Развитие экстремальных видов спорта

11

 Идея выглядит удачной. Сноу  Саммит пользуется чертежами, предоставленными Томом Симсом. Эрик Уэбстер в компании местных райдеров и внука владельцев Маммот Маунтин Ронни МакКоя помогает на Джун Маунтин и Уотервиль Вэлли.  
 
Однако, с приходом зимы казавшаяся такой удачной идея “ грунтового пайпа” показала свою невысокую функциональность. Снега было достаточно - 2-3 фута в течение всего сезона, однако его уплотнение и формирование представляли проблему для водителей ратраков, знавших, что под снегом грунтовая насыпь. Невольно они своими ножами срезали кое-где слой снега до земли. Днем грунт разогревался на солнце и снег в этих местах подтаивал, а ночью замерзал, образуя на стенах ледяные потеки. Свои проблемы были в Джун Маунтин. Материалом для стен пайпа здесь послужили сложенные стопами тюки сена. Неожиданно, прямо во время проведения соревнований Оп Про 1989 , сено самовоспламенилось и начало тлеть под снегом. Дым выбивался через черные проталины. Фотограф Бад Фосетт провалился по колено, снимая соревнования. Соревнования прошли не смотря ни на что. В Колорадо Брекенридж продолжал строительство старым способом - сгребая ратраками длинный снежный вал и пробивая в нем затем трубу от середины к краям, с последующей формовкой стен лопатами. В 1989 году журнал TransWorld SNOWboarding назвал этот халфпайп “лучшим пайпом года”. Он имел 300 футов длины, 40 ширины и две большие площадки наверху. В Стрэттоне снежный мастер по пайпам Лил Блейздэл изготовил специальный совок для ратрака и курорт стал заметен в мире сноуборда. Но о проведении соревнований задумались и на других курортах, иногда крошечных, как Тироль Бэсин недалеко от Медисона, Висконсин. В 1991 году в Русуцу Рисорт, в Японии прошли соревнования в ранге Кубка Мира - Victoria Japan Snowboard. В 1990 году, имея в своем распоряжении почти ровное поле с двумя подъемниками, Дон МакКей, главный менеджер Тироль Бэсин, решает построить лучший в мире халфпайп. Вместе с горным инженером Дейвом Роджерсом они строят 400-футовый пайп, полностью соответствующий стандартам Мирового Кубка. Райдеры Дейл Реберг, Нэйт Коул, Джейк Блаттнер и Джо Кертис расхваливали его всем, но им мало кто верил. Мир открыл это секретное местечко только в июне 1993-го, когда там прошли первые соревнования. Пайп в Русуцу идеально соответствовал требованиям Кубка. “Снег там был грязноват,”говорит Джими Скотт. “Но это был один из лучших халфпайпов, на которых мне приходилось кататься.” Строители Русуцу использовали геодезические инструменты и специальные ковши для ратраков, чтобы построить пайп в точном соответствии с размерами, опубликованными в Правилах Международной Федерации Сноубординга. Им пришлось подвозить снег с прилежащих склонов, но пайп получился на славу, правда был немножко коричневат. Так Русуцу и Тироль Бэсин показали, что если курорт поддерживает строительство пайпа, отличная труба может появиться везде, где есть хоть немного снега. В 1991 году началась эпоха механизации строительства пайпов. Сельский механик из Колорадо Дуг Уоуг представил свой Pipe Dragon. Машина имела специально разработанный наклонный изогнутый скребок. Буксируемая ратраком, она формировала абсолютно гладкие стенки пайпа.

12

“Дракон” был принят на вооружение в Вейле, Элдоре, Сноумассе, Уоттермилке и Коппер Маунтин, позволив небольшим курортам справиться со строительством халфпайпов. Однако у него был недостаток - ограниченность регулировок не позволяла увеличивать радиус кривизны стенок, который был маловат для выполнения эффективных прыжков. “Это было похоже на катание на мелкой стороне бассейна,” говорит экс-чемпион мира по пайпу Джефф Браши. После 1991 года интерес к пайпу начал падать. Были тому причиной отвратительно сконструированные пайпы Professional Snowboard Tour of America, или часто необъективное судейство, но многие бордеры забросили пайп и занялись трюками на столах для пикника, ящиках и скольжениями по перилам. Это было начало нашествия the New School. Джими Скотт, победитель Кубка Мира ISF 1993 года по халфпайпу, уверен, что это произошло по вине курортов, плохо следивших за состоянием пайпов, а не из-за отсутствия у бордеров желания кататься в трубе. “Я знаю, что имей мы качественные, прочные пайпы, нашлось бы очень много желающих покататься,” говорит Джими. “Все, с кем я катаюсь, говорят, что пайпы хреновые,” говорит Джефф Браши. “Но я не думаю, что с пайпом покончено. Это не скейт. Там вы встаете на доску и разучиваете новую сотню уличных трюков. Но когда вы не в трубе со своим сноубордом - все, что вы можете делать, это больше крутиться.” Джефф и Джими полагают, что если развивается вертикальный сноубординг, то и площадки для этого вида спорта должны развиваться вместе с ним. Безусловно, лучшие райдеры мира могут ездить в любой трубе, но в хорошем пайпе ваши возможности ограничивает лишь небо. Большинство сноубордистов говорят, что с большой охотой катались бы на хороших пайпах, если бы курорты их строили. Халфпайпу уже 10 лет и, как сказал Джефф Браши, он не хочет уходить. Но для этого необходимо, чтобы курорты поверили в работоспособность пайпов. Курорты делают деньги и если они поймут, что хороший халфпайп будет приносить доход - они его построят.

В России история сноуборда начинается с тех же времён, и если бы не некоторые казусы, то наша страна могла бы быть лучшей в мире по производству досок. Рассказ ведётся от лица Алексея Остатнигроша.

В 1976 году, еще 12-ти летним шкетом, я катался на санках. Вдруг увидел нечто необычное. Этим необычным был 40-летний мужчина, который ехал вниз на широкой лыже из пластмассы и держался при этом за привязанную к носку лыжи веревку. Выглядел он как наездник на скакуне, да и только. Поворачивать он не мог, но гордо тормозил в конце горки, отклоняясь назад и ставя лыжу на незагнутый хвост. Я, конечно, полез знакомиться и узнал, что зовут его дядя Боря, полное имя Борис Иванович Ковалев. Но так его никто не называл, а просто дядя Боря или позднее Бор. Этот человек собирал вокруг себя дворовых ребятишек и делал для них эти лыжи, а так же лыжи с сиденьем (DGECK) и ездил кататься с ними в Крылатское или на Ленинские горы. Условием получения вожделенного снаряда было умение на нем кататься: научился кататься – получи аппарат бесплатно.

13

Как выяснилось, он нашел идеи этих снарядов на страницах спортивных американских каталогов с выставки "Спорт и отдых в США" в Москве. Дядя Боря многое изменил и добавил. Путем бесплатных занятий с детворой он развивал этот новый вид спорта. Его то и можно считать родоначальником кособокого спорта в России. Я сам получил DGECK в 1978 году, а снёрфер (сноусёрфер) в 1980 году. Мой друг Лёха Мельников получил DGECK на год раньше, а снёрфер на год позже. Мы с удовольствием катались со всей кодлой лет эдак пять. Но потом стало чего-то не хватать, а именно возможности прыгать, поскольку ноги просто стояли на резиновом коврике. Тогда я придумал привязать к хвосту лыжи резинку от эспандера. Подъезжаешь к трамплину и летишь. И что вы думаете, получилось – полетел. Мы с Лёхой прыгали на снёрферах по 10 метров, и это был фантастический рекорд. Именно это и было стартом. К 1985 году, сменив много разных вариантов, я пришел к выводу, что надо крепить две ноги и отказываться от веревки. И тогда появился первый сноуборд, а два месяца спустя – первый сноуборд с вращающимися вокруг своей оси креплениями для левши и правши, а так же для изменения угла постановки ног на доске. В мире это появилось гораздо позже, а сейчас любые крепления изготавливаются именно так. Так что этот немаловажный узел сноубордического снаряжения можно считать российским изобретением. А потом были журналы с фотками заграничных бордов и попытки усовершенствовать имеющиеся. У досок появилась талия, канты, крепления стали лучше. Мы с Мельниковым лили их для себя и друзей из резины. И, наконец, в 1988 году после олимпиады в Калгари Маслаченко (известный спортивный комментатор и большой фанат горных лыж) привез фирменный борд. Это был BARFOOT 144, он предназначался для Глеба Секретте. Его мама из Канады прислала доску как подарок. Посмотрев борд и поняв, как мы отстали, я и Лёха бросились искать кого-то, кто знает, как делаются лыжи, потому что фирменный борд был сделан почти по этой технологии. Далее я бы сказал, что нам очень повезло с людьми, которые абсолютно бескорыстно помогали нам, чем могли, за что им огромное СПАСИБО!  
Другой Валера (Валера Новиков, известный в те времена как скейтер, горнолыжник, слаломист и опытный столяр по основному занятию) сделал из дерева матрицу по обводам фирменного борда и первый деревянный клин (основу доски). А ровно через месяц 1 апреля 1988 года в деревне Муханки первый отечественный сноуборд с деревянной сердцевиной, стеклопластиком, скользяком и кантами коснулся остатков весеннего снега, и странно – он поехал и даже гнулся. В этих испытаниях участвовали Алексей Остатнигрош и Глеб Секретте, который дико радовался, что из этой сумасшедшей затеи что-то получилось. Мельников первую доску почти не делал, а смотрел на мои потуги с хихиканьем постороннего наблюдателя. Но поняв, что это не бред торжественно помог приклеить скользячку. И с этого момента все доски – это наше с ним общее произведение. Именно 1 апреля 1988 года можно считать днем рождения GROMEL (ОстатниГРОш и МЕЛьников). В начале мы назывались А2 – два Алексея. Но это было недолго. Первый год доски делались в моей квартире, и доложу я вам, что технология производства была неповторима в своем варварстве.

14

Евсеева в холодный пот бросало при виде деревянного болвана, струбцин, ржавых напильников и большого количества Hi-Tech материалов, погрязших в стеклопластиковой пыли, летающей по квартире вперемежку с собачьей шерстью моего любимого колли Скейлика. Такие материалы, как кевлар, карбон, титан и т.д. обменять, по-тихому, на огненную воду было проще, чем оформлять через бухгалтерию, кто-нибудь мог не разрешить покупку, "это же подрыв обороноспособности страны". Оборудования даже для лыжного производства было мало, а то немногое, что годилось для SNBRD-производства, приобрести было просто невозможно. Поэтому выкручивались, как могли посредством выдумки, своих рук и такой-то матери. Так после двух лет скитаний по квартирам отцов прародителей производство, неуклонно совершенствуясь, перестало в них (квартиры) влезать. Да и санитарная обстановка оставляла желать лучшего. В комнате, где я спал, стоял болван (матрица), сохли доски, лежал инструмент. Пару раз я ложился спать на диван, забыв стряхнуть с него стеклопластиковую пыль. Поутру незабываемое чувство, скажу я вам. Ангельское терпение наших родителей наконец истощилось, нужно было переезжать. И тогда мы переехали в мастерские школы номер 875, где работал Бор, и замаскировались под "индивидуальных трудовых деятелей". Именно так официально это и называлось. Это была эпоха кооперативного движения, этакий НЭП номер два. К тому моменту мы выпускали единственную модель 152 см. с фанерной сердцевиной и иногда делали модель 175 см с вертикальным набором деревянных реек. Они ездили ничего себе, народ хвалил. Покупали Питер, Москва, Кавказ, Красноярск, Эстония и даже Югославы иногда. Все было хорошо - доски неплохие, даже сезон на Кавказе отхаживали без поломок, только дизайн был нулевой. И тогда в нашей жизни появился одаренный от бога художник, редкой души человек в смысле разгильдяйства (ценнейшее качество сноубордиста), профессиональный лентяй и красавец мужчина Савичев Алексей Владимирович двадцати трех лет (далее проходит по делу как Дизайнер), который, по его словам "начал красить нашу помойку". Говоря серьезно, он очень хорошо уловил сноубордический стиль дизайна досок. Часто придумывал новый дизайн и нестандартные приемы его нанесения (пиво особенно способствовало творческому процессу). Бизнес пошел значительно веселее. К нам потянулись пижоны, их жены, новые русские и даже действительно богатые люди. Пришлось расширяться, и тогда встал вопрос об оборудовании. Решено было сделать настоящий SNBRD-пресс. Валера Евсеев нарисовал нам принципиальную схему финского пресса MAKRON, сказал, что нас любит и обязательно принесет нам в психушку передачу. Работа кипела около месяца и, в конце концов, "строителям" открылось зрелище неописуемое. Два ручных пресса для сдавливания бумажных отходов производства 1940 года были соединены вместе засунутой внутрь формой для сноуборда, состоящей из найденных на свалке швеллеров, каленого высококачественного алюминия, феноловых прокладок для полиграфической печатной машины, а функцию электроподогрева выполняли специальные элементы, снятые с Миг-27. В общем – "натуральный SNBRD-пресс – дитя конверсии". Несмотря на опасения, первая доска получилась на удивление хорошая, и главное процесс изготовления сократился в несколько раз.

15

 Революция свершилась: GROMEL стал  настоящей SNBRD-фабрикой. Кончились времена  квартирно-гаражных экспериментов. Далее появились новые люди: Мишка Студенков (бессменный супервайзер), рабочие – Князев и Волчков (Кирпич), ныне звезда российского сноубординга. Мишка сам работал и руководил ими мастерски, да и ребята были смышленые – работу знали. Дела зимой шли ничего себе (т.е. деньги были), да и летом тоже "ничего" (т.е. вообще ничего не зарабатывали). Но в целом фирма жила, производила товар на радость покупателям и нам самим. Вопрос с креплениями мы решили, найдя ученых, которые разработали специальную марку полиуретана и отлили их в лаборатории одного НИИ. Жесткие крепления мы заказали за "живые деньги" в институте им. Курчатова. Их точили на станках, на которых обычно делали детали для "………" (аж подумать страшно). Потом мы решили стать спонсорами и дали денег на открытое первенство Москвы по сноуборду (слалом на Лен. горах). Соревнования прошли ничего себе. Мацукевич из Питера (чемпион России по скейт-слалому) занял первое место. Я занял второе. Мельников занял третье место. Дизайнер занял место в карете скорой помощи (он упал на трассе и вывихнул плечо). Далее мы совсем обнаглели и замахнулись на самое святое – улицу Горького. Можете не верить, но это действительно было. Между станциями метро Маяковская и Белорусская в спортивном магазине появилась витрина GROMEL или сокращенно "GM snowboards", отлично оформленная Дизайнером и великолепно освещенная системой, любезно предоставленной начинающим коммерсантам музеем В.И. Ленина. Она была единственной витриной русской фирмы на улице Горького на протяжении двух лет и вообще одним из немногих лучей света в темном царстве ночной Москвы начала девяностых годов. В 1993 году атмосфера в стране потребовала наличия "крыши", а мы ее не могли оплатить. Дело было продано более богатой и гораздо более защищенной фирме за солидную, по тем временам, сумму в валюте. Эта фирма умела делать деньги, но не умела их зарабатывать и живое дело превратилось в груду железа, стоящую в углу. Мой друг Леха Мельников уехал с женой первым в Австралию летом 1993 года. Там он проработал год на сноубордической фирме "Planet Snowboards", потом ушел в компьютеры за деньгами. Я пытался воссоздать дело на новом уровне. Мы с Михой Студенковым сделали вторую фирму в подвале собственного дома. Назвали ее GROSTU. Имеющийся опыт, изменения в технологии, Мишкины руки и трудолюбие, привезенные из Австрии лучшие в мире материалы и комплектующие позволили создать действительно качественный товар. Но далее мелких серий дело не пошло. В 1994 году я эмигрировал с родителями в США, пытался работать в мире сноуборда, но тоже, в конце концов, стал WEB-deweloperom. Но до сих пор мы (сначала я четыре года, а сейчас мой друг Вадик) пугаем местное население уже старым, но еще здравствующим ассиметриком фирмы GROSTU, который классно режет повороты пятый год и не ломается даже под 90-килограмовыми мужиками на "черном склоне". Когда местные узнают, что этот монстр сделан в России, то у них глаза быстро выпадают на пол. Они надуваются как индюки, но делать нечего – глотают, при этом становясь заметно холоднее и вежливее.