Понятие истины, аспекты истины, формы истины

отличие от мнимого, не действительного... Русский язык отмечает в слове "истина"

онтологический  момент этой идеи. Поэтому "истина" обозначает абсолютное само-

тож-дество и, следовательно, само-равенство, точность, подлинность. "Истый",

"истинный", "истовый" - это выводок слов  из одного этимологического гнезда" . Истина - это "пребывающее существование"; это - "живущее", "живое существо", "дышушее", т.е.

владеющее существенным условием жизни и существования. Истина, как существо

живое по преимуществу, - таково понятие о ней у русского народа... Именно такое 

понимание истины и образует своеобразную и самобытную характеристику русской 

философии" .

       Аксиологический аспект истины состоит в нравственно-этической, эстетической и 

праксеологической ее наполненности, в тесной связи  с смыслом жизни, с ее

ценностью для  всей, в том числе практической деятельности человека. Наличие 

такого момента  в истине мы уже видели из приведенного выше факта, касающегося 

биографии физика X. А. Лоренца. Само понятие "истина" в русском языке неотрывно 

от понятия "правда". Вл. Даль в "Толковом словаре живого великорусского "зыка"

замечает: правда - это истина на деле, истина во благе, честность,

неподкупность, справедливость; поступать по правде значит поступать по истине,

по справедливости; правдивость, как качество человека или как принадлежность

понятия, рассказа, описания; полное согласие слова и  дела, истина .

       Истина - противоположность лжи; все, что  верно, подлинно, точно,

справедливо, что  есть; все, что есть, то истина. Ныне слову этому отвечает и 

правда, хотя вернее будет понимать под словом "правда" правдивость,

справедливость, правосудие, правоту. Истина относится [более] к уму и разуму, а 

добро или благо к любви, нраву и воле.

       Известный ученый А.Д.Александров пишет, что  само понятие "правда" охватывает и объективную истину, и моральную  правоту. "Стремление найти истину,

распространить  и утвердить ее среди людей  оказывается существенным элементом 

моральной позиции  по отношению к людям... Знание истины обогащает человека,

позволяет ему  лучше ориентироваться в действительности. Поэтому ложь не просто

противна истине. Тот, кто лжет, как бы обкрадывает  человека, мешает ему понимать

происходящее  и находить верные пути, стесняет его  свободу, налагает на него

оковы искаженного  взгляда на действительность. Искажение  и сокрытие истины

всегда служило  угнетению. Неуважение к истине, безразличие  к ней выражает

неуважение, безразличие  к людям; надо совершенно презирать  людей, чтобы с 

апломбом вещать им, не заботясь об истине"

       Праксеологический аспект истины демонстрирует включенность в истину момента ее связи с  практикой. Сам по себе этот момент как ценность, или полезность истины для практики входит в аксиологический  ее аспект, однако, есть смысл в том, чтобы выделять его в качестве относительно самостоятельного.

       Философ М. М. Рубинштейн обращал внимание на освободительный характер истины: каждая познанная истина, подчеркивал он, означает новый раскрытый простор  для действия; предвидя будущее и  объединяя его со своими принципами, человек не

только ждет будущего, но он способен и творить  его; истина - жизнесозидательна,

ложь жизнеразрушительна. Нацеленность истины на практику, праксеологический аспект истины специально рассматривается в ряде работ по теории познания. Наиболее содержательной в этом плане является книга Б. И. Липского "Практическая природа истины" (Л., 1988). Он указывает на то, что истина есть характеристика определенного отношения между идеей и предметом и поэтому должна включать в себя как объективное знание о свойствах предмета, так и субъективное понимание возможностей его практического употребления. Человек, располагающий истиной, пишет он, должен иметь четкое представление не только о свойствах данного предмета, но и возможностях его

практического использования. Практика удостоверяет истину лишь для того, чтобы 

эта удостоверенная истина могла служить дальнейшему  развитию практики. Отсюда -

определение понятия  истины: истина есть "содержание человеческого  сознания,

соответствующее объективной реальности и выступающее  теоретической основой ее

преобразования  для достижения субъективной цели".

       Наличие праксеологического аспекта в содержании понятия "истина" дает основание, как видим, для своеобразного  определения этого понятия. Так  понимать истину, конечно, можно, как  возможны и некоторые другие ее определения. Однако, нужно видеть и узость этого  определения, которая состоит и  в неопределенности

вводимого термина "теоретическая основа" и в  игнорировании целого пласта знания,

находящегося  вне практики. В последнем случае имеются в виду многие области 

знания, как например, в описательной биологии, которые  лишь отражают объекты в 

простом наблюдении (вне практики) и непосредственно  не нацелены на обеспечение 

новых циклов практики.

       Итак, мы рассмотрели три аспекта истины. Среди них ведущим, основным является бытийственный аспект. Хотя определений  понятий "истина" имеется множество (и они имеют право на существование), все же исходным является то, которое 

непосредственно касается его бытийственной сути; оно приведено в начале данного 

раздела. Его  модификацией является следующее: истина есть соответствие

субъектных представлений  объекту (реальности). Поскольку представления  субъекта как индивида могут носить конкретно-чувственный или мысленно-абстрактный  характер, постольку можно дать такое  определение: истина есть соответствие конкретно-чувственных и понятийных представлений объекту.

       Такое определение понятия "истина" предполагает, между прочим, вполне

однозначный и  положительный ответ на вопрос, а  относится ли "истина" также  к 

чувственному  познанию действительности?

       Нередко встречается мнение, будто истина соотносима только с понятиями и  с 

понятийным мышлением. Не соглашаясь с этой точкой зрения, М. Н. Руткевич

справедливо замечает, что истина как соответствие объекту  есть общая 

характеристика  любого гносеологического образа. "Истина" относится и к 

чувственному  познанию. Но поскольку противоположность  объективного и 

субъективного, соответствующего объекту и не соответствующего ему,

развертывается  в мышлении в противоположность  истины и заблуждения, постольку 

"заблуждение" (в отличие от "ложного") обычно  употребляется применительно к 

мысли. Действительно, чтобы "заблуждаться", надо "искать", чтобы искать, надо

иметь известную  свободу выбора, а она появляется вместе с относительной 

самостоятельностью  мышления. В ощущениях и восприятиях  свободы выбора нет,

поскольку они  есть результат непосредственного  взаимодействия органов чувств с 

вещами.

       Положение о применимости понятия истинности к ощущениям отстаивают А. И- Уемов, П. С. Заботин и некоторые другие. А. И. Уемов пишет: "Если мы не считаем 

ощущения единственной реальностью и полагаем, что вне  нас существует

материальный  мир, который так или иначе  отображается в ощущениях, то вопрос об

истинности или  ложности чувственных данных является вполне законным. Если эти 

чувственные данные соответствуют отображаемой ими  действительности, то они 

истинны, если искажают ее, то - ложны"

       Поддерживая эту точку зрения, можно выдвинуть  еще и такое соображение. В 

агностицизме, в  некоторых его разновидностях основное внимание уделяется 

проблеме отношения  ощущения к объекту. Сенситивная  сторона субъектно-объектного

взаимодействия  чрезмерно субъективизируется вплоть до вывода о несоответствии

ощущений свойствам  объекта. Результатом такого хода мысли  становится

отгораживание субъектного мира от сущности материальных систем, воздействующих

на субъект.

       В этом плане изучение того, в каком  отношении находятся ощущения к  внешнему

материальному миру, имеет не только частнонаучное, но и гносеологическое

значение. Встает проблема первичных и вторичных  качеств, своеобразия и 

познавательной  роли "вторичных" (диспозиционных) качеств. Различие между ними

как раз и  фиксируется в понятиях теории истины ("истинное", "изоморфное",

"гомоморфное", "правильное", "совпадение", "соответствие" и т.п.).

Можно, конечно, применять к ощущениям понятие "правильное" ("неправильное"),

особенно если речь идет об ощущениях животных. Но применение понятия 

"объективная  истина" к человеческим ощущениям  лишь подчеркивает человеческое 

существо отражательного процесса на уровне органов чувств, его предметно-

деятельностную, социальную, конкретно-историческую природу.

Интересные перспективы  обещает исследование более широкого феномена

"невербальной  истины". Так, В. И. Свинцов  замечает: "Конечно, можно легко 

отгородиться  от рассматриваемой проблематики декларацией  тезиса, что суждение

есть единственный минимальный носитель истины и лжи. Однако такой "стерильный"

подход к истине, вероятно, оправдан лишь для формальной логики с ее

специфическими  задачами и методами... С общегносеологической точки зрения более 

привлекательным представляется широкий взгляд на эту  проблему, допускающий 

многообразие  форм адекватного (неадекватного) отражения  действительности,

включая и такие  способы выражения и передачи истины и лжи, которые не

обязательно связаны  с вербальным поведением субъекта"

       Во  всех случаях объективной истиной  будет адекватное отражение субъектом 

объекта. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Формы истины

       Существуют  разные формы истины. Они подразделяются по характеру отражаемого (познаваемого) объекта, по видам предметной реальности, по степени полноты освоения объекта  и т.п. Обратимся сначала к характеру  отражаемого объекта.

Вся окружающая человека реальность в первом приближении  оказывается состоящей из

материи и духа, образующих единую систему. И первая, и вторая сферы реальности

становятся объектом человеческого отражения и информация о них воплощается в