Вера и разум

Вера и разум

Постановка проблемы

Говорить о важности проблемы соотношения веры и разума — совершенно излишне. Но для ее решения необходимо прояснить основные понятия. Вера — основное понятие христианства. «Кто будет веровать и креститься, спасен будет; а кто не будет веровать, осужден будет» (Мк. 16,16). Вопросы веры являются основными и в Посланиях святых апостолов, и в творениях отцов Церкви.

Важность этого вопроса очевидна и при взгляде на нее с точки зрения современного человека. Неверие стало главенствующим фактором в мире. Ведь, как обычно представляется, если человек во что-то верит, то лишь потому, что он не может это доказать. А если нечто доказано, то об этом существует знание, а не вера. Современный так называемый цивилизованный человек считает зазорным принимать что-либо просто на веру, без проверки разумом. Вера уходит из жизни людей, и вполне понятна обратная реакция некоторых христиан — во всем виноват разум, а атеизм и неверие — следствие развития наук.

Проблема отношения веры и разума – одна из ключевых в христианской философии и богословии. Особенно остро эта проблема стоит в православной апологетике и миссионерстве: имеем ли мы право вторгаться силами нашего разума в вопросы религии — рассуждать о Боге, о чуде, о таинствах и т. д.? Можем ли мы судить разумно или должны оставаться только на позиции веры? Следовательно, если мы скажем, что христианство должно опираться на разум, то, скажут, что мы тем самым поставим веру под начало знания, а «все, что не по вере, грех» (Рим. 14, 23). А если мы в своей проповеди Евангелия будем говорить, что надо просто верить в Иисуса Христа, то очевидно возражение: «Почему именно во Христа? Должен быть критерий выбора. Поверить просто так — это легкомыслие». И возражающий будет по-своему прав: нельзя верить «просто так», должно быть некое основание. Но, с другой стороны, вера всегда предполагает акт волевой, свободный, ибо в объекте веры всегда можно сомневаться. Ведь в том-то и заключается подвиг веры, что человек преодолевает в себе это сомнение, отвергает соблазнительные доводы разума.

Вера и разум кажутся совершенно различными познавательными способностями человека. Если человек во что-либо верит, то только лишь потому, что он это не может доказать, т.е. не может проверить разумом. Если же человек что-либо доказал, то он уже не говорит, что он в это верит, он скажет, что он это знает. То есть, действительно, человек или верит, или знает. Если человек скажет, что он знает, что Бог есть, то от него потребуют доказательств, подобных тем, что применяются в науке. Если человек не сможет их привести, то его уличат во лжи: мол, ты говоришь, что знаешь, что Бог есть, но привести разумные доводы не можешь; значит, ты или ошибаешься, или обманываешь. По такой логике христианин оказывается или невеждой, человеком заблуждающимся, или обманщиком, но не ученым. Таким образом, дихотомия веры и разума сейчас принимает характер дихотомии лжи и истины. Человечество, просвещенное наукой, убеждено, что истину открывает разум, а вера доказать ее не может. Значит вера (и основанное на ней христианство) есть ложь. Далее, человек мыслящий скажет, что верить «просто так» он не может, он должен найти авторитетные аргументы, которые могли бы стать основанием для его веры. Если же человек, тем не менее, соглашается начать себя убеждать («Я не верю, и это плохо»), то с точки зрения обыденного сознания это будет состоянием, похожим на самозомбирование, самогипнотизирование. Более того, если человек начинает верить, при этом отказываясь от сомнения, то он тем самым делает шаг предательства по отношению к истине, т.е. к Богу, поклоняться Которому следует «в духе и истине» (Ин. 4, 24). Ведь любая истина познается, ищется и доказывается, в том числе и истина о Боге. Если же ее нельзя доказать, то Бог — не истина.

Кроме того, разум обладает очень важным свойством – объективностью, общезначимостью. Для всех очевидно, что истина одна. Законы разума тоже одни для всех. Поэтому наука, оперирующая разумом, одна и общезначима. А верить можно во всё что угодно; человек в вопросах веры якобы ничем не ограничен; вера - субъективна. Поэтому существует огромное многообразие различных религий, все из которых базируются на вере. Значит, выбор каждым человеком религии субъективен, случаен, зависит лишь от его прихоти. Он приходит к вере в того или иного Бога случайно - или он родился в стране, где принято исповедовать ту или иную религию, или его так воспитали родители, или он попал под влияние какой-нибудь личности и т.д. Но такой выбор веры есть проявление легкомыслия. Почему русский обязательно должен быть православным, татарин - мусульманином, француз – католиком, а немец – лютеранином? Ведь если истинна какая-нибудь одна религия, значит, все должны исповедовать эту религию, отбрасывая остальные как ложные. Но ни одна религия таких аргументов, доказывающих ее истинность, предоставить не может. Все лишь утверждают, что их вера самая истинная, что ее невозможно доказать, но в нее можно лишь верить.

Далее, вера предполагает веру в некоторый авторитет и послушание этому авторитету. Но авторитеты могут быть разные. Поэтому чтобы выбрать какой-то авторитет, нужно иметь критерий, который тоже должен быть как-то обоснован.

Вера представляется современному человеку отказом от своего достоинства. «Человек — это звучит гордо», а ему предлагают смириться, верить в недоказанное, т. е. сделать некий легкомысленный и унизительный шаг. Если же человеку сказать, что он должен верить из-за страха наказания Божиего, то он тем более начинает бунтовать.

Во всех этих возражениях прослеживается одна мысль — о противоположности веры и разума. Верить можно лишь в то, что нельзя доказать, и наоборот, если мы что-то подвергаем исследованию разумом, то мы в это уже не верим в собственном смысле слова. И эта мысль кажется настолько очевидной, что признается и верующими, и атеистами. Однако все не так просто, как кажется на первый взгляд.

В понимании веры прежде всего отмечают субъективный ее аспект. Вера — это акт свободной воли человека. Доведенная до абсурда в современном мире, эта концепция поселила в людях уверенность в том, что верить можно во что угодно — в Бога, в магию, в науку, в себя и т.п., и при этом не нужно отчитываться за свой выбор. При этом исчезает второй аспект веры — ее объект, во что человеку верить, истинна ли эта вера. Это расхождение имеет и свою историческую перспективу в области христианской философии и богословия.

Итоги

Итак, каково же отношение между верой и знанием? Если вера есть состояние души, то вся душа, все ее составные начала действуют в соответствии с тем, какова наша вера. Если человек имеем веру в Бога, то он и рассуждает в этом плане. Неверие - это состояние атеиста, состояние уверенности, что Бога нет. Он не рассуждает. Никакие аргументы в данном случае не убедят атеиста в том, что он не прав, потому что его рассуждения находятся внутри этого его состояния. И поэтому между разумом и верой возникают те различные отношения, о которых я говорил. Вера - это субъект, а разум — один из его предикатов. Для лучшего понимания отношения между разумом и верой можно предложить следующее сравнение. Представим себе некоторую объемную фигуру, которую можно изобразить в виде трех ее проекций на плоскости. Так вот, вера – это объем, а разум, воля и чувство - это ее проекции. Мы можем, прийти к вере можно и посредством размышления, и в результате духовного опыта, но все равно для веры требуется свободное волевое согласие.

Поэтому противоречий между разумом и верой нет, есть непонимание соотношения веры и разума. С одной стороны, из дальнейшего изложения мы увидим, что современная наука дала множество подтверждений тому, что наука не может существовать без веры. Ведь под верой, как мы уже говорили, обычно понимается согласие с некоторым положением без доказательства. Правда, атеисты перевирают эту мысль и утверждают, что в таком случае человек может поверить в любую нелепицу. Но все-таки правильнее было бы сказать, что под верой следует понимать согласие с некоторым положением без достаточного доказательства. Никто не будет просто так верить, как приводят пример некоторые атеисты, в существование в некоей галактике шоколадного петуха. Для этой веры нет никаких оснований. Для веры же в другие положения оснований существует достаточно. Ведь без доказательства принимаются основоположения современных наук: аксиом в математике, законов природы – в физике, познаваемости мира – в естествознании. Так что не все в мире может быть доказано, и требовать этого – полное безумие. С другой стороны, анализ многих научных открытий, в свою очередь, приводит к необходимости принять на веру религиозные положения. Поэтому еще раз вспоминается августиновская фраза: «Верую, чтобы понимать, и понимаю, чтобы верить». Хорошо иллюстрируют это положение высказывания папы Римского Иоанна Павла II и патриарха Московского всея Руси Алексия II. В энциклике «Вера и разум» папа Римский сказал: «Вера и разум подобны двум крылам, на которых дух человеческий возносится к созерцанию истины. Сам Бог заложил в сердце человека желание познать истину и в конечном итоге познать Его, чтобы тот, познавая и любя Его, мог достичь полноты истины в себе самом»[1]. Патриарх же одобрительно цитирует К.Г.Честертона, сказавшего, что «на­ука не спо­соб­на по­стичь мир по той при­чи­не, что мир не чер­теж, а ри­су­нок ху­дож­ни­ка»[2].

Итак, мы пришли к выводу, что разум может каким-либо образом привести к вере, но насильно дать веру не может. Истинная вера может быть лишь даром божественной благодати. Но тем не менее разум может быть полезен человеку в том, чтобы убедить его в истинности некоторых религиозных положений, в частности, бытия Бога. Ведь вера — это не просто любой свободный выбор: хочу верю, хочу не верю.

Поскольку разум есть часть веры, то деятельность разума не может противоречить истинной, т.е. христианской вере, но не может и заменить ее. Поэтому отношение к доказательствам различных религиозных положений должно вытекать из этого фундаментального положения. Мы можем участвовать нашим разумом в установлении истинности тех или иных религиозных положений, но не можем доказать их с математической достоверностью. На основании такого понимания отношения веры и разума и строится весь курс христианской апологетики. Нужно понимать ограниченность рациональных аргументов в богословии, не подменять разумом веру, но и не изгонять разум из дел веры. Разумеется, есть истины, в которых разум вообще не имеет право участвовать, но в целом то, что касается возможности доказательства христианских положений, можно сказать, что в той или иной мере каким-либо образом можно устанавливать истинность этих положений.