова, который в 1991 году в своей статье “Система юридических лиц” доказывал необоснованность признания юридическими лицами предприятий. По его мнению, с позиций рыночной экономики, предприятия – не более чем имущественный комплекс (т.е. не субъект, а объект правоотношений). Субъектами же имущественных отношений должны быть признаны “нормальные коммерческие структуры, прежде всего, различные хозяйственные (торговые) общества и товарищества как владельцы такого рода предприятий. Признание юридическим лицом непосредственно предприятия без облечения его в форму какого-либо торгового товарищества, не свойственно правовым системам развитых стран”²⁷.

      Не  совсем удачной представляется и  история появления в современном российском гражданском обороте товариществ с ограниченной ответственностью, введённых Законом о предприятиях и предпринимательской деятельности от 25 декабря 1990 года и фактически приравненных этим Законом к акционерным обществам закрытого типа. Интересно, что в этот же день Совет Министров РСФСР утвердил Положение об акционерных обществах, в которых предусматривалась возможность создания АО двух видов – открытого и закрытого типа и ни слова не говорилось о ТОО.

      Замысловатые  нормы данного Закона не только дали основания для разноречивого её толкования учёными-цивилистами, но и привели к тому, что на практике предприниматели испытывали “значительные трудности, будучи не в силах определить различия между этими двумя организационно-правовыми формами и те юридические и практические последствия, которые влечёт за собой выбор одной из них”²⁸.

      Неправильная  трактовка сущности юридического лица, недооценка значения имущественной  обособленности “сделало возможным  появление в гражданском обороте  таких образований, как разного рода центры и фирмы, юридическая природа которых обычно остаётся загадкой даже для их учредителей”. ²⁹

      На  практике это нередко приводило  к злоупотреблениям этой неопределённостью, нарушениям интересов контрагентов таких юридических лиц. По мнению Е.А. Суханова, “отход от традиционного наделения любых организационных формирований, участвующих в гражданском обороте, статусом юридического лица требует законодательного установления закрытого, исчерпывающего перечня их видов. Это позволит установить режим подлинной законности в организации имущественных отношений, закроет дорогу различным сомнительным образованиям и будет в большей мере, чем ныне, способствовать обеспечению интересов третьих лиц (кредиторов), вступающих в правоотношения с вновь создаваемыми юридическими лицами”³⁰.

      Лишь  с принятием ГК РФ в современном  российском гражданском праве была создана система юридических  лиц, вполне отвечающая требованиям  времени и условиям рыночной экономики.

      В новом ГК смешанные товарищества заменены традиционным российским товариществом на вере. Общества с ограниченной ответственностью не смешиваются больше с закрытыми АО. Значительно сузилась сфера применения такой организационно-правовой формы, как унитарные предприятия. В связи с этим уходят в прошлое ИЧП и многочисленные предприятия профсоюзных и иных общественных организаций, функционирующие в качестве унитарных предприятий. Необходимо отметить, что нормы нового ГК вобрали в себя как отечественный дореволюционный, так и современный зарубежный опыт, а также основные тенденции развития института юридического лица в странах с развитой рыночной экономикой.

      Анализ  развития института юридического лица в российской цивилистике позволяет  сделать ряд выводов:

      Несмотря  на то, что коллективные (мирские, общинные) формы деятельности были известны на Руси с древних времён (складничества, ватаги и т.п. сообщества – с XIII века), практически до конца XVII века конструкция юридического лица не получила достаточно широкого распространения в связи с крайней ограниченностью рыночного оборота.