Философия прагматизма

Чтобы приспособить мир к себе, человечеству понадобились сначала магия и мифы, затем  идеи неизменности бытия и возможности  прогресса, вселенной, управляемой  всеобщими необходимыми законами. Благодаря  науке, опирающейся на эти идеи и на операции контроля полученных результатов путем их верификации, мы приспособили мир к своим потребностям.  

Реальные практические успехи научного подхода к миру привели  к тому, что образ мира, создаваемый  наукой, стал выдаваться в классических философских школах за сам мир.  

Однако если не закрывать глаза на опыт, которым  мы обладаем, на историю, которую мы переживаем, становится ясным, что научный  образ мира - это не сам мир. Та действительность, в которую мы погружены, хаотична и ненадежна, а наше существование, прогресс условий и форм индивидуальной и социальной жизни не гарантирован какими-либо инстанциями. Мы сами несем ответственность за то, кто мы есть, и за то, куда мы идем. Мы сами выбираем себя и свой путь. Философия должна помочь сделать этот выбор осознанным.  

Как и все  другие формы рефлексивного мышления, философия имеет дело с опытом, понимаемым как жизнь, как история, как культура. У философии прошлого и настоящего одна задача - согласовать  конгломерат традиций, являющийся опорой для деятельности, с новыми тенденциями и чаяниями, несовместимыми с прежними авторитетами. Формируя схемы, которые в будущем должны утвердиться в мыслях и поступках, философия реагирует на изменения в культуре, утверждая себя как явление культуры.  

Явления культуры, представляемые антропологом, образуют материал и для работы философов. Культурная антропология - наука, и  она, как всякая наука, занята поисками истин, научный фактор безусловно играл  значение при определении той  роли, которую играла философия в истории, однако он имел скорее отрицательное значение. Понятия, возникшие в результате подтвержденных наблюдений, эксперимента и вычислений, т. е., другими словами, понятия, сформулированные как научные факты и принципы, использовались в качестве критериев при оценке как ценностей, переходящих по традиции от поколения к поколению, так и тех, которые предлагал чувственный опыт. Все же, что не совпадало с подобными критериями, не учитывалось в любом непредвзятом философствовании. При таком подходе научному знанию придавалось неимоверно большое значение в философии. Тем не менее, критерий этот негативен: исключение непоследовательности и требование включать в содержание философии только те факты, которые подтверждены наукой, совсем не идентичны выработке положительного принципа.  

Философия, в  отличие от культурной антропологии, аналитически расчленяет и синтетически реконструирует опыт. Философия в  большей степени запита определением понятий, нежели поисками истин. Отдавая  должное истинам, мы все же вынуждены признать, что понятие является более широкой категорией: истины составляют всего лишь один из классов понятий, причем для входящих в данную группу элементов необходимость верификации собственной значимости является неотъемлемой частью их значения. За этим же островком истинных или ложных по своей природе понятий лежит целый океан понятий, для которых обозначение "истинный" или "ложный" неприменимы.  

К таким понятиям относятся понятия, выражающие оценки, цели, верования. Они могут быть интерпретированы на основе "принципа Пирса" по их реальной функции в жизненном процессе. Они оказываются инструментами ориентации в жизненных ситуациях. При более углубленном анализе обнаруживается инструментальный характер и научных идей, которые в прежней философии рассматривались только с точки зрения истинности или ложности, что вполне допустимо, но недостаток но. Инструментальны в конечном итоге даже и факты, так как они являются следствием нашего выбора, нашей организации! опыта. Фактов как чего-то независимого от нас для Дьюи не существует.  

Таким образом, для Дьюи наше мышление - средство приспособления к среде, возникшее в ходе биологической  эволюции. Идеи - функции реальных проблем. По содержанию - они проекты действия, направленного на приспособление мира к нашим целям. Они - инструменты, обеспечивающие наше, существование в мире, полном опасностей. Религия и метафизика являются продуктами фантазии, возникающими в неблагоприятных для жизни условиях.  

Дьюи отвергает  определение истины как адекватности мышления бытию. Истинность какой-либо идеи - в ее надежности как инструмента овладения опытом. Приращение истины - это приращение числа идей, гарантирующих достижение наших целей. Но эти гарантии не имеют абсолютного характера. Все идеи подлежат усовершенствованиям по мере возникновения новых ситуаций.  

Для инструментализма Дьюи не существует абсолютных ценностей. Все они носят жизненный и  ситуативный характер. После выяснения  практических последствий человеческое сообщество или принимает, или отвергает  их. Одна из особый задач философии состоит в непрерывном критическом анализе наличных ценностей, подготавливая возможность их радикального обновления в связи с изменениями жизненных условий.  

Особое внимание уделил Дьюи вопросу о соотношении  целей и средств человеческих действий. Так как достигнутая цель становится средствам для других целей, то цели и средства в конечном итоге неотличимы. Цель не оправдывает средства, и является основанием для анализа применяемых средств, для поиска средств, соизмеримых с поставленной целью.  

Дьюи считает, что не существует рациональных методов  определения конечных целей. Нужно  терпеливо искать ценности, разделяемые  всеми и каждым, связанные с  основами существования общества. Соглашаясь с марксистами в том, что возрастание  власти над природой и уничтожение власти человека над человеком можно рассматривать как цель, не требующую обоснования и служащую для обоснования всех других целей, Дьюи считает, что тезис о классовой борьбе как средстве достижения этой цели не был подтвержден анализом реальных последствий этой борьбы, их адекватности ей. По Дьюи, проблемы оценки нет вне анализа связи целей и средств. Утописты же не считают достойной работу по тщательному анализу соотношения целей и средств.  

Проблемами школьного  образования Дьюи занимался всю  свою творческую жизнь. Его основная мысль состоит в том, что школа  не готовит к жизни, а уже есть жизнь, что учеба есть очень серьезный  труд. (В США начало учебного года отмечается как общенациональный праздник - День труда.) Благодаря Дьюи в педагогике получил права гражданства экспериментальный метод.  

Идеи Дьюи, его  личность, занимаемая им последовательно  демократическая позиция оказывали  влияние на несколько поколений  интеллектуалов Америки. Его инструментализм послужил основой для разработки методологии операционализма физиками П. У. Бриджменом и А. С. Эддингтоном. Его педагогические идеи инициировали обсуждение проблем реформы школьного образования в США и Европе.  

В конце XX в. идеи Дьюи были переосмыслены в творчестве Рорти Ричарда (род. в 1931 г.), которого после публикации работ "Философия и зеркало природы" (1979 г., на русском языке - 1997 г.), "Последствия прагматизма" (1982); "Случайность, ирония и солидарность" (1989 г., на русском языке -1996 г.) по праву считают ведущим представителем неопрагматизма и одним из ведущих метафилософов эпохи постмодернизма.  

Ричард  Рорти, его идеи, основные работы 

Ричард Рорти  вырос в семье левых интеллектуалов, настроенных демократически, социалистически  и антисталинистски. Властителем дум для американцев такой идеологической ориентации был в эти годы Дж. Дьюи, с трудами которого Рорти. познакомился еще в ранней юности. Однако лучшие философские работы. Дьюи были написаны еще в начале XX в. Между двумя мировыми войнами в американской философии почти ничего не происходило. С 50-х гг. XX в. моду в философии Америки стали задавать философы-аналитики стремились сделать философию наукой, ориентированной на исследование языка науки, в то время как Дьюи считал, что философия должна опираться на все сферы человеческой культуры, рассматриваемых в становлений, т. е. исторически.  

Рорти получил  высшее образование в Чикагском  университете, где, как он сам замечает, недолгое время его учителями  были представители одной из ветвей аналитической философии - логические позитивисты - эмигранты из Австрии и Германии - Карнап, Гемпель и др. Однако он был ориентирован на изучение истории философии и по-настоящему с аналитической философией и с попытками сочетать ее с некоторыми идеями прагматизма, предпринятыми Куайном и Дэвидсоном, он познакомился, работая преподавателем Принстонского университета (1961-1982). В этот же период начинается его знакомство с идеями позднего Витгенштейна, которого он считает: одним из трех (двое других - Дьюи и Хайдеггер) великих философов XX вв.  

Хотя написанная им большая вводная статья к книге "Лингвистический поворот", изданной под его редакцией в 1967 г. соответствует  требованиям к философским публикациям, сложившимся в сообществе аналитических  философов Америки на основе определенного понимания природы философии, она, предвосхищая "Философию и зеркало природы", уже содержит, некоторые положения, ставящие под сомнение само это понимание. Сама же названная работа, появившаяся через 12 лет после "Лингвистического поворота", не только содержательно демонстрирует отход от того понимания природы и задач философии, который сложился в рамках аналитической традиции, но и стилистически, предпочтя повествование рассуждению.  

"Философия  и зеркало природы" была критически встречена профессиональными философами Соединенных Штатов и с большим интересом широкой публикой как Америки, так и Европы. В 1982 г. Рорти покидает Принстонский университет - центр сторонников онаучивания и профессионализации философии. Он переходит на кафедру гуманитарных наук университета штата Вирджиния. С 1998 г. он профессор сравнительной литературы Станфордского университета. Это должностное движение "от науки к литературе" отражает эволюцию мыслителя от философской позиции к постфилософской.  

Уже упомянутые работы Рорти, последовавшие за "Философией и зеркалом природы", а также  двухтомник "Философских сочинений" (1991 г.; некоторые из статей 80-90-х гг., собранные здесь, переведены на русский  язык), работа "Истина и прогресс" (1998) и др. показывают, что современного американского мыслителя все меньше интересуют узкие профессиональные проблемы, хотя и они остаются в поле его внимания, и все больше его привлекают вопросы, связанные с осмыслением явлений истории культуры вообще и особенно литературы, которая, по его мнению, вытесняет из массового сознания религию, науку и профессиональную философию, а также проблемы истории и функционирования институтов либерального демократического общества. В лице Рорти мы видим теперь не профессионального философа в американском стиле, а европейски образованного и разностороннего мыслителя, активно участвующего к общественных дискуссиях. В интеллектуальной жизни Соединенных Штатов не было подобной фигуры со времени Джона Дьюи.  

По мнению Рорти, образы, а не суждения, метафоры, а не (утверждения, определяют большую часть наших философских Убеждений. Образ, пленником которого является традиционная философия, к которой он относит и аналитическую философию, представляет ум в виде огромного зеркала, содержащего различные отображения, одни из которых точны, а другие - нет. Без представления об уме как зеркале понятие познания, как точного отражения не появилось бы. Без этого последнего понятия стратегия, свойственная философам от Декарта до Канта, - получение все более точных отображений реальности путем осмотра, починки и полировки зеркала - не имела бы, считает Р. Рорти, смысла. Принятие этой стратегии и обусловливает современные разговоры о том, что философия должна заключаться в "концептуальном анализе", или "феноменология веском анализе",.или "экспликации значений", или же в анализе "логики нашего языка", или "структуры активности нашего сознания".  

Чтобы преодолеть эти пустые споры, необходимо, считает  американский мыслитель, избавиться от иллюзий, порождаемых этой метафорой, пойти по пути, указанному прагматизмом, особенно Дьюи, Хайдеггером, Витгенштейном. Последний, по мнению Рорти, во второй период творчества разрушил представление о языке как отображении мира, отстаиваемое им в первый период, представление, лежащее в основании той разновидности аналитической философии, которая получила широкое распространение в академических кругах Америки. Если язык является совокупностью игр, то он не может быть "зеркалом природы". По мнению Рорти, в, указании этих корней заключается величайшее достижение Хайдеггера. Хайдеггеровский пересмотр истории философии позволяет усматривать возникновение образа зеркала в греческой философии. Таким образом, немецкий мыслитель позволяет нам "дистанцироваться" от традиции.  

Дьюи, в свою очередь, хотя и не обладал диалектической остротой Витгенштейна и историческим умом Хайдеггера, писал свои произведения, полемизируя с традицией зеркального образа, исходя из своего видения нового общества. В культуре, его идеального общества господствуют идеалы не объективного познания, а эстетического видения. В этой культуре, говорил он, искусства и науки будут "спонтанными цветами жизни". Именно стремление отстраниться от Канта объединяет постницшеанскую традицию в европейской философии с прагматистской традицией в американской философии.  

Отказ от метафоры зеркала ведет и к отказу от положения, что "истина - это соответствие существу реальности". Этот тезис, который, как кажется многим, является выражением здравого смысла и который философия  должна уважать и защищать, формулирует один из возможных философских взглядов, это всего лишь, полагает американский мыслитель, обрывок устаревшего жаргона платоников. Наиболее приемлем взгляд на истину, по его мнению, как на социально обусловленную веру, т. е. взгляд прагматизма.