Проблема духа, души и тела в философских теориях

     Компьютерная  метафора полезна и безобидна, когда  она не принимается буквально. Это можно показать на примере понимания переработки информации. Этот процесс сегодня описывается по аналогии с машиной, в которую закладывается исходная информация. Она перерабатывается на основе фиксированных правил и выдается в виде конечного продукта. Но на самом деле, например, калькулятор не занимается переработкой информации, а, так сказать, пародирует акты человеческого сознания, хотя повторяет те же шаги, что и человек. Подсчитывая стоимость покупок в магазине, человек знает, что цифры означают деньги и знает их цену. Калькулятор же не знает ничего. Он потому и считает быстрее, что не затрачивает никаких ментальных усилий, т.е. не мыслит. Совершенно недопустимо смешивать реальную мыслительную обработку информации человеком с теми фиктивными действиями, которые совершает компьютер.

     Более того, столь же недопустимо отождествлять  нейрофизиологические процессы, происходящие в мозге, и психологический процесс, называемый мышлением. Конечно, можно  предположить, что "переработка информации" и есть то общее, что объединяет работу мозга и вычислительную программу компьютера, но вряд ли верно утверждение, что исчисление объясняет все, в том числе и ментальные процессы. Компьютерная программа - это набор чисто формальных процедур, не содержащих в себе значения и интерпретации, которая налагается извне. Одни и те же формальные процессы могут быть интерпретированы как ураган ветра, экономический бум, трепетный танец или вообще затейливый, но непонятный узор. Но они не имеют по отношению к ним никакой объяснительной силы.

     Главная трудность когнитивной психологии состоит в сохранении прежнего дуализма тела и духа, так как он трактуется как нечто нематериальное, формальное, не являющееся частью физического и  биологического мира. Поэтому среди  представителей когнитивной науки не так много консервативных исследователей настаивающих на том, что мозг буквально является вычислительной машиной, а разум – компьютерной программой.

     2.2 Проблема понимания

     Сегодня очевидна девальвация учений о духе и душе. Психология, социология, позитивистская философия - все они отвергают возможность анализа сознания как относительно самостоятельного процесса, протекающего "внутри" человека. Причина отказа от изучения того, что происходит внутри нас, вызвана недоступностью душевных актов для объективного наблюдателя. Наука предлагает отказаться от мифа о душе и исследовать телесное поведение.

     Когда поведение людей характеризуется  с помощью ментальных предикатов, речь идет об описании не каких-либо призрачных потоков сознания, а о публичных  способах и манерах поведения людей. Человек, не умеющий играть в шахматы, может наблюдать за игрой, но не увидит того, на что обратит внимание специалист. Верно ли, что он понимает процессы в сознании шахматистов, подобно тому, как мы понимаем следствия из причины? Никто не может посещать сознание другого, что бы рассмотреть процессы, происходящие в нем в качестве причин. Аналогия с причинностью здесь недопустима. Никто не знает устройства сознания, а взаимодействия между операциями сознания и движениями руки непостижимы. Но отсюда следует, что понимание текстов другого вовсе невозможно. Мы можем читать Евклида и Ньютона, но не можем реконструировать их сознание. На самом деле мы понимаем действия других людей и даже можем их предусмотреть. Но это не связано с психологической диагностикой сознания. Точно также недостаточно аналогии с собой: мы не можем знать собственную корреляцию внешнего поведения и внутренней жизни.

     Поскольку поступок является внешним мускульным усилием, постольку он является не ментальным, а физическим. Если мы его характеризуем как "рациональный" или "моральный", то тем самым допускаем, что он предварялся неким невидимым, производимым умом действием. Есть серьезные основания разделять духовное и телесное. Другое дело, что это различение в каких-то случаях начинает давать сбои. Например, намерение может быть хорошим, а поступок, как его исполнение, плохим. Моральность, рациональность, искусность, воплощенные в действии, невозможно зафиксировать не потому, что отсутствуют подходящие средства измерения, а потому что они не являются событиями, т.е. в принципе не подлежат фиксации физическими инструментами.

     Практическое  проявление интеллекта неверно понимать как двойное действие - предварительное  рассмотрение предписаний и последующего их выполнения. Поступать разумно - значит делать не два, а одно действие. Считается, что перед тем как действовать, мы долго думаем и перебираем разные варианты действий, вспоминая правила. Но чаще всего мы не думаем о них, ибо для этого нет времени, а поступаем автоматически. Более того, мы даже не всегда можем объяснить, как добились хороших результатов. Можно правильно говорить, не зная правил логики и грамматики, ибо знать правила, не значит хорошо играть. Привычки формируются дрессурой, а умственные способности научением, включающим критику и рефлексию.

     Понимание слов и поступков другого человека не имеет ничего общего с угадыванием  тайных процессов сознания, даже если бы они существовали. Понимание связано  с компетентностью. Правила и  критерии, которые применяет исполнитель, те же, что заставляют зрителя ему аплодировать. Наделенный разумом субъект действует критично, и наблюдатель критично оценивает его действия. Для этого не требуется перемещаться во внутренний мир автора. Способность оценивать действия однотипно способности его исполнить. Требуется лишь компетентность. При этом не надо ее преувеличивать. Чаще всего мы ограничиваемся умением выполнять действия и не способны к рефлексии по их поводу. Поэтому кажется разумным предложение представителей аналитической философии отказаться от поиска тайников сознания и отождествить его с тем, что люди делают.

     Телесные  действия не аналогичны движению. Действие есть регулируемое нормами поведение. Оно осуществляется на основе некоторых  общепринятых кодов и поэтому  может быть прочитано и интерпретировано. Действие осуществляются на основе моральных, а и технических, стратегических, эстетических предписаний. Действие отличается от физического движения символической нагруженностью, оно понимается в терминах "намерение", "цель", "мотив", "интерес" и т.п. Мотивация интересна тем, что соединяет силовой и смысловой аспекты действия. Человек может повлиять на физическое состояние системы с помощью знания. Инициатива, или как говорил Гегель "хитрость разума" состоит в том, что он сталкивает между собою различные силы и добивается нужного результата.

     Таким образом, необходимо обратить внимание не на полярные противоположности "душа - тело", а на, так сказать, "промежуточные" понятия, выражающие такие способности  человека, благодаря которым он дистанцируется от физического контакта с природными объектами. Речь идет не только о технике и инструментах, благодаря которым происходит "выключение тела", но и о таких наполовину телесных наполовину душевных практиках, как сдержанность, самодисциплина, терпение, мужественность и т.п 

     3.4 Проблема души и тела в современной культуре

     Сегодня проблемы души и тела задает не столько  философия, сколько масс медиа. Это  заставляет отвлечься от вопросов об их сущности и сосредоточиться на вопросе, какими методами, практиками она формируется. Неверно рассматривать их как нечто готовое – природное, божественное или дьявольское. Современные практики работы с телом и душой обнаруживают, что все наши желания и аффекты являются искусственными.

     С одной стороны, мы видим нарастание скепсиса в отношении традиционных практик гуманизации. С другой стороны, наблюдается взрыв интереса к телу и желаниям. Фитнес, медицина, лицевая хирургия – все это новейшие практики формирования тела. Они свидетельствуют о пришествии чего-то нового? С одной стороны, забота о своей внешности столь же древняя, как и человек. С другой стороны, очевидно, что искусство представлять себя на сцене жизни охватило широкие массы и стало главным занятием современного человека. Посмотришь на некоторых телезвезд и диву даешься: люди это или боги. Они обладают новым искусственным телом, которое является продуктом хирургии, фитнеса и аэробики, диетики и парфюмерии.

     Причина в том, что время труда и  время развлечений сегодня уравнялось. При этом свободное время тратится в основном на чувственные удовольствия. Тренд на развлечения вошел в резонансе с разгрузкой труда. Сегодня молодежь охотно занимается производством воздуха, строительством финансовых пирамид, одним словом - спекуляцией.

     В качестве реакции философам необходимо позаботиться о восстановлении старых или введении новых техник тела, которые бы сделали нас жизнеспособными относительно независимо от уровня образования, способности к рефлексии и осуществления правильного морального выбора. Начать следует с таких человеческих качеств, как мужество и терпение. Дефицит по этой части в современном обществе очевиден. Раньше терпение культивировалось как средство против страдания, точнее это способ жить с болью, унижением, несправедливостью. Оно воспитывалось во всех культурах. Уже обряд инициации сопровождался тяжелыми испытаниями. Греки тоже подвергали молодых людей закаливанию, гимнастике, словесным атакам, заставляли их участвовать в состязаниях. При этом слово "агон" означало страдание и соревнование одновременно. Человек приучался нести не только физическую, но метафизическую нагрузку. Он несет на своих плечах заботу о семье, друзьях и государстве. Т.е. все то, что сегодня люди сбрасывают с себя.

     Гуманитарии с ужасом воспринимают римский культ "хлеба и зрелищ". Но на самом деле кровавые зрелища отвлекали людей от внутренних драм. Наблюдая за убийством, они не убивали сами. Бои гладиаторов напоминают о неизбежности смерти. Победив, ее можно отложить, но это не гарантирует от будущего поражения. Жизнь одного продолжается за счет убийства другого, который воспринимался как противник. Современность добавила к этому насилие, азартные игры и спекуляцию на бирже. Но принцип прежний: победи или умрешь.

     Христианство  решает проблему смерти, обещая бессмертие тем, кто посвятил себя Богу. Оно создает культ страдания, что меняет характер терпения. Это довольно-таки странная конструкция, которую мы уже слабо понимаем. На самом деле христианское терпение не сводится к мазохизму. Во-первых, христиане восставали против угнетения: не все, смиренно шли на казнь, именно христианские идеалы подпитывали революции. Во-вторых, даже если христианское мужество проявляется в смирении, непротивлении и терпении, то эта пассивность проявляется как стимул для чувства сострадания.

     Государственное значение религии в том, что например: в храм приходят страдающие, обиженные, обездоленные люди. В ответ им рассказывают о муках Христа. И сострадая ему, люди прощают несправедливость, забывают обиды. Таким образом, общественная связь, солидарность на время восстанавливается. Люди идут домой, на рынок, там опять ругаются и дерутся, потом приходят в храм и снова обнимаются и целуются. Так что страдание и сострадание – весьма эффективные формы связи людей.

     Сегодня каждый заботится о собственном  комфорте. Люди думают о доходах и расходах, о теле, о здоровье, о наслаждении и развлечении. И вместе с тем, несмотря на заботу о себе, они, по-прежнему, оказываются рабами общественных функций и кодов. Как говорил Хайдеггер, никто не принадлежит сам себе, его живут другие. Эти несколько темные слова означают, что все мы воспитаны так, чтобы выполнять необходимые общественные роли. Кроме того, буквально во всем, и не только в труде, но и в отдыхе, даже когда едим или целуемся, делаем это по общепринятым кодам, и социально значимым нормам.

     Таким образом, можно говорить как об усилении, так и трансформации техник души и тела. Машиной терпения и ожидания когда-то был дом. Раньше люди жили в  ужасающей тесноте. Трудно представить, как они переносили вид и запах  друг друга. Конечно, дело не обходилось без конфликтов, но они протекали не за дверьми спальни, а на виду у всех, и поэтому не заканчивались смертельным исходом. Судя по всему, сегодня нам труднее всего переносить тело другого. Если граждан античного полиса связывали воедино телесная дружба и философия, то сегодня мы уже не способны терпеть другого на близком расстоянии. Абстрактная любовь к дальнему есть, а конкретной любви к ближнему нет.

     Фитнес, эстетическая хирургия, парфюмерия, сексология и психотерапия предпринимают усилия для того, чтобы превратить другого в источник наслаждения. Тем самым другой исчезает. Мы даем ему право на существование лишь постольку, поскольку он удовлетворяет нашим требованиям. На самом деле следует уважать право другого быть другим. И это означает реанимацию способности терпения. Например, если мужчины и женщины не равны, не надо одних превращать в подобие других. Пусть женщины остаются женщинами, и мужчины не должны подчинить их своей логике. Они имеют право и на каприз. С некоторой долей юмора можно утверждать, что философу-мужчине, если он рационален и расчетлив, педантичен и аккуратен, нужна не обязательно красивая, но капризная и даже вздорная женщина. Именно, благодаря ей, он откроет для себя истину бытия. Но для этого нужно поистине воловье терпение. К сожалению, приходится признать дефицит терпения и сострадания. Причина тому – установка на свободу и независимость. Современное общество освобождается от бедности и насилия, изобретает способы анестезии, обеспечивает благоденствие и достаток. Но заодно сбрасываются и забота о родине, семье и детях, т.е. о том, что наши предки терпеливо несли на своих плечах.