Бытие как смысл существования

      Бытие человека и бытие  мира.

      Сам человек есть, существует, является бытием, притом бытием особым. Философы-классики рассматривали "бытие" как предельно широкое (человеческое) понятие о мире и в то же время считали бытие совершенно независимым от человека. Исключением было учение Канта. В нем философы XX века особенно высоко оценили ту идею, согласно которой мир мы видим исключительно сквозь призму человеческого сознания. Вещи мира, сам мир существуют в себе, совершенно независимо от сознания, но "в себе" они нам, людям, не явлены. Поскольку же мир, вещи и процессы мира являются людям, постольку результаты его осознания уже неотделимы от человека. Однако в отличие от классиков, и даже от Канта, центром "антропологической философии" XX века является не учение о разуме, не гносеология и логика, а онтология. Центром же "новой онтологии" становится не некое изолированное сознание человека, а сознание, точнее, духовное (сознание и бессознательное), взятое в неразрывном единстве с человеческим бытием. Этот новый смысл и вкладывается в традиционное понятие Dasein (наличное бытие, здесь - бытие), которое становится базовой категорией экзистенциалистской онтологии. Итак, путь феноменолога, экзистенциалиста, персоналиста - не путь от Sein, бытия вообще, не от мира как бытия к бытию человека, как это было в классической онтологии. Избирается обратный путь - от человеческого Dasein к миру, как он видится человеку и "выстраивается" вокруг него. Такой подход представляется философам XX века предпочтительным не только с реалистической точки зрения (ведь по-другому, говорят они, человек и не осваивает мир), но и с точки зрения гуманистическая: в центр ставится человек, его активность, возможности свободы, открываемые самим его бытием. В ряде философских концепций акцент делается на специфической форме бытия - человеческом существовании. Понятие “существование” произошло от латинского existo - существую. В истории философии понятие “существование” употреблялось обычно для обозначения внешнего бытия вещи, которое в отличие от сущности вещи, постигается не мышлением, а опытом. У немецкого философа Ф. Ницше, например, понятие бытия, толкуется как обобщение понятия жизни. Он стремится преодолеть рациональность философского метода. Понятия не выстраиваются у Ницше в систему, а предстают как многозначные символы. Таковы понятия “жизнь”, “воля к власти”, которая есть само по себе бытие в его динамичности, и страсть, и инстинкт самосохранения, и движущая обществом энергия и т. д. Еще более резко этот тезис проводится в философии жизни немецкого философа В. Дильтея, для которого подлинное бытие совпадает с целостностью жизни, постигаемой науками о духе. Центральным у Дильтея является понятие жизни как способа бытия человека, культурно-исторической реальности. Человек не имеет истории, но сам есть история, которая только и раскрывает, что он такое. В связи с этим выдвигается метод “понимания” как непосредственное постижение некоторой духовной целостности, целостного переживания. Понимание, родственное интуитивному проникновению в жизнь, он противопоставляет методу “объяснения”, применимому в “науках о природе”, имеющему дело с внешним опытом и связанному с конструирующей деятельностью рассудка. Понимание собственно внутреннего мира достигается с помощью интроспекции, самонаблюдения, понимание чужого мира - путем “вживания”, “сопереживания”, “чувствования”. В качестве исходного выдвигается понятие “жизнь” как некая интуитивно постигаемая целостная реальность, не тождественная ни духу, ни материи. Здесь внимание приковано к индивидуальным формам реализации жизни, ее неповторимым, уникальным культурно-историческим образам. Немецкий философ Г. Риккерт, как и все неокантианство, различает чувственно-реальное и ирреальное бытие. Если естествознание имеет дело с реальным бытием, то философия - с миром ценностей, то есть бытие, которое предполагает долженствование. Отвергая с позиций неокантианства “вещь в себе” как объективную реальность, Риккерт сводит бытие к сознанию субъекта, понимаемому как всеобщее, безличное сознание. На этой основе решается центральная для теории познания проблема трансцендентного - вопрос о независимой от сознания объективной действительности: данная в познании действительность имманентна сознанию. Вместе с тем существует объективная, независимая от субъекта истина, то есть недоступное познанию трансцендентное. Реальность рассматривается как результат деятельности безличного сознания, конструирующего природу, естествознание, и культуру, науки о культуре. Бытие - не ощущаемое, а категориально мыслимое бытие. Пространство и время - не формы чувствительной интуиции, а категории логического мышления. Отсюда - тезис об имманентности бытия сознанию. Для феноменологии немецкого мыслителя Э. Гуссерля характерно проведение различия между реальным и идеальным бытием. Первое является внешним, фактическим, временным, а второе - мир чистых сущностей (эйдосов), обладающих подлинной очевидностью. Задача феноменологии в том, чтобы определить смысл бытия, осуществить редукцию всех натуралистически-объективистских установок и повернуть сознание от индивидуально-фактического бытия к миру сущностей. Бытие коррелятивно акту переживания, сознанию, которое интенционально, то есть, направлено на бытие, влечется к бытию. Центральным пунктом феноменологии является изучение сопряженности бытия и сознания.

      Такие понятия, как “страх”, “решимость”, “совесть”, “вина”, “забота” и т. п., выражают духовный опыт личности, чувствующей свою неповторимость, однократность и смертность. В дальнейшем на смену им приходят понятия, выражающие реальность не столько личностно-этическую, сколько безличностно-космическую: бытие и ничто, сокрытое и открытое, основа и безосновное, земное и небесное, человеческое и божественное. Теперь Хайдеггер пытается постигнуть самого человека, исходя из “истины бытия”. Анализируя происхождение метафизического способа мышления и мировосприятия в целом, он пытается показать, как метафизика, будучи основой всей европейской жизни, постепенно подготовляет новоевропейскую науку и технику, ставящих своей целью подчинение всего сущего человеку, как она порождает иррелигиозность и весь стиль жизни современного общества, его урбанизацию и омассовление.

      Бытие-В-мире, с одной стороны, раскрывается через неотъемлемое от человека "деление" - и это напоминает немецкую классическую философию, в частности понятие "дело - действие" у Фихте. Бытие-В-мире "светится", но Хайдеггеру, через "делание", а "делание" раскрывается через "заботу". (Конечно, не следует путать заботу как категорию философии с конкретными "тяготами", "печалью", "жизненными заботами", в философии экзистенциализма речь идет об общей, "метафизической" заботе, обеспокоенности миром, самим бытием.) Итак, Dasein способно не только вопрошать о бытии, но и заботиться о себе как бытии, заботиться о бытии как таковом. И эти моменты, действительно характеризуют бытие человека в мире и очень важны, особенно сегодня, когда именно забота человека и человечества о бытии, о сохранении бытия планеты, цивилизации, о сохранении природной среды должна противостоять вырвавшимся из-под контроля деструктивным тенденциям человеческой жизни.

      Французский экзистенциалист Ж. П. Сартр, противопоставляя бытие в себе и бытие для себя, разграничивает материальное бытие и человеческое бытие. Первое есть для него что-то косное, выступающее только как препятствие, вообще неподвластное человеческому действию и познанию. “В каждое мгновение мы испытываем материальную реальность как угрозу нашей жизни, как сопротивление нашему труду, как границу нашего познания, а также как уже используемое или возможное орудие”. Основные характеристики человеческого бытия - свободный выбор возможностей: “… быть для человека - значит выбирать себя…”.

      Индивидуальное  бытие человека противоречиво: человек, в самом деле, не может смотреть на мир иначе, чем "сквозь призму" своего бытия, сознания, знания, и в  то же время способен - в чем Хайдеггер  нрав - "вопрошать" о бытии как  таковом. Не без оснований усматривая в таком противоречии источник драматизма человеческой жизни, феноменология и экзистенциализм, особенно на начальных этапах их развития, по существу, упускали из виду другое, не менее, если не более важное обстоятельство. Отдельные индивиды, не говоря уже о поколениях людей, о человечестве в целом, исходят, конечно, из своего "местоположения" и из своего "времени", когда "устраиваются" в мире. Но они не сделали бы ни одного жизненно верного, эффективного шага, если бы повседневно, ежечасно не выясняли, каковы объективные свойства (в том числе пространственные и временные) мира самого, но себе, его вещей и процессов. Поэтому из того факта, что человек видит мир не иначе, чем своими глазами, постигает его не иначе, чем собственной мыслью, вовсе не вытекает идеализм, как ошибочно полагают экзистенциальные философы. Люди научаются сопоставлять себя с миром, видеть свое бытие как часть и продолжение бытия мира. Они умеют судить о мире, осваивать его не только по мерке своего вида, своего сознания и действия, но и по мерке самих вещей. Иначе они не смогли бы выжить в этом мире и тем более не смогли бы "вопрошать" о бытии как таковом. Не случайно М. Хайдеггер в своих более поздних работах, пытаясь преодолеть субъективизм и психологизм ранней позиции, на первый план выдвигает бытие как таковое.

      Философы XX века (вслед за Кантом) справедливо  подчеркивали опасность отождествления человеческих представлений о реальности с самим миром - опасность непосредственной "онтологизации" человеческих состояний и знаний. Особенно важной была борьба феноменологов и экзистенциалистов против такой "натурализации", биологизации человека, когда его изучение естественными науками, сколь бы ни было оно ценным, выдавалось за "последнее слово" изучения человеческая сущности, тем более за сущность человека как таковую. Философы XX века - особенно Э. Гуссерль (1859-1938) в работе "Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология" справедливо увязывали тенденцию "натурализации" человека в науках, в философии с социально опасными манипуляторскими попытками обращаться с людьми примерно так же, как обращаются с вещами. Один из важнейших акцентов такой "новой онтологии", как, впрочем, и других гуманистически ориентированных философских течений XX века, - идея об уникальности, неповторимости человека.

      Становление проблемы бытия.

      Особенность философии яснее всего проявляется  на материале сугубо философской  проблемы - проблемы бытия. Сложность  проблемы бытия состоит в том, что для понятия "бытие" недопустим классический способ определения через род и видовое отличие: для понятия бытия невозможно подобрать более широкое по объему понятие. Выделение признаков бытия традиционно устанавливалось через выявление отношения с небытием, где бытие и небытие понимались как относительные понятия. Древнегреческая философия прославилась постановкой таких вопросов, на которые человечество ищет ответы по сей день. Еще Парменид утверждал, что бытие есть, а небытия нет. Аргументация Парменида сводилась к следующему: бытие - это существующее, небытие - это несуществующее, следовательно, когда мы говорим, что бытие (существующее) существует, мы не впадаем в противоречие, суждение "бытие есть" является истинным, следовательно, бытие есть. Если же мы скажем, что небытие (несуществующее) существует, то такая мысль логически противоречива, а суждение "небытие есть" является ложным, следовательно, заключал Парменид, небытия нет. Но откуда возникает бытие? И во что превращается существующее? Ведь то, что сегодня обладает статусом бытия, вчера еще не существовало и, возможно, завтра тоже исчезнет. Уже в древности сложились два варианта ответа на этот вопрос: а) бытие возникает из небытия, б) бытие возникает из первоначал (первоначал бытия). В независимости от избрания того или иного варианта ответа, возникает новая проблема: если бытие текуче и изменчиво, то каков механизм становления бытия, как из первоначал (или небытия) возникает бытие и как существующее превращается ничто? Где те ступеньки, по которым осуществляется переход небытия в бытие и обратно? Проблема бытия является фундаментальной для философии: тот или иной вариант ее решения можно применить к проблеме космогенеза, антропогенеза, социогенеза, генезиса сознания, генезиса культуры и отдельных ее составляющих и многих других структурных элементов системы "человек-мир", для познания которых существенной стороной является проблема возникновения.

      Варианты  решения проблемы бытия.

        Рассмотрим один из двух противоположных  вариантов решения проблемы бытия.  Бытие и небытие сосуществуют, более того, бытие возникает из небытия, например, бог, сотворил мир из ничего. Осмысление отношения бытие-небытие сквозь призму данной концепции приводит к пространственной интерпретации бытия как места, topos'a, райского уголочка. Не случайно Аристотель описывал пространство как место соприкосновения вещей, как совокупность мест, как вместилище. Небытие (с точки зрения пространства) гомогенно, в нем равноправны потенциальные направления движения, а бытие "заключено в объятиях" небытия, как свет "заключен в объятиях" тьмы. Именно так и изображает процесс становления света (бытия) Ветхий Завет. "И тогда бог сказал: "Да будет свет!", и воссиял свет. Бог увидел свет и понял, что это хорошо. Затем бог отделил свет от тьмы" [1, Бытие, 1:3-4]. Бытие в пространстве есть своего рода островок в океане небытия. Попытка А.Августина осмыслить соотношение бытия-небытия во времени привела к тому, что бытие стало пониматься как настоящее и рассматриваться как грань, сторона, ипостась небытия. Прошлое и будущее в такой интерпретации становятся небытием, а поскольку прошлое и будущее существуют, "есть", то и небытие существует. Комментарием указанной точки зрения могут служить слова из песни: есть только миг между прошлым и будущим, именно он называется бытие. Итак, начав с утверждения, что небытие есть, мы непротиворечиво подходим к выводу, что небытие абсолютно, а бытие относительно. Но здесь нас подстерегает иная, сугубо психологическая проблема, которая, с одной стороны, затрагивает механизм функционирования памяти, с другой, природу и способы протекания мыслительных процессов, в частности, абстрактного мышления. С одной стороны, мы предположили, что прошлое есть небытие, равно как и будущее, но, с другой,- небытие не может на нас воздействовать по причине своего несуществования, следовательно,

      - либо прошлое и будущее не  должны воздействовать на настоящее  человека, потому что они суть  небытие (и тогда прошлые грехи  не имеют влияния на судьбу  человека, значит, нет кармы; не  влияют на жизнь его души  после смерти тела, тогда в  чем смысл спасения души? аскетизма? богопослушания? и зачем искупительная жертва Иисуса Христа? и тогда нельзя учиться не только на чужих ошибках, но и на своих собственных и т.д.),

      - либо прошлое и будущее не  являются небытием.

      Для религиозного сознания бытие (настоящее) почти небытийное, а потому несущественно. О почти, что иллюзорности бытия повествуют религиозные тексты, где смыслом жизни человека объявляется спасение души, по сути, узаконивается факт ничтожности человеческого бытия. Итак, апейрон есть до-бытие и именно поэтому апейрон является действительным первоначалом бытия. Другими словами, бытие возникает из такого бытия, которого нет в бытии. В чем же состоит различие до-бытия (первоначала бытия) и собственно бытия? Этот вопрос нужно разбить на два подвопроса и различить в проблеме бытия два аспекта - онтологический и гносеологический. В плане онтологическом проблема бытия сводится к проблеме взаимосвязи непреходящего (бытия) и преходящего (сущего), где сущее понимается как конкретная (опредмеченная, овеществленная, наличная) форма бытия. Онтологическое различение бытия и сущего ввел Демокрит, который сущему дал имя "бытие вещей", а для онтологического противопоставления "бытию вещей" использовал понятие "атомы и пустота". Бытие вещей подвержено изменению, вечны и неизменны лишь атомы и пустота; используя современную терминологию можно сказать, что для Демокрита бытие вещей является сущим (преходящим), атомы и пустота - бытием (непреходящим). Непреходящие характеристики бытия, т.е. неизменность бытия в пространстве и вечность во времени, рассматривались как божественные признаки (именно ими был наделен Первый человек); все то, что возникало, изменялось и уничтожалось понималось как не-божественное, греховное. Отсюда - презрение к ненасытному в своих потребностях человеку: беспокойное тело -"блудница дьявола", равно как непостоянные чувства и пульсирующий разум человека не принадлежат божественному бытию, а посему подлежат:

      - сокрытию (введение понятия стыда  для всего, что соотносится  с человеческим, товарным). Личность - это личина, за которой прячется индивид;

      - изгнанию (аскетизм как умерщвление плоти);

      - смерть (тела) рассматривается прощание  с преходящим, бренным и тленным,  как форма очищения непреходящей  божественной души, как обретение  вечности. Смерть, в призме данной концепции, есть благо и т.д. Что касается использование понятия "небытие", то его анализ перенесет нас к гносеологическому аспекту проблемы бытия. В плане гносеологическом проблема бытия сводится, во-первых, к выяснению функции и места эмпирической методологии, во-вторых, к проблеме отношения абстрактного понятия (бытия) и конкретного понятия (сущего). Сначала - о чисто гносеологическом статусе небытия. Если осуществить историко-философский анализ понятия "небытие", можно увидеть, что под небытием понималось необнаруженное (чувством или разумом) или непознаваемое бытие. Со времен Аристотеля недосягаемый умом фрагмент окружающего мира выпадал из бытия и назывался небытием; сегодня же можно описать этот фрагмент как сплошной невидимый фон, на котором происходят все явления, внутри которого разворачиваются все процессы. Речь человека или музыкальные звуки обладают определенностью и ясностью, благодаря чему мы выделяем речь или мелодию на фоне шума, грома, грохота, треска, плеска, гула, гудения, звона, воя, скрипа, свиста, шороха, шипения, шелеста и т.п. (Названная гамма звуков заимствована у классика русского музыкознания А.Н.Серова). Это человеческая мысль, появившаяся на свет с целью упорядочения "свалившегося" на человека хаоса (об этом чуть позже), заставила его разграничить познанный (т.е. определенный и упорядоченный) мир, и принципиально непознаваемый. Последнее традиционно именуется как "непостижимое", "трансцендентное". Именно непостижимое-трансцендентное было гипостазировано и наделено онтологическим статусом с присвоением ему имени "небытие". Для облегчения указанного понимания можно перефразировать слова Эмпедокла: нет небытия, да и откуда ему взяться? М.Хайдеггер предложил свою интерпретацию: небытия нет, поскольку небытие есть просто отсутствие бытия. Гносеологическое различение бытия (первоначала) и сущего (бытия вещей) проводил Анаксимандр, закрепив за первоначалом имя "беспредельное", "неопределенное" по причине своей неопознанности.