По тому, признается ли существование универсального и абсолютного идеала в качестве критерия выбора ценностей и оценки, моральные философы и вообще все те, кто рассуждает о морали, делятся на абсолютистов и релятивистов.

Добро и зло. Исторически процесс формирования понятий добра и зла был  процессом становления самой  морали. Во-первых, добро и зло  осознаются как особого рода ценности, характеризующие намеренные действия, совершенные свободно, т.е. поступки, а не проявления природных сил. Во-вторых, добро и зло означают еще и действия, сознательно соотнесенные с определенным стандартом — в конечном счете, с идеалом. Добро — это то, что приближает к идеалу, зло — то, что отдаляет от него. В-третьих, добро и зло как моральные понятия связаны с душевным и духовным опытом самого человека и существуют через этот опыт. Утверждение добра и борьба со злом достигаются главным образом в духовных усилиях человека. Внешние действия, пусть полезные для окружающих, но не одухотворенные стремлением человека к добродеянию, остаются лишь формальным обрядом. Более того, любые ценности — наслаждение, польза, красота и т.д. — могут быть как добром, так и злом в зависимости от того, как индивид переживает свой конкретный опыт “освоения” этих ценностей в отношении к идеалу, высшему благу.

Итак, феноменологически  добро и зло проявляются как  нормативно-оценочные понятия и  явления. К наиболее известным комплексам добродетелей относят со времен Сократа мудрость, мужество, умеренность, справедливость; христианские добродетели веры, надежды, любви, покаяния и смирения, милосердия и сострадания; добродетели этики ненасилия: толерантность, согласие, любовь, понимание. Проявления добра в жизни связаны с ценностями здоровья, мира, экологии, идеями альтруизма, добровольности поступка, долженствованием, самоидентификацией, отношением к человеку как к цели. К распространенным проявлениям зла относят различные формы деструктивности, враждебность и равнодушие к человеку, отношение к нему как к средству, невежество, греховность и порочность, корыстные ориентации.

Добро и зло следует рассматривать  диалектически, пытаясь осознать меру добра, за пределами которой оно становится злом. Технологии нравственного поведения рекомендуют в затруднительных ситуациях правила наименьшего зла и наибольшего добра. При этом Н. А. Бердяев пишет, что “нет ничего более злого, чем стремление осуществить во что бы то ни стало благо”. Само наличие добра и зла как альтернатив человеческого выбора свидетельствует о возможности выбирать, и что-то значительное в этом мире происходит благодаря свободе человека, которая, в частности, проявляет себя и в свободе творить зло. Ф. М. Достоевский писал: “Я хочу не такого общества, где бы я не мог делать зло, а такого именно, чтоб я мог делать всякое зло, но не хотел его делать сам”.

Список  рекомендуемой литературы

Апресян Р.Г. Идеал // Гусейнов А.А., Апресян Р.Г. Этика: Учебник. — М.: Гардарика, 1998. – С. 227-237.

Лосский Н.О. Условия абсолютного добра: Основы этики; Характер русского народа. - М., 1991.

Шрейдер Ю.А. Лекции по этике: Учебное пособие. – М.: МИРОС, 1994.

Севостьянова  Н.Г. Добро и Зло // Новейший философский  словарь. Мн.: Скакун, 1998. – С. 223.

3. Религиозные ценности  и свобода совести

Во многих религиях конечное предназначение человека усматривается в приобщении к  Богу — обожении, через личное совершенствование  и спасение. Бог здесь выступает  как абсолют, а мораль — как  одно из средств обретения человеком этого абсолюта. Богом заповедованы и санкционированы основные нравственные ценности и требования. Соответственно все, что приближает к Богу, возвышает человека. Высшие ценности — это ценности, посредством которых человек приобщается к Богу, низшие — такие, которые отвращают человека от Бога. Иначе: посредством высших ценностей личность получает возможность трансценденции, выхода за пределы своего частного существования, возвышения над ними, а ориентируясь на низшие, индивид погрязает в обыденности и суете, обрекает себя на духовное прозябание в потаканиях плоти.

К важнейшим  религиозным ценностям следует  отнести свободу. В христианстве богоподобие человека проявляется, в частности, в даре свободы. Бог  подарил человеку свободу, и только подлинно свободные приходят к подлинному Богу. Заставить человека верить — значит заставить поклоняться лже-богам. “Всевышний обращает к вере умы доводами, а сердце благодатью, ибо оружие Его — кротость. Но обращать умы и сердца силой и угрозами - значит наполнять их не верой, а ужасом” (Б. Паскаль). Бесчеловечные эксцессы христианского прошлого и настоящего являются яркими примерами измены религиозным заповедям.

В условиях отсутствия прямого давления, непререкаемого авторитета, человек может сам, по достижению способности и желания мыслить, самостоятельно, из множества ценностей выбирать себе те, которые ему представляются верными или приходятся по вкусу. Эти ценности ведут между собой, в ментальности индивида, или диалог, или войну. Можно сказать, что они являются нашими богами, если мы отводим им в своей жизни самое почетное место. Апостол Павел пишет, что “есть так называемые боги, или на небе, или на земле, - так как есть много богов и господ много”, но “мы знаем, что идол в мире ничто, и что нет иного Бога, кроме Единого” (1Кор.8:5,4). В “Послании к Колоссянам” он дает расширительное понимание идолопоклонства, называя таковыми распутство, безнравственность, страсти, дурные желания, жадность (Кол.3:5). Таким образом, богом для нас является все то, к чему “липнет” наше сердце (М. Лютер). Это может быть не только Творец, которого человек легко заменяет идолом, оправдывая верой в него стремление насильственно оградить других людей от заблуждений, фанатизм, нетерпимость, злодеяния. Богами становятся для нас и мы сами, и наши желания или нация, государство, человечество, культура и ее ценности и т.д.

Человеку  невозможно уйти от акта ценностного  предпочтения. В этом смысле свобода  выбора, писал М. Шелер, у него заключается  лишь в избрании из множества ценностей хорошую и разумную или плохую, противную разуму идею абсолютного. Отметим, что от выбора ценности зависит весь строй человеческой жизни, его культуры и цивилизации. В этих условиях свобода мысли, совести, религии и убеждений являются противоядием от насильственного внедрения какой-либо идеологии.

Понимание (и требование) свободы в аспекте  религиозных отношений в разных исторических ситуациях наполнялось  разным содержанием. В условиях соединения государственной и церковной  власти, подчинения церкви государству или государства церкви возникали идеи независимости церкви от государства, взаимного невмешательства церкви и государства в дела друг друга. Господство какого-то религиозного направления и стеснение инаковерия обуславливало оформление принципов веротерпимости, религиозной свободы, свободы религиозной совести. Складывающийся религиозный плюрализм приводил к мысли о необходимости признания свободы и равенства религий и вероисповеданий. По мере становления и развития правовых государств формулировалось равенство политических и гражданских прав независимо от вероисповедания. Расширение процесса секуляризации способствовало появлению представлений о свободе совести, осознанию права не только на исповедание религии, но и на неисповедание религии, на атеистические убеждения, утверждению светского государственного образования и воспитания.

Исторический  опыт нашей страны показывает, к  каким негативным последствиям приводит идея государственной религии и  связанное с ней попрание свободы  совести. В условиях несвободы происходит вырождение самой религии и ее ценностей. Так, многие русские мыслители социальные катастрофы, случившиеся в России в ХХ в., связывали с тем, что Русская Православная Церковь, находившаяся на положении служанки царизма, утратила доверие народа. Ее значительная часть, избавленная от необходимости перепроверять свое повседневное бытие, переродилась в закостенелую организацию, не отвечающую запросам жизни, духовным нуждам людей. А культ личности Сталина, в котором государственная власть пришла к собственному самообожествлению и утвердила себя как высшую ценность, привел к существенной деморализации общества, когда классовые ценности ставились выше родственных и общечеловеческих.

Секулярное  государство, защищающее свободу совести  своих граждан, содействует единству общества, построенному на терпимости, уважении к правам и достоинству личности.

Список  рекомендуемой литературы

Апресян Р.Г. Идеал // Гусейнов А.А., Апресян Р.Г. Этика: Учебник. — М.: Гардарика, 1998. – С. 232.

Лисичный  А.А. “Что есть истина?” // “Труд” в Западной Сибири. 4.10.96.

Мень  А. Трудный путь к диалогу: Сборник. - М.: Радуга, 1992.

Религиоведение: Учебное пособие и Учебный  словарь-минимум по религиоведению. М., 1998.

4. Насилие и ненасилие

В понимании  феномена насилия есть два крайних подхода – широкий (абсолютистский) и узкий (прагматический), каждый из которых имеет свои преимущества и недостатки.

В широком  смысле под насилием понимается подавление человека во всех его разновидностях и формах – не только прямое, но и  косвенное, не только физическое, но и экономическое, и политическое, и психологическое, и всякое иное. При этом подавлением считается любое ограничение условий личностного развития, причина которого заключена в других людях или общественных институтах. В узком смысле насилие обычно сводится к физическому и экономическому ущербу, который люди наносят друг другу, и оно понимается как телесные повреждения, убийства, ограбления, поджоги и т.п. Трудности, связанные с определением насилия, получают разрешение, если поместить его в пространство свободной воли и рассматривать как одну из разновидностей властно-волевых отношений между людьми.

Насилие есть один из способов, обеспечивающих господство, власть человека над человеком. Основания, в силу которых одна воля господствует, властвует над другой, подменяет ее, принимает за нее решения, могут быть разными: а) некое реальное превосходство в состоянии воли – типичный случай: патерналистская власть, власть отца; б) предварительный взаимный договор – типичный случай: власть закона и законных правителей; в) насилие – типичный случай: власть оккупанта, завоевателя, насильника.

Насилие – не вообще принуждение, не вообще ущерб жизни и собственности, а такое принуждение и такой  ущерб, которые осуществляются вопреки  воле того или тех, против кого они направлены. В понятии насилия существенно важными являются два момента: а) то, что одна воля пресекает другую волю или подчиняет ее себе; б) то, что это осуществляется путем внешне ограничивающего воздействия, физического принуждения.

Понятие насилия имеет достаточно конкретное и строгое содержание, его нельзя отождествлять с любой формой принуждения. Насилие как определенную форму общественного отношения следует отличать, с одной стороны, от инстинктивно-природных свойств человека, а с другой стороны, от других форм принуждения в обществе, в частности, патерналистского и правового.

Само  существование, человечества доказывает, что ненасилие превалирует над  насилием. Превалирование ненасилия  – существенная основа жизни вообще. Особенность человеческой формы жизни состоит в том, что преодоление насилия становится сознательным усилием и целенаправленной деятельностью.

Насилие и государство. Отношение государства  к насилию характеризуется тремя  основными признаками. Государство  а) монополизирует насилие, 6) институционализирует его и в) заменяет косвенными формами.

В государстве  насилие институционализируется: право  насилия оформляется законодательно. Соответствие каждого случая возможного применения насилия закону устанавливается  в результате специальной процедуры, предполагающей объективное, всесторонне взвешенное расследование и обсуждение. Практикуемое государством насилие основывается на доводах разума и характеризуется беспристрастностью.

Государство сделало существенный шаг в ограничении  насилия. Прямую борьбу с насилием оно дополнило упреждающим воздействием на обстоятельства, способные породить его. В государстве насилие по большей части заменяется угрозой насилия.

Каким бы легитимным, институционально оформленным  и предосторожным государственное насилие не было, оно остается насилием – и в этом смысле прямо противоположно морали. Монополия на насилие ведет к его избыточности. Институциональность насилия придает ему анонимность и притупляет его восприятие. Косвенный характер насилия (манипулирование сознанием, скрытая эксплуатация и т.п.) расширяет сферу его применения.

Отношение к государственному насилию может  быть существенно иным, если рассматривать  его, как форму ограничения насилия, этап на пути преодоления насилия. Институционализация  насилия включает его в пространство действий, легитимность которых совпадает с разумной обоснованностью и требует такого обоснования; вне этого была бы невозможна сама постановка вопроса о допустимости насилия. Косвенные, латентные формы насилия – свидетельство того, что оно в своей эффективности может быть заменено другими средствами.

Государственное насилие – не просто ограничение  насилия, а такое его ограничение, которое создает предпосылки  для окончательного преодоления  и перехода к принципиально ненасильственному общественному устройству.

 
Ненасилие 
В истории общества ненасилие выражалось в непротивлении, хотя часто воспринималось всего лишь как воплощение покорности, пассивности, слабости. На этом основании выдвигался аргумент в пользу насилия, который состоял в том, что без него нельзя противостоять агрессивным формам зла (например, тирании). И как бы плохо ни было насилие, оно все же лучше покорности и трусости. Насилие считается оправданным как противонасилие.