Геополитические идеи русских историков

     Земля, населенная зависимыми крестьянами, была важнейшей формой компенсации служилому сословию — дворянству, ключевые функции которого сводились к несению государственной и военной службы. Решить проблему создания наемной армии в условиях общества с низким совокупным прибавочным продуктом было невозможно, а постоянная военная угроза вынуждала к этому. Русская армия формировалась по сословному принципу вплоть до эпохи буржуазных реформ: сначала на основе дворянского ополчения, затем — рекрутских наборов.

     Характерной особенностью российской государственности помимо жесткого политического режима власти является необычайно сильное развитие ее хозяйственно-экономической функции. Государственная машина была вынуждена форсировать процесс общественного разделения труда, и прежде всего отделение промышленности от земледелия, ибо традиционные черты средневекового российского общества — это исключительно земледельческий характер производства, отсутствие аграрного перенаселения, слабое развитие производства, постоянная нехватка рабочих рук в земледелии экстенсивного типа и в области потенциального промышленного развития. Русское государство активно участвовало в создании так называемых всеобщих условий производства: строительстве пограничных крепостей-городов, грандиозных оборонительных сооружений в виде засечных полос, крупных металлургических комплексов, каналов, сухопутных трактов, заводов, фабрик, верфей, портовых сооружений. Без принудительного труда сотен тысяч государственных и помещичьих крестьян, без постоянных переселений в те или иные районы страны мастеров-металлургов, оружейников, каменщиков, купцов и т. п., без особого обширного государственного сектора экономики совершить это было бы просто невозможно. Следует подчеркнуть, что в условиях России, в частности из-за ее огромной территории, успешное функционирование многих отраслей экономики без руководящей роли государства было бы недостижимо.

     Низкодоходность российского общества проявила себя в эпоху развития капитализма. Его  отличали такие черты, как: чрезвычайно  высокая концентрация производства; быстрые темпы монополизации; нехватка капитала, зависимость от иностранных инвестиций; активное вмешательство государства в экономику, слабое развитие частной собственности; низкий уровень технической оснащенности, обусловленный избытком рабочей силы; неразработанное социальное законодательство, низкая заработная плата, преобладание неквалифицированного труда в производстве; многоукладный характер экономики. Все эти факторы тормозили развитие позитивных сторон капитализма — конкуренции и высоких темпов научно-технического прогресса, демократии правового государства и гражданского общества.

Общность  геополитических  интересов США  и России.

Геополитические противоречия США и России.

     Россия  как была десять лет назад, так  и нынче в ужасном положении, большинство граждан, усердно работающих, готовых работать или всю жизнь отработавших, не имеет средств к существованию.

     Одни  считают, что зло в демократии, перенятой, как прежде христианство и марксизм, у инородцев. Другие убеждены, что власть с народом не считается, и так нам и жить в нищете. Третьи взывают к геополитике и верят, что Россию губят США, НАТО и МВФ, советовавшие Ельцину дурное.

     По  меньшей мере, наивно предъявлять  претензии к Америке за то, что  она не взяла на содержание советский  социализм. Не слишком убедительны и упреки прибывавшим оттуда и из Европы некомпетентным советчикам. Никто не вынуждал Ельцина, Гайдара и Чубайса следовать их советам. А соросовские стипендии, между тем, поддержали сотни учителей и реально помогли тысячам детей у них учиться даром, что наши власти облагают благотворительность налогами. Впрочем, еще великий Растрелли заметил, что России свойственна неблагодарность. Но отсюда не следует, что Запад вовсе ни при чем и ни в чем не виноват. Виноват, и ощутимо, но не в крестовом походе.

  Профессор Нью-Йоркского университета Стивен Холмс в своей рецензии на книгу Коэна исходит из того, что «Владимир Путин… не может демонтировать демократию, ведь, когда он пришел к власти, ее в России и не было». Прежние западные советчики, журналисты и политические лидеры не замечали ее отсутствия. Они усердно твердили, что Россия стала демократической страной, приняли ее в «восьмерку», ходили с «гарантом демократии» Ельциным в сауну и вообще были на дружеской ноге. Президент Соединенных Штатов Клинтон даже уподобил войну Ельцина против возвращенных из изгнания чеченцев войне Линкольна против рабовладельцев южных штатов, а захват нашей армией Грозного величал освобождением. Осуждая это, Кагарлицкий, конечно, прав. Однако, предвзято решив, будто американцы хотят навязать России свои порядки, он проглядел, что они столь же лживо заявляли, будто у нас такие порядки уже почти установились, хоть этим и не пахло. На самом деле шла давняя политика задабривания или, как некогда говорили, умиротворения. Именно Запад хочет, чтобы в ядерной России была сильная власть, сильная как раз в том смысле, который популярен у нас, то есть способная держать страну и население под полным контролем. Чеченская война показала, что Ельцин и сам жаждет этого, вот Запад его и поддерживал, а о войне мямлил позорную чушь. В остальном мы не слишком ему интересны.

     Осень 2001 года дала возможность наблюдать  небывалую дипломатическую активность в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Следуя один за другим, визиты лидеров ведущих государств региона и рассматривающиеся в ходе их вопросы, несмотря на всю разноплановость и характер встреч, тем не менее, позволяют говорить о них как о звеньях единого процесса. Процесса, который условно можно назвать очередной попыткой «геополитической утряски». Четыре крупнейших государства региона почти открыто начали игру за распределение сфер своего экономического и политического влияния как непосредственно в АТР, так и в соседних с ним регионах Азии.

     Процесс этот начался не вчера: его истоки следует искать в конце 80-х годов, когда фактически и началось столкновение всех возможных стадий развития структуры мирового сообщества - отживающая последние дни биполярность, торопящаяся ей на смену однополярность, зарождающаяся многополярность. Распад СССР и прозападная внешнеполитическая ориентация новой России в первой половине 90-х годов ускорили этот процесс. Мировое сообщество вступило в фазу однополярности, и единственным его полюсом фактически стали США.

     Однако  к середине 90-х годов ситуация начинает качественно меняться. Доминирование США в мировом сообществе не только с раздражением воспринимается представителями других потенциальных геополитических полюсов и центров силы, но отнюдь не приветствуется даже среди их союзников. В прессе того времени было напечатано: «По всей Европе, Азии, Латинской Америке и Африке растет убеждение в том, что сосредоточение в руках США огромного политического, экономического и культурного влияния порождает заносчивость, которая неприятна и, может быть, даже опасна». В мировом сообществе все чаще раздаются призывы о «необходимости строительства многополярного мира» и «нового международного порядка». Возникшие и укрепляющиеся в Европе, Азии и Америке новые центры силы и регионы взаимопересекающихся интересов требуют учета их точки зрения в глобальном переустройстве мира.

     Существенное значение в этом процессе сыграло изменение внешнеполитической концепции России как по отношению к странам Содружества, так и партнерам в «дальнем зарубежье». Если на заре российской независимости существовала вероятность того, что Россия примет прозападную ориентацию и по либеральному отнесется к проблеме безопасности на пространстве бывшего СССР, то к середине 90-х годов такое предположение исчезло. Россия не только изменила свою внешнеполитическую ориентацию, сменив «прозападную дипломатию» на «провосточную дипломатию», но и перешла от ориентации на сотрудничество в рамках СНГ к ставке на собственные усилия. Целью ее политики все больше становится односторонняя, а не взаимная безопасность. Естественно, что такое полярное изменение внешнеполитических приоритетов произошло не случайно. Увеличивающаяся активность США в зонах национальных интересов России, формирование под их покровительством антироссийских альянсов из числа бывших ее союзников, вполне закономерные и оправданные попытки новых независимых государств укрепить свое экономическое и политическое положение, используя географические и природно-ресурсные преимущества, нынешняя экономическая, военная и политическая слабость самой России и объективная невозможность выступать в роли гаранта безопасности в зонах ее национальных интересов - все это слагаемые, повлекшие изменение российского общественного мнения и, как следствие - внешнеполитического курса.

     Начиная с середины 90-х годов все большее  число российских политиков высказывают подозрения, что Запад и особенно США не считаются с коренными интересами России и пользуются ее слабостью в целях расширения зон собственного влияния. Результат - негативное отношение россиян к США. Проведенный в мае 1997 г. опрос свидетельствует: семеро из каждых десяти россиян полагают, что США «пользуются нынешней слабостью России, чтобы низвести ее до уровня второсортной державы». Не составляет секрета, что и интерес к России в Америке стремительно падает. И если на уровне общественного сознания пока преобладает безразличие, то на политическом уровне все чаще доминирует раздражение, основанное на том обстоятельстве, что «Россия пытается проводить собственную внешнюю политику, особо не считаясь с интересами США». И данное «раздражение» имеет свое геополитическое основание. Слишком высоки ставки в борьбе между Россией и США за сферы влияния, особенно в регионе Евразии, являющемся ключевым с точки зрения геополитики. З. Бжезинский подчеркивает, что «Та держава, которая станет на нем (евразийском пространстве) доминирующей, будет оказывать решающее влияние в двух из трех наиболее развитых в экономическом плане регионах планеты: Западной Европе и Восточной Азии. Страна, доминирующая в Евразии, будет почти автоматически контролировать развитие событий на Ближнем Востоке и в Африке». Отсюда и главная задача - любыми путями добиться доминирующего положения в регионе, что требует, с одной стороны, ослабления позиций России, традиционно доминирующей в нем, а с другой - поиска союзника, с которым можно было бы разделить сферы влияния. Таких союзников в азиатской части Евразийского континента два - Япония и Китай, которые в XXI веке, по всем прогнозам, будут обладать значительным военно-экономическим потенциалом, но, несмотря на это, ни сами по себе, ни в китайско-японском альянсе не смогут выступать в качестве доминирующей силы на всем евразийском пространстве.

     К середине 90-х годов в глобальном геополитическом противостоянии между  Россией и США на Евразийском  континенте, во всяком случае, в его азиатской части, одно из первостепенных мест заняли внешнеполитические ориентации Китая и Японии, которые, в свою очередь, стремились «не упустить благоприятный момент» и использовать это противостояние в собственных интересах. Именно эти обстоятельства приводят к тому, что, во-первых, место России в Америке, как, собственно, и место США в российской внешней политике, все более отчетливо начинает занимать Китай, а во-вторых - происходит существенная корректировка внешнеполитического курса Японии и ее ориентация на улучшение отношений с Россией и Китаем.

     Начало  третьего тысячелетия и нового XXI века можно охарактеризовать как  начало формирования принципиально  новой модели развития глобальной геополитической  системы в мире, предопределяющей установление новых международных и межгосударственных отношений, изменение баланса сил, ресурсов, создание новых условий развития мирового сообщества.

       Выборы 2000 года и избрание Президентом  России В.Путина и выборы 2001 года  и избрание Президентом США  Джорджа Буша предвещают новые этапы развития политических, экономических, финансовых и военных отношений двух великих держав. Положительные тенденции в отношениях между США и Россией стали возможны благодаря твердой позиции Президента США Джорджа Буша-мл. и Президента России Владимира Путина, свидетельством чего является Совместное заявление в Генуе, 22 июля 2001 года и привлечь для выработки предложений деловую общественность США и России. В связи с подготовкой материалов к девятому ежегодному собранию членов и правления Совета на тему: «Россия в глобальной экономике: статус и перспективы» и предстоящим переговорам на высшем уровне между Президентами США и России, Дж.Бушем-мл. и В.Путиным, представляется наиболее рациональным рассмотреть следующие предложения, которые могут способствовать улучшению экономической обстановки как в США, так и в России на взаимовыгодной двусторонней долгосрочной основе.

       Для США это позволит:

     - перейти от сокращения к увеличению  темпов роста производства и  производительных сил;

     - увеличить экспорт в Россию широкого спектра машинотехнической продукции, технологического оборудования, производственных перерабатывающих комплексов и т.д.

     В США эти действия приведут к увеличению ВВП, стабилизации на финансовых и фондовых рынках, к росту курса доллара по отношению к евро, а также могут стать гарантией стабильности экономики. США может стать основным торговым партнером России и увеличить товарооборот компаний, продукцию и услуги, которые они предоставляют, производятся в США или за пределами США, но выпускаются на рынок от имени США.

     Наращивание экспорта США в Россию особых возражений не вызовет, так как, во-первых, подобное оборудование и машиностроительные виды продукции в России не производились и не производятся, следовательно, отсутствует товарная конкуренция; во-вторых, устаревшие в России на 60-80% и требующие срочной замены основные производственные фонды приведут в скором времени к падению производства в топливно-энергетической, металлургической, химической и т.д. промышленности, со всеми вытекающими, нежелательными для России негативными последствиями.