Основные формы материализма и идеализма в философии античности

Диалектика для Сократа представляет собой философ​ское искусство вести рассуждение. Она отличается от эристики — софистического метода спора. Эристик, от​стаивая свою правоту, во что бы то ни стало возражает против иной точки зрения. Диалектик же тот, кто умеет ставить вопросы и давать ответы. Поэтому беседа как диалектический разбор вопроса предполагает взаимно со​гласованное, дружеское рассуждение собеседников. Спор​щики препираются и затемняют предмет спора, беседую​щие же совместными усилиями стремятся к прояснению возникшей проблемы, причем сведущий и знающий по​могает своему собеседнику на этом диалогическом пути познания и просвещения. (Ксенофонт. Воспо​минания о Сократе. V, II, IV. -М.: Просвещение, 1965, с.6-8.).

Замечательные образцы античной диалектики встречаются в учении Платона, осмыслявшего диалектику движения и покоя, различия и тождества, а само бытие трактовавшего как активно самопротиворечивую координированную раздельность. (Всемирная энциклопедия: Философия / Главный ред. и сост. А.А. Грицанов. – Минск, Харвест, 2001).

Диалектика Платона – путь или движение мысли через неистинное к истинному. Вызвать душу к размышлению может такое впечатление или такая мысль, которые заключают в себе противоречие. «То, что воздействует на ощущения одновременно со своей противоположностью, я определил как побуждающее, - говорит Платон, - а что таким образом не воздействует, то и не будит мысль». Первая половина задачи диалектического, в платоновском смысле, исследования состоит в определении однозначного, точно фиксированного определения «вида». Необходимо, по словам самого Платона, «охватывая всё общим взглядом, возводить к единой идее то, что повсюду разрозненно, чтобы, давая определение каждому, сделать ясным предмет поучения». Вторая половина той же задачи состоит в том, чтобы «разделять на виды, на естественные составные части, стараясь при этом не раздробить ни одной из них».

Диалектика Платона явилась важным этапом в развитии логики. По Платону, знание возможно не для всякого. «Философия», буквально «любовь к мудрости», невозможна ни для того, кто уже обладает истинным знанием (боги уже обладают им), ни для того, кто совсем ничего не знает (невежда и не думает, что нуждается в знании). Поэтому, философ – тот, кто стоит между полным знанием и незнанием и стремится от менее совершенного знания восходить все к более и более совершенному знанию.

Предмет диалога «Теэтэт» - вопрос о существе знания. В диалоге опровергается три несостоятельных с точки зрения Платона решения этого вопроса: 1) знание есть чувственное восприятие; 2) знание – правильное мнение; 3) знание – правильное мнение со смыслом. В первом вопросе Платон отталкивается от учения о безусловной текучести и относительности всего существующего. Чувственному, как текучему, должно предшествовать нечто не текучее и не чувственное, следовательно, знание не тождественно чувственному восприятию. Во-вторых, знание нельзя определить как истинное мнение, независимо от соотношения мнения истинного с мнением ложным. Если брать мнение именно как мнение, то ничего нельзя сказать ни о его истинности, ни о его ложности. Правильное мнение вообще не определимо без чистого знания как такового. И, в-третьих, как не понимать «смысл» - как объяснение в виде слов как таковых, как объяснение в виде целостной структуры слов, как указание на отличительный признак, - во всех этих случаях прибавка «смысла» к «правильному мнению» не может создать знания. Итак, знание, по Платону, должно быть соединением чувственности и ума и ум должен осмысливать элементы чувственного опыта. (Платон Теэтэт. – М.: Просвещение, 1969).

Продолжая мысль Сократа и трактуя мир понятий, или идей, как особую самостоятельную действительность, Платон под диалектикой понимал не только разделение понятий на чётко обособленные роды (как Сократ) и не только искание истины при помощи вопросов и ответов, но и знание относительно сущего и истинно сущего. Достигнуть этого он считал возможным только при помощи сведения противоречащих частностей в цельное и общее. Замечательные образцы этого рода античной идеалистической диалектики содержатся в диалогах Платона. У Платона даётся диалектика пяти основных категорий: движения, покоя, различия, тождества и бытия, в результате чего бытие трактуется здесь у Платона в качестве активно самопротиворечащей координированной раздельности. Всякая вещь оказывается тождественной сама с собой и со всем другим, а также покоящейся и подвижной в самой себе и относительно всего другого.

Диалектические идеи Платона нашли свое дальнейшее развитие в учении Аристотеля и в неоплатонизме, диалектически трактовавшем основные иерархии бытия. (Всемирная энциклопедия: Философия / Главный ред. и сост. А.А. Грицанов. – Минск, Харвест, 2001).

Сам Аристотель отличает «диалектику» от «аналитики» как науку о вероятных мнениях от науки о доказательстве. Платон вслед за элеатами (Элейская школа) определяет истинное бытие как тождественное и неизменное, тем не менее в диалогах «Софист» и «Парменид» обосновывает диалектические выводы о том, что высшие роды сущего могут мыслиться только таким образом, что каждый из них есть и не есть, равен себе самому и не равен, тождествен себе и переходит в свое «иное». Поэтому бытие заключает в себе противоречия: оно едино и множественно, вечно и преходяще, неизменно и изменчиво, покоится и движется. Противоречие есть необходимое условие для побуждения души к размышлению. Это искусство и является, по Платону, искусством диалектики. (Философский словарь / Под ред. И.Т. Фролова. 4-е изд. - М.: Политиздат, 1981).

Аристотель, превративший платоновские идеи в формы вещей и, кроме того, присоединивший сюда учение о потенции и энергии (как и ряд других аналогичных учений), развил диалектику дальше. В учении о четырёх причинах — материальной, формальной, движущей и целевой - он утверждал, что все эти причины существуют в каждой вещи совершенно неразличимо и тождественно с самой вещью. Учение Аристотеля о перводвигателе, который мыслит сам за себя, т.е. является сам для себя и субъектом и объектом, есть фрагмент всё той же диалектики (субъективная и объективная диалектика). Называя «диалектикой» учение о вероятных суждениях и умозаключениях или о видимости, Аристотель даёт диалектику становления, поскольку сама возможность только и возможна в области становления. (Спиркин А.Г. Философия: Учебник. – М.: Гардарики, 1998).

Следовательно, уже в рамках материалистической диалектики Аристотеля возникает вопрос о соотношении субъективной и объективной диалектики. При этом объективная диалектика изучает особенности проявления системы законов развития в объективной реальности, т.е. в материальном мире. Она включает в себя диалектику природных и общественных процессов. Субъективная диалектика имеет своим предметом особенности реализации законов развития в сознании человека. Более подробно субъективное и объективное начало мы рассмотрели в первом вопросе, разбирая учение Аристотеля. Однако, следует отметить, что субъективная и объективная диалектика как таковая появилась намного позже, главным образом, благодаря немецкому философу Гегелю.

Развитие античной философии и науки расширило сферу применения диалектики. Как инструмент решения политико-правовых и этических вопросов она превратилась в метод поиска истины (Сократ), в метод анализа и синтеза понятий (Платон). (Алексеев П.В., Панин А.В. Философия: Учебник. - М.: Проспект, 2001).

Таким образом, античная диалектика выступала как учение о правильных вопросах и ответах и о спорах (Сократ, стоики); как критика становления и замена его дискретной и непознаваемой множественностью (Зенон Элейский); как учение о закономерно возникающих вероятных понятиях, суждениях и умозаключениях (Аристотель). Опыт античных философов-диалектиков (представления Платона об эйдосах (формах) и Аристотеля о внутренней цели развития (энтелехии)) является ценнейшим вкладом в современное понятие диалектики, как науки.

3. Дать сравнительную характеристику Древнего Востока и Древней Греции (в восточной и западно-европейской традициях). В чем состоят их различия и сходства?

Античность – тот рубеж в истории развития человечества, на котором в трех очагах древней цивилизации – в Китае, Индии и Греции – практически одновременно возникает философия. Рождение ее было длительным процессом перехода от мифологического мировосприятия к мировоззрению, опирающемуся на знание, обретенное в интеллектуальном поиске. Это время взрыва интеллектуальной энергии. Скачок в развитии производительных сил вследствие перехода от бронзы к железу, появление товарно-денежных отношений, ослабление родоплеменных структур, возникновение первых государств, рост оппозиции традиционной религии и ее идеологам в лице сословия жрецов, критика нормативных нравственных установок и представлений, усиление критического духа и рост научных знаний – вот некоторые факторы, из которых складывалась атмосфера, способствующая рождению философии в этом периоде.

Знакомство с восточной философией показывает, что она вобрала в себя не только рациональные формы освоения человеком себя и мира, но и другие формы, которые существовали в культуре. Особенность восточной философии — мировоззренческий синтез мифологического, религиозно-символического и рационального, нашедший отражение в учениях Будды и Конфуция, Ведах, священной книге персов «Авесте», а также целостность видения человека. Соотношение этих начал и элементов со временем меняется, но само единство различных подходов сохраняется.

В Индии первоначально господствовало учение брахманизм, сохранившее значительную часть ведического ритуала, зафиксированного в четырех самхитах, или Ведах ("веда" – знание), – сборниках гимнов в честь богов. Весь корпус ведических текстов считался шрути, то есть священным откровением. Истинными знатоками и толкователями ведической мудрости выступали представители высшей касты – брахманы. Однако ломка племенных отношений, кризис родовой морали поколебали незыблемость авторитета жрецов, безусловность предписываемого ими ритуала. Первыми "еретиками", осмелившимися поставить под сомнение всевластие брахманов и обрядовую рутину, стали аскеты, проповедники. Их называли шраманами, то есть "совершающими усилия". То были усилия не только аскетического порядка, но и интеллектуального, направленные на осмысление предписаний ведийской религии. VI-V века до н.э. были отмечены распространением множества критических в отношении брахманизма течений. Главными из них были адживика (натуралистическо-фаталистическое учение), джайнизм и буддизм. На базе шраманских школ выросли и развились позже основные философские системы Индии. Вплоть до Нового времени индийская философия развивалась в русле шести классических систем – даршан (веданта, санкхья, йога, ньяя, вайшешика, миманса), ориентировавшихся на авторитет Вед и неортодоксальных течений: материалистической чарвака, или локаята, джайнизма и буддизма.

Во многом аналогичным было становление древнекитайской философии. Здесь также ломка традиционных общинных отношений, вызванная экономическим прогрессом, создала благоприятную почву для духовных перемен. Примечательно, что и в Китае первыми "оппозиционерами" выступали аскетствовавшие бродячие мудрецы, подготовившие в эпоху "Чжань го" ("борющихся царств") наступление "золотого века" китайской философии. Хотя отдельные философские идеи можно обнаружить в еще более древних памятниках культуры, каковыми в Китае были "Ши цзин" ("Канон стихов") и "И цзин" (Книга перемен"), философские школы окончательно складываются примерно в VI веке до н.э. Причем и в Китае, и в Индии философия, достаточно длительное время развивавшаяся анонимно, отныне становится авторской, будучи связанной с именами Гаутамы Шакьямуни-Будды, основателей джайнизма – Махавиры, адживики – Макхали Госала, первого китайского философа – Конфуция, даосского мудреца – Лао-цзы и т.д.

Если в Индии многочисленные философские школы так или иначе соотносились с ведизмом, то в Китае – с конфуцианской ортодоксией. Правда, в Индии размежевание на отдельные школы не привело к официальному признанию приоритета какого-либо одного из философских направлений, в то время как в Китае конфуцианство, во II в. до н.э. добившееся официального статуса государственной идеологии, сумело сохранить его до Нового времени. Наряду с конфуцианством наиболее влиятельными в соперничестве "ста школ" были даосизм, моизм и легизм.

Что волновало древних философов Востока, размышления над какими проблемами вызывали в их среде не только дискуссии, полемику, но и ожесточенную борьбу? Видимо, те самые вопросы, которые остаются вечными.

Мифологическая картина мироздания, не различала реальное от иллюзорного, не выделяла человека из окружающего мира, а, напротив, одушевляла последний, очеловечивая его. Самые древние мифы описывают происхождение космоса не иначе как по аналогии с биологическим рождением. У индийцев то было брачное сочетание неба и земли. В воображении древних китайцев из бесформенного мрака родились два духа, упорядочившие мир: мужской дух ян стал управлять небом, а женский инь – землей.

Пока человек сталкивался главным образом со злом как проявлением сил природы, он относил его исключительно за счет сверхъестественных, надприродных сил. Но когда носителем зла все чаще становились сами люди, инородцы и даже соплеменники, это заставило усомниться в традиционных представлениях. (История восточной философии / Под ред. М.Т.Степанянц. - М.: ИФРАН, 1998).

Не удовлетворенные мифологическим описанием происхождения мира, древние мыслители, подобно одному из мудрецов Упанишад Удалаке, начали задаваться вопросом: "Как из не-сущего родилось сущее?" – и отвечали: "Нет, в начале... (все) это было Сущим, одним без второго. И где еще мог бы быть его (тела) корень, как не в пище?.. Если пища – росток, ищи корень в жаре. Если жар – росток, ищи корень в Сущем. Все эти творения имеют корень в Сущем, прибежище в Сущем, опору в Сущем" (Чхандогья Упанишада / Перевод А.Я.Сыркина Ч.6, §2. - М., 1992). Таким образом, философы, отказываясь от мифологического объяснения "порождения", утверждали "причинность" возникновения мира.

Философы древности не просто констатировали существование первоначала, но пытались отыскать ему аргументированное доказательство, выявить его субстрат и даже структуру. Естественно, делали они это по-разному, выводы их отличались не только отсутствием единообразия, но и были зачастую взаимоисключающими. Так, продолжив теистическую тенденцию Упанишад, ведантисты отстаивали монистическую модель, в соответствии с которой Брахман – идеальное Единое, причина мира. Санкхьяики и йогины склонялись к дуализму: они признавали непроявленное пракрити, обладающее не поддающимися определению элементами – гунами. Последние условно можно соотнести с такими свойствами, как стабильность, активность и инерция.

Упрощенным представляется взгляд на восточную синтетическую концепцию бытия с точки зрения европейской традиции, ставящей научно-рациональное его видение выше мифологического и религиозного, а подчас и философского взгляда. И мифология, и религия, и философия, и наука — формы и одновременно продукты культурного самоопределения человека, которые не субординированы по степени истинности, а координированы как самостоятельные, в определенном отношении несоизмеримые концептуальные структуры. Исторически усложнение созданных ранее ценностно-мировоззренческих представлений и появление новых форм не всегда приводило к полному вытеснению прежних, кажущихся архаичными, способов интерпретации бытия. Скорее имело место доминирование тех или иных форм рационально-духовного освоения мира с сохранением на периферии культурного пространства предшествующих форм. В определенных социокультурных ситуациях эти, казалось бы, отжившие cпoсобы духовно-практического освоения мира человеком могут актуализироваться, стать доминирующими. Такова сложная диалектика развития различных социокультурных форм освоения мира человеком. Представления о происхождении и сущности человека в древневосточной философии еще в значительной степени мифологичны. Весь мир уподоблялся человеку. Поэтому для этого периода характерны ассоциативность, гилозоизм, анимизм и антропоморфизм, т.е. оживление, одухотворение и уподобление природных явлений человеку, а человека — миру. Мир и человек рассматривались как творения богов. Однако уже в первых письменных источниках Древнего Китая, в частности, в «Книге перемен» (III-IV вв. до н.э.), в учении Конфуция осмысливаются специфические характеристики человека. Быть человеком, считал Конфуций, значит любить людей. Взаимность и любовь к другим отличают человека от иных существ Поднебесной. Последователь Конфуция Мэн-цзы полагал, что человек от природы добр, а проявление зла — утрата им врожденных добрых качеств. Подчеркивая важность человекознания, Мэн-цзы утверждал, что лишь тот, кто познает свою природу, может познать Небо. Принципиальное отличие человека от животного Мэн-цзы видел в том, что человек соблюдает определенные нормы взаимоотношений между людьми. Противник конфуцианства Мо-цзы полагал, что человек отличается от животного умением трудиться, а Лао-цзы и все представители школы даосов были убеждены, что главное в жизни человека - это недеяние, непротивление тому, что предначертано путем дао.