Задачи современной российской геополитики

2. Исламский  парадокс

Проблема Исламского Мира весьма запутанна, что заставляет весьма часто делать ложные выводы. Прежде всего следует отметить, что  ислам характеризуется тем, что  это религия, которая стремится  максимально закрепиться в социальных структурах (шариат, шариатское государство). 
Поэтому, хотя основной закон геополитики: не религия определяет цивилизацию, а цивилизация закрепляет религию для освящения определенного образа жизни - остается в силе, в случае ислама он уже действует достаточно условно; закрепляясь в каком-либо обществе, ислам начинает воздействовать на его структуру как самостоятельная сила и деформирует его в сторону самостоятельной исламской цивилизации (но определяющейся именно религией).

Национально-образующий момент в исламе достаточно ясно виден  из того, что, если часть какого-либо народа принимает ислам, то она быстро становится самостоятельным этносом: аджарцы (грузины-мусульмане), дунгане 
(китайцы-мусульмане) и просто "мусульмане" в Боснии (сербохорваты, принявшие ислам). Классическую структуру мусульманского общества принято ложно представлять по Османской империи или Египту, которые в государственном смысле были всего лишь продолжениями соответственно 
Византийской империи и государства фараонов и лишь старались представлять мусульманский мир для европейцев. Наиболее же характерным для мусульманского мира, так сказать, самым мусульманским из всех государств является Афганистан. Структура Афганистана показывает, что классическое мусульманское общество - своего рода демократия (федерация), держащаяся на религиозном, а не социальном авторитете. 
Одновременно исламские ценности разнятся с европейскими в том плане, что если европеец рожден завоевать мир высокой организацией труда, то мусульманин - газаватом. Тем не менее все сказанное приводит к довольно неожиданному результату: европейский и исламский миры находятся в отношениях притяжения-отталкивания, что на некоторых исторических этапах может их делать союзниками (впервые на это обратил внимание Н. Федоров, который вообще определил Ислам как потенциального союзника Европы в борьбе против России) ( 17 ). 
Кавказ и Средняя Азия - " Евразийские Балканы" по терминологии 
Бжезинского - стали после чеченской войны объектом повышенного внимания со стороны Запада. Вплоть до того, что Соединенные Штаты объявили Кавказ зоной своих жизненно важных интересов. Причина - каспийская нефть, потенциально способная составить 7-10% ее мировых поставок и обеспечить ожидаемый прирост потребления нефти в Европе. Поскольку, к тому же, она находится значительно ближе к последней, чем любые другие месторождения такого масштаба - включая даже более богатые месторождения Сибири - то отсюда становится ясной как заинтересованность западных нефтяных компаний в разработке Каспия, так и "не заинтересованность" в этом Москвы ( 3 ). 
В последнее время некоторые российские политики, СМИ подвергают жесткой критике попытки Кремля по достижению мира в Чечне посредством переговоров с сепаратистами и заключения с ними ряда соглашений и договоренностей. 
Выдвигается, в частности, обвинение в том, что это не только поощрение сепаратистов на отделение Чечни от России, но и серьезный удар по территориальной целостности России, начало процесса ее развала.

Ситуация в  Чечне находится в "подвешенном" состоянии, стабилизировать ее силовыми средствами явно не удаётся. 
Сегодня для многих в Чечне, в России, за ее пределами как сам собой разумеющим, проистекающим из логики событий является вариант вычленения 
Чечни из состава России, обретения ей государственной независимости. 
В связи с распадом СССР само понятие "сепаратизм" в отношении бывшего 
СССР, в том числе для России, стало весьма размытым. Поэтому сегодня многим не только в Чечне, но и в России правомерной видится постановка вопроса, является ли Чечня безусловной частью России. И эта ситуация сохранится по крайней мере до тех пор, пока не будет, наконец, выработана концепция национальной безопасности России, не будет сформулирована "национальная идея", в том числе в ее геостратегическом приложении (с определением 
"естественных" национально- государственных рубежей).

Чеченцы - это  вовсе не только романтизированные  прессой смертники с повязками. В тех странах, где имеется  сильная чеченская диаспора, в  том числе в России, в развитых странах Запада, это зачастую весьма преуспевающая, обращенная в будущее  часть населения. 
Крайне трудно решаемой проблемой для сепаратистов безусловно будет проблема экономического обеспечения независимости Чечни, даже на фоне Чечни образца 1991 года. У сепаратистов просто отсутствует для этого минимально необходимая экономическая база. Та, дудаевская Чечня в условиях развала 
СССР, всеобщей анархии и хаоса имела очень серьезную подпитку со всего 
"советского" экономического пространства, и этой подпитки Чечне по сути хватило на несколько лет. Сегодня ситуация кардинально иная. 
Дело в том, что в случае обретения Чечней независимости под руководством практически тех же сил, при которых в Чечне творился правовой и экономический беспредел в 1991-94 гг., просто неизбежна "мягкая блокада" 
Чечни, в первую очередь в экономическом отношении. 
Надежды на собственную нефть как на локомотив развития - иллюзорны. Ее запасы в Чечне составляют лишь 0,3% общероссийских. Практически все нефть и нефтепродукты, перерабатываемые в Чечне в последние годы и поставленные 
Чечней на экспорт - сибирского и поволжского происхождения (18). 
[pic] Политика Москвы по вопросу разработки Каспия была крайне неуступчива, блокируя все попытки раздела морского шельфа и даже поддержав переворот Сурета Гусейнова в Азербайджане. Однако в феврале 1994 года 
Гейдару Алиеву удалось заключить межправительственное соглашение с Лондоном и, предоставив "Бритиш Петролеум" приоритетные права на добычу нефти, получить гарантии правительства Великобритании для этих проектов. А 20 сентября был заключен и первый договор о разработке азербайджанского шельфа, где 34% долю получил консорциум "Бритиш Петролеум" и "Амоко" и 10% получила Россия в лице ЛУКойла. Другими словами Москва, похоже, начала осознавать, что Россия стала слишком слаба политически на Кавказе, чтобы продолжать блокировать складывающийся союз местных элит с Западом и решила поучаствовать в процессе. Начав со стабилизации ситуации в регионе. Однако при этом сделала грубую "имперскую" ошибку и решила "проучить" самую мятежную из них - чеченскую - вооруженной силой. Война серьезно подорвала авторитет Кремля на Кавказе и наглядно показала - осторожно поддержавшим эту кампанию - лидерам Запада, что слабость Москвы как геополитической 
"фигуры" превосходит все ожидания и что она просто не в состоянии стабилизировать ситуацию в регионе. В конечном счете, возможно, что именно эта слабость и подтолкнула Клинтона сделать свой шаг навстречу доктрине геополитического плюрализма Бжезинского и объявить Кавказ зоной жизненно важных интересов США. 
В своей последней книге "Великая шахматная доска" Збигнев Бжезинский достаточно подробно описал позицию США в кавказском регионе. По его словам 
"первоочередным объектом противоборства является получение доступа в регион. До распада Советского Союза доступ в него был монополией 
Москвы...Тот, кто будет доминировать в вопросе доступа к данному региону, скорее всего и окажется в выигрыше...Если основные трубопроводы в регион будут по-прежнему проходить по территории России..., то регион останется в политической зависимости, а Москва при этом будет занимать сильные позиции, решая, как делить новые богатства региона. Из-за непризнания Россией независимости Республики Ичкерия, чеченская позиция расщепилась. С самого начала Салман Радуев, а затем и Шамиль Басаев, обладая собственными военно- политическими структурами, стали проводить собственную антироссийскую ( и антизападную) политику вразрез с официальной политикой Грозного. Создав после 20 сентября ситуацию двоевластия в Чечне. По классификации 
Бжезинского, "активными геостратегическими действующими лицами являются государства, которые обладают способностью и национальной волей осуществлять власть или оказывать влияние за пределами собственных границ с тем, чтобы изменить существующее геополитическое положение....По какой бы то ни было причине - стремления к национальному величию, идеологической реализованности, религиозному мессианству или экономическому возвышению - некоторые государства действительно стремятся заполучить региональное господство". В то время как геополитическими центрами являются 
"государства, чье значение вытекает...из их важного местоположения...которое в ряде случаев придает им особую роль в плане либо контроля доступа к важным ресурсам, либо возможности отказа важным геополитическим действующим лицам в получении ресурсов". 
Однако, если учесть борьбу Чечни с Россией за собственную независимость, ее активную поддержку мятежной Абхазии и участие ее боевиков в нагорно- карабахском конфликте, а также сегодняшнее активное стремление чеченской 
"военной оппозиции" к военно-политической интеграции Дагестана, то вполне очевидно, что, наряду с США и Россией, Республика Ичкерия, этот "субъект 
Аллаха", также принадлежит к категории активных и независимых игроков регионального масштаба. 
Другими словами началось открытое соперничество России и США за доступ к азербайджанской нефти. Которое тут же вызвало вспышку напряженности на 
Кавказе - 15 ноября Борис Березовский вернулся из своего блицвояжа в 
Москву, в ночь на 16 ноября в дагестанском городе Каспийск прогремел взрыв, уничтоживший отряд российских пограничников вместе с их семьями, 17 ноября была провозглашена Балкарская республика, а 19 ноября ВМС Грузии решили самостоятельно начать блокаду Абхазии с моря. 
Подобный "конфликт низкой интенсивности" - вплоть до безоговорочного признания независимости Республики Ичкерия - объявил России генерал Салман 
Радуев по окончании чеченского "конфликта средней интенсивности". Создав перед окончанием войны, в июле 1996 года, специально для этой цели 
Кавказскую Освободительную "Армию генерала Дудаева". 
Другими словами Радуев отказался распускать свою "коминтерновскую" структуру и Масхадов был вынужден с этим смириться. После чего Радуев несколько раз брал на себя ответственность за совершенные и даже не совершенные терракты, в том числе покушение на Шеварнадзе и взрыв на пятигорском вокзале. 
Другими словами, это скорее почерк чеченских боевиков, чем дагестанских криминальных элементов. Хотя это, конечно, не исключает участие и помощь последних в его реализации. Однако при такой идентификации терракт должен был служить скорее политической, чем криминальной цели. "Вычислить" ее несложно: как раз после возвращения Березовского в столицу, Москве предстояло сделать выбор между его планом "мягкой интеграции" Чечни и предложенным Шахраем "санитарным кордоном". Причем последний план предполагал использовать две остававшиеся тогда в Чечне бригады МВД для контроля над аэропортом Ханкала. Что совершенно не устраивало чеченскую сторону. И вполне возможно, что взрыв в Каспийске должен был "ненавязчиво" продемонстрировать Москве, какая судьба ждет наших "пограничников" в 
Грозном. Во всяком случае через несколько дней Виктор Черномырдин подписал решение правительства об их выводе в одностороннем порядке и выразил надежду, что чеченское правительство само озаботится разоружением боевиков.

Июльская вспышка  осетино-ингушского конфликта застала  российский Совбез врасплох. Исходя из плана поэтапного урегулирования Иван Рыбкин 17 июля ушел в отпуск, ответив  на вопрос "Интерфакса" о возможности  подписания политического соглашения, что поспешность в решении  экономических и политических вопросов недопустима и необходимо, чтобы  заработали межведомственные связи, прошел некоторый поствоенный период и "мы подошли к этапу заключения важнейших документов с холодной головой". Однако уже через день Масхадов выступил с резкими заявлениями  в адрес Владикавказа и Москвы и секретарю Совета Безопасности пришлось срочно прервать отпуск. Фактически весь план поэтапного урегулирования политических отношений между Москвой  и 
Грозным оказался сорванным. Однако на самом деле это была всего лишь дипломатическая формула, которая позволила сторонам обойти политическую суть вопроса и продолжить сильно захромавший на одну ногу переговорный процесс по восстановлению трубопровода. Суть же в том, что некие чеченские радикалы (в первую очередь, конечно, Салман Радуев, поскольку как захвативший англичан Арби Бараев, так и Хасавюртовский район РД, где погибли омоновцы, контролируются именно им) - с помощью серии террактов добились весьма существенного успеха: во-первых, еще до подписания нефтяного соглашения ушел из правительства и занял нейтральную позицию 
Шамиль Басаев, во-вторых, хотя и после подписания соглашения, Масхадов все же был вынужден поставить перед Москвой вопрос о немедленном признании суверенитета Чечни. 
Между июльским кризисом 1997 года и апрельским 1998 года существует удивительная схожесть. Если в 1997 году "неизвестные террористы" срывали проект Березовского по экономической интеграции Чечни в экономическое пространство России, то в апреле они сделали то же самое с западным проектом интеграции Чечни в общекавказское экономическое пространство. Если в июле основным действующим лицом оппозиции был Радуев при нейтральном 
Басаеве, то в апреле не меньшую роль начали играть ваххабиты во главе с 
Хаттабом, которые сумели привлечь Басаева на свою сторону. Кроме того у нее появилась альтернативная официальному Грозному стратегия - воссоздание имамата Чечни и Дагестана, а также обозначилась альтернативная идеология - ваххабизм. 
Обычно считается, что чеченские боевики самофинансируются за счет захвата заложников. Однако хорошо известно, что как раз основные чеченские 
"экспортеры революции": Шамиль Басаев, Салман Радуев, Хункар Исрапилов и 
Хаттаб никогда "работорговлей" не занимались. То же самое произошло и с английскими заложниками - их захватили и удерживали в плену по политическим причинам, за них никогда не просили денег и, в конце концов, Радуев освободил их тоже без всякого выкупа. Другими словами невольно возникает подозрение, что у них есть другой источник финансирования, значительно более серьезный. И здесь интересно отметить, что начавшееся падение цен на нефть совпало не только с активизацией "British Petroleum" и американских нефтяных компаний. Первыми, как ни странно, активизировались ваххабиты 
Хаттаба: уже в декабре 1997 они совершили рейд на Буйнакск и запустили тем самым процесс "экспорта" исламской революции в Дагестане. Успех которого почти наверняка повлек бы за собой новый вооруженный конфликт на Кавказе и, соответственно, прекращение транзита каспийской нефти по "северному" маршруту. Что очень быстро окупило бы все затраты на финансирование ваххабисткого движения в Чечне и Дагестане ( 3 ).

4. Россия как  новая Европа

Отношения "Россия и Европа" вот уже несколько  столетий являются одной из фундаментальных  тем российской мысли. Пытаясь их обрисовать, часто ударяются в  две крайности. Одни совсем выносят  Россию за пределы Европы, как неевропейскую  цивилизацию, и чуть ли не призывают  с гиканьем и свистом промчаться по Европе веселой скифской ордой. Другие считают Россию просто частью Европы, обычной европейской страной, только недостаточно развитой, и требуют  от нас тотального рабского подражания Западу. И те и другие не способны выйти за пределы устоявшихся  дихотомий и понять, что Россия - это отдельная самобытная цивилизация, но это именно европейская цивилизация, одна из цивилизаций Европы, - так  же, как античная, византийская, западноевропейская. Цивилизационная самостоятельность  России, ее радикальная инаковость по отношению к Западной и Центральной  Европе, сочетается с включенностью  в Большую Европу, в преемство  четырех европейских цивилизаций, которые, каждая по-своему, последовательно  развивают общеевропейскую идею. 
Отношения России с нынешней Европой не географические ("Россия как часть нынешней Европы"), а хронологические ("Россия как Европа будущего, как 
Новая Европа"). Три европейские цивилизации прошлого уже закончили свое развитие: или совсем исчезли (как античная и византийская), или духовно деградировали (как современная западная), и теперь нам, в России, нужно создавать Новую Европу, опираясь на достижения трех предыдущих и стараясь не повторять их ошибки. 
Несмотря на свою несомненную значимость, тему места народов Сибири в современной геополитике большинство исследователей в своих работах фактически не затрагивают. 
Между тем, тема эта требует пристального внимания. Как бы то ни было, в трудах российских ученых, работающих над проблемами современной геополитики в рамках создающейся концепции устойчивого развития, особенно ученых Сибирского Отделения Российской Академии Наук, всё же можно встретить анализ сложившейся геополитической ситуации, в которой сибирский макрорегион занимает одно из важнейших мест. Таким образом, полезными в этом отношении могут оказаться работы К.Э. Сорокина, В.А. Коптюга, В.М. 
Матросова, В.К. Левашова, Ю.Г. Демьяненко, А.П. Дубнова, и других.

Концепции устойчивого  развития свойственно выделение  основных 
«противотенденций», балансирование которых и способно обеспечить выживание человечества на качественно приемлемом уровне. Выделение соответствующих требований позволяет сформулировать основополагающие принципы устойчивого развития — баланс между природой и обществом (непосредственно — экономикой), баланс внутри общества на современном этапе его развития 
(между отдельными странами и их регионами, между цивилизациями и крупными мировыми агломерациями типа Север — Юг), а также баланс между современным и будущим состоянием человечества как некоторой «целевой функцией» развития 
(требование сохранить жизненные ресурсы природы для будущих поколений).

Концепция устойчивого  развития является предпочтительной уже  потому, что в ней речь идет о  смене конкурентного типа поведения  на согласительный. 
Это дает возможность приобрести на Западе мощных союзников в лице подлинно демократических сил, в том числе — левых демократов, «центристов» и разумных представителей «правого центра», которые в состоянии увидеть за корпоративными и иными частными интересами безотлагательную необходимость решения глобальных, общечеловеческих проблем. 
Необходимость использования концепции устойчивого развития определяется следующим: принципы устойчивого развития, во-первых, дают возможность осмыслить проблемы современной России в общемировом контексте, во-вторых, дают возможность системно осмыслить собственные закономерности развития российского общества и, в-третьих, дают возможность решать местные, региональные проблемы с учетом общемирового и общероссийского контекста.

Итак, понятно, что  исследования места народов Сибири в современной геополитике неразрывно должны быть связаны с концепцией устойчивого развития.

Несомненно, что  сибирский макрорегион занимает особое положение в 
России. Сегодня это основная часть (две трети) территории Российской 
Федерации, на которой сосредоточены основные энергетические и сырьевые ресурсы страны . 
В этнокультурном отношении Сибирь представляет из себя синтез многих цивилизаций. Большая часть аборигенов Сибири проживает на территории национально-государственных образований, являющихся субъектами Российской 
Федерации, и активно становящихся субъектами международно-правовых отношений. 
Экономические и культурные связи между народами Сибири традиционно ограничены преимущественно сырьевой направленностью экономики Сибири.

Характеризуя  современную геополитику, В.Г. Костюк указывает на то, что характерной  чертой новой геополитической ситуации России является неопределенность, и  подтверждает тот факт, что новые  геополитические реалии повысили интерес  исследователей к геополитической  проблематике мирового, российского  и регионального масштабов. 
Таким образом, из современных исследовательских работ можно понять, что для сибирского макрорегиона, как и для всей России в целом, важны тенденции мировой геополитики, а именно, что будет в ближайшем будущем доминировать: монополярность (с полюсом силы в США), полицентризм (ЕЭС, США, Китай, 
Россия и др.), или новая биполярность (полюса силы в США с одной стороны и, например, в Китае с другой). 
Как бы то ни было, но при всех тенденциях развития геополитической ситуации в мире и при любой геополитической стратегии России макрорегион 
Сибири будет играть одну из важнейших, если не важнейшую, роль. 
Действительно, геополитическое положение и сырьевые ресурсы Сибири способны повлиять на доминирование тех или иных тенденций общемирового развития – столкновения стран и регионов в борьбе за ресурсы или сотрудничества на основе тенденции устойчивого развития. 
К сожалению, большинство современных исследователей геополитических и геоэкономических процессов абстрагируются от этнического фактора, что не только недостаточно для выработки геополитической стратегии, но и ошибочно.