Автор работы: Пользователь скрыл имя, 22 Февраля 2010 в 13:02, Не определен
В данной работе приведена подробная биография известного философа Иванова В.И.
МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ
РОССИЙСКОЙ
ФЕДЕРАЦИИ
Федеральное
агентство по образованию
франко-российский институт делового администрирования
Кафедра «Менеджмента
и предпринимательства»
РЕФЕРАТ
по философии
Тема: «Иванов
Вячеслав Иванович»
Дата
сдачи работы:”____”__________
Студентка __ курса __ группы __________________ _______________________
(личная подпись) (ФИО)
Преподаватель,
кандидат философских наук,
доцент
__________________ _______________________
(личная подпись) (ФИО)
Обнинск, 2008г.
ОГЛАВЛЕНИЕ
Поэт-символист,
мыслитель, философ, переводчик, драматург,
литературный критик, доктор филологических
наук и один из идейных вдохновителей
«серебряного века» Вячеслав Иванович
Иванов родился 28 февраля 1866 года в Москве
в собственном домике своих родителей.
Его отец, служащий Контрольной палаты,
скончался в 1871 году; мать, Александра
Дмитриевна Преображенская, была дочерью
сенатского чиновника.
В 9 лет
Иванов поступил в 1-ю московскую классическую
гимназию. Воспринятая от матери (внучки
сельского священника, женщины религиозно-мечтательной
и придерживающейся представления о строгом
воспитании детей) напряжённая детская
вера закончилась в пятнадцать лет духовным
срывом: Иванов теряет веру и даже двумя
годами спустя пытается отравиться. По
окончании гимназии в 1884 году он поступил
на историко-филологический факультет
Московского университета. На втором курсе
его, как многообещающего студента, направили
для продолжения образования в Германию,
куда и переезжает вместе с женой (в 1886
он женился на сестре гимназического друга
Дарье Михайловне Дмитриевской). Научной
карьере Иванова-историка, сполна вооружённого
всем арсеналом «фаустовской» университетской
премудрости (в Берлине Иванов открыл
для себя Гёте, Шопенгауэра, Р. Вагнера,
немецких мистиков, а также Хомякова и
Вл. Соловьёва), помешал ряд обстоятельств.
Его интересы всё больше смещались в сторону
античной филологии, большей частью благодаря
стремительно входившему в начале 1890-х
годов в интеллектуальную моду Ф. Ницше.
Позднее
направившись в Италию, Иванов поселился
в Риме и в июле 1893 года повстречал там
Лидию Дмитриевну Зиновьеву - Аннибал,
ради которой в 1895-м покинул жену и дочь.
После венчания новая семья отправилась
в Лондон, где Иванов работал в Британском
музее, собирая материалы о религиозно-исторических
истоках римской веры. А потом пришёл черёд
года жизни в Афинах, поездок в Палестину,
Александрию и Каир. В начале века Ивановы
обосновались в Женеве, где были продолжены
античные штудии, к которым на сей раз
прибавилось изучение санскрита у Ф. де
Соссюра.
Ранние
журнальные публикации стихотворений
Иванова остались незамеченными. Вдохновителем
своей музы он считал не только вою жену,
но и Вл. Соловьёва, с которым познакомился
в 1896 году и который нашёл основания спустя
два года рекомендовать его стихи к печати.
В 1903 году Иванов находился в Париже, где
в мае прочёл в Высшей школе общественных
наук курс лекций об эллинской религии
Диониса. Его выступления пользовались
большим успехом и обратили внимание на
изданную им за свой счёт книгу стихов
«Кормчие звёзды». После одной из лекций
Иванов познакомился с В. Брюсовым, который
сразу же увидел в нём союзника в борьбе
за новое искусство.
К осени 1905-го Ивановы, до этого совершавшие
лишь кратковременные наезды на родину,
вернулись в Россию. Вскоре их петербургская
квартира (или «башня») сделалась знаменитым
местом встреч артистической богемы. Кто
только ни появлялся на многолюдных ивановских
«средах»: З. Гиппиус, Ф. Сологуб, С. Полякову
и др. Главным событием вечеров была личность
самого «обаятеля и волхователя», в изысканных
манерах и выражениях которого предупредительность
граничила с кокетством, улыбка – с вкрадчивостью,
а шаловливость – с мистицизмом. Обеды
продолжались до глубокой ночи. Обычно
Иванов не переставая курил, - где-то около
80 папирос в день. Он мог говорить практически
на любую, в том числе профессиональную,
тему. Выпроводив гостей, он нередко до
восхода солнца писал.
В 1918 году Иванов
поступил на советскую службу и заведовал
историко-театральной секцией ТЕО (театрального
отдела Наркомпроса), а также работал в
«охране памятников искусства». Во времена
голода и холодных зим 1918-1919 годов начались
туберкулёзный процесс и атония кишечника
у жены поэта, воспаление лёгких у сына.
В июне 1920-го Иванов получил направление
провести шесть недель в «санатории» для
«переутомлённых работников умственного
труда», где он делил комнату с М. О.
Гершензоном. Так и появилась на свет «Переписка
из двух углов».
8 августа
1920-го умерла жена Иванова, которой за
два дня до этого исполнилось тридцать
лет. В августе ему пришлось отбыть вместе
с детьми в Кисловодск, откуда он чуть
позже попадает в Баку, где становится
ординарным профессором классической
филологии в только что основанном университете.
На берегах Каспия им была защищена докторская
диссертация (1921) и издана в конечном итоге
книга о Дионисе («Дионис и прадионисийство»,
1923).
Будучи
символистом, Иванов отличает «идеалистический»
символизм от «реалистического. Первый
в лице, к примеру французской поэзии Ш.
Бодлера, П. Верлена занят психологическим
экспериментом: поиском прежде никем не
испытанного душевного состояния и дальнейшим
воплощением его ассоциативного соответствия
или символа, который устанавливал бы
общение между автором и читателем.
Реалистический же символизм выражает
таинство насущного бытия, хотя и приобщение
к первореальности может быть чревато
опасностью.
Иванов также считает, что символы - это
намеки реальности, невыразимой в словах;
они дают повод для возникновения мифов,
выражающих истину в форме образов.
Вячеслав Иванов единственный, пожалуй,
из всех русских символистов практически
до конца своих дней сохранил верность
этому течению. В последние десятилетия
наблюдается относительный спад его творчества.
В 1924 г. он создает «Римские сонеты», а
в 1944 г. — цикл из 118 стихотворений «Римский
дневник», вошедший в подготовленное им,
но изданное посмертно итоговое собрание
стихов «Свет вечерний» (Оксфорд, 1962). После
смерти Иванова осталась незаконченной
начатая им еще в 1928 г. 5-я книга прозаической
«поэмы» «Повесть о Светомире-царевиче».
В последние годы Иванов продолжает публиковать
в иностранных изданиях свои отдельные
статьи и работы. В 1932 г. он издает монографию
на немецком языке «Достоевский. Трагедия
– миф – мистика». В 1936 г. для энциклопедического
словаря Трекани Иванов на итальянском
языке пишет статью «Символизм». Затем
для других итальянских изданий: «Форма
зиждущая и форма созижденная» (1947) и «Лермонтов»
(1958).
В последние годы жизни (вплоть до смерти
в 1949 году) вел уединенный образ жизни,
встречаясь лишь с несколькими близкими
ему людьми.
Вячеслав Иванов вошел в круг русских
символистов уже зрелым мыслителем. Философские
взгляды Иванова даже при очень внимательном
их изучении предстают как сложное и запутанное
духовное образование.
Два его знаменитых современника - Ф.Ницше
и Вл. Соловьев - в значительной мере определили
его умонастроение, миросозерцание и стиль
мышления. "Переоценка ценностей"
и "идея вечного возвращения" Ницше,
а также учение Соловьева о "всеединстве
сущего" вылились у Иванова в утопические
концепции "сверхчеловечества", "дионисийства",
"мифотворчества" и "соборного
действа", понимаемого как устроение
всенародной мистерии в эллинских оркестрах,
организованных по всей России.
В работе Ницше он нашел концепцию двух
универсальных начал, под знаком которых
жил древний эллин, - Аполлона и Диониса.
Если первый воплощает собою идеи индивида
с присущим ему понятием гармонии и меры,
то второй – идею сверхиндивидуального
единства, уничтожающего всякую разделенность
и ограниченность. Но центральным для
философии Иванова всё таки является образ
Диониса. Дионисизм, по Иванову,- один из
способов преодоления кризиса индивидуализма,
рождение личного опыта, сверхличного
по значению, но главное – некое священное
безумие, «энергия» и даже «метод» внутреннего
знания. Дополняя наблюдение Ницше о параллелях
между христианством и античными мистериями
учением Соловьёва о Богочеловечестве,
Иванов создаёт религиозный миф, ставя
на место соловьёвской Софии и ницшевского
«танца» образ Диониса как религиозной
метафоры свободы творчества. Это, в частности,
даёт ему возможность видеть в эллинизме
«второй» Ветхий Завет, а в боге вина –
предвестника Христа.
Если Ницше был принципиальным противником
христианства и предлагал через его голову
вернуться к духу античности, то Вячеслав
Иванов пытался объединить «дионисийство»
и «соборность», античность и христианство
в некое интегральное целое.
Очень серьёзно Иванов относился к философии культуры и искусства, где в последнем его занимают миф и особенно мифотворчество, которые понимаются им как максимальное приближение к цели наиболее полного символистического раскрытия объективной действительности. Поскольку для реалистического символизма символ есть цель, а не средство, то путь его является движением символа к мифу, так как миф уже содержится в символе, то созерцание символа раскрывает заключенный в нем миф.
«В. Иванов хочет религиозной
культуры, религиозного искусства. Но
эта устремлённость его – архаизирующая
устремлённость, оюращённая более назад,
чем вперёд. И эта его жажда соборности
проходит через культурные отражения,
через вторичное философическое бытие.
Он хочет, чтобы искусство и в наше время
играло такую же роль, как в архаической
Греции, но для этого он не пойдёт ни на
какие жертвы – всё должно протекать в
классически прекрасных формах.
Он не до конца понимает, что к духовной
соборности человек идёт через расщепление
индивидуализма. Архаическая, греческая
и средневековая соборность возможна
лишь в отражениях, в философии, а не в
перво-жизни, не в перво-бытии.» (2,стр.292)
Чаще всего философские рассуждения Иванова
касались религиозной темы и темы бессмертия:
«Моя личность бессмертна не потому, что
она уже есть, но потому, что призвана к
возникновению, как моё рождение в этот
мир,- оно представляется мне прямым чудом.
Ясно вижу, что не найти мне в моей мнимой
личности и её многообразных выражениях
ни одного атома, подобного хотя бы только
зародышу самостоятельного истинного
(то есть вечного) бытия. Я – семя, умершее
в земле; но смерть семени – условие его
оживления.
Бог меня воскресит, потому что Он со мною.
Я знаю его в себе, как то вечное высшее,
чем преодолевается самое лучшее и священнейшее
во мне, как живой бытийственный принцип,
более содержательный, чем я, и потому
содержащий, в ряду других моих сил и признаков,
и признак личного сознания, мне присущий.
Из Него я возник, и во мне Он пребывает.
И если не покинет меня, то создаст и формы
Своего дальнейшего во мне пребывания,
то есть мою личность. Бог не только создал
меня, но и создаёт непрерывно, и ещё создаст.
Ибо, конечно, желает, чтобы и я создавал
Его в себе и впредь, как создавал доселе.
Не может Бог меня покинуть, если я не покину
Его… » (1,стр.113)
«…Жить в Боге, значит уже не жить всецело
в относительной человеческой культуре,
но некоею частью существа вырастать из
неё наружу, на волю.
Несложно заметить необыкновенную возможность
В. Иванова всё в себя «всасывать», переживать
внутри себя и реорганизовывать. Он во
многом опирался на чужие идеи и мысли,
развивая из них свои представления.
Но «он слишком пребывает в языческой
стихии и языческой культуре, чтобы болеть
христианской проблемой человека. В его
отношении к жизни, к России есть что-то
расслабляющее-языческое. Место В. Иванова
в русской культуре и искусстве – видное
и значительное, но в русском религиозном
движении он не может занимать самостоятельного
места.» (2, стр.293).
Информация о работе Иванов В.И. как яркий представитель символизма