Понятие психофизиологической проблемы. Естественнонаучные обоснования психоанализа

  У младенца влечения властные и категорические; ребенок хочет делать то, что доставляет удовольствие, брать то, что хочется, и устранять все, что препятствует достижению цели. Фрустрация, разочарование, гнев и конфликт возникают немедленно, особенно когда человеческая среда  пытается за несколько коротких лет  цивилизовать и окультурить нового члена общества. Ребенок должен принять  запреты, нравы, идеалы и табу того особого  мира, в котором он родился. Он должен выучить, что разрешено, а что  запрещено, что одобряется, а что  наказывается. Импульсы детства уступают давлению взрослого мира неохотно и  в лучшем случае неполно. Хотя бóльшая  часть подобных ранних конфликтов «забывается» (в действительности – вытесняется), многие из этих импульсов и связанных  с ними страхов остаются в бессознательной  части психики и продолжают оказывать  значительное влияние на жизнь человека. Многочисленные психоаналитические наблюдения показали, что детский опыт удовлетворения и фрустрации играет важную роль в  формировании личности.

  Исторический  аспект.

  История психоанализа начинается с 1880, когда  Й.Брейер, венский врач, сообщил Фрейду, что одна больная, рассказывая о  себе, по-видимому, излечилась от симптомов  истерии. Под гипнозом она смогла раскрыть глубоко травмирующее событие  своей жизни, испытав при этом чрезвычайно сильную эмоциональную  реакцию (катарсис), и это привело  к смягчению симптомов. Выйдя  из гипнотического состояния, пациентка  не помнила о том, что рассказывала под гипнозом. Фрейд использовал  ту же самую методику с другими  пациентами и подтвердил результаты Брейера. Они сообщили о своих  наблюдениях в совместной публикации Исследования истерии (Studien über Hysterie, 1895), в которой предположили, что симптомы истерии определяются замаскированными воспоминаниями о забытых «травмирующих» событиях. Память об этих событиях исчезает из сознания, но продолжает тем не менее оказывать значительное влияние на пациента. Причину такого исчезновения из сознания Фрейд видел в конфликте между определенными импульсами, связанными с данным событием, и моральными устоями.

  По личным причинам Брейер отошел от исследований. Работая независимо, Фрейд обнаружил, что сходный опыт имеет место  не только при истерии, но и при  неврозе навязчивых состояний сексуальной  природы, который нередко возникает  в детском возрасте. Все эти  переживания вместе носят название «эдипов комплекс». Наказание, которого страшится ребенок, принимает в  его воображении форму телесных повреждений, например повреждения  гениталий.

  Фрейд считал этот комплекс ключевым для неврозов, имея в виду, что желания и страхи эдиповой ситуации те же самые, что  и при развитии невроза. Процесс  формирования симптома начинается, когда  бессознательные детские влечения угрожают прорвать барьер, поставленный вытеснением, и выйти в сознание для реализации, что оказывается  неприемлемым для других частей психики  как по моральным соображениям, так  и из страха наказания. Выход запретных  импульсов воспринимается как опасный, психика реагирует на них неприятными  симптомами тревоги. Психика может  защитить себя от этой опасности, снова  и снова изгоняя нежелательные  импульсы из сознания, т.е. как бы обновляя акт вытеснения. Если это не удается  или удается лишь частично, достигается  компромисс. Какие-то неосознаваемые желания  все же достигают сознания в ослабленном  или искаженном виде, что сопровождается такими знаками самонаказания, как  боль, дискомфорт или ограничение  активности. Навязчивые мысли, фобии  и истерические симптомы возникают  как компромисс между конфликтующими силами психики. Таким образом, согласно Фрейду, у невротических симптомов есть смысл: в символический форме они отражают безуспешные попытки личности разрешить внутренние противоречия.

  Психоаналитическая  теория рассматривает и другие феномены, раскрывающие природу компромисса  между различными конфликтующими тенденциями  в психике; это могут быть оговорки, суеверия, определенные религиозные  ритуалы, забывание имен, потеря предметов, выбор одежды и мебели, выбор профессии, любимое занятие и даже определенные черты характера.

  После Первой мировой войны психоанализ не только революционизировал всю психиатрию и психотерапию, но и внес много  нового в исследования человека и  его мотивационной сферы. Такие  психоаналитические понятия, как «оговорки  по Фрейду», «рационализация», «сублимация», «вытеснение», «амбивалентность» и  «замещение», вошли даже в обыденный  язык.

  Некоторые из первых учеников Фрейда, прежде всего  Карл Юнг (1875–1961) и Альфред Адлер (1870–1937), использовали психоанализ  как отправную точку для развития собственных психологических концепций. Юнг во многом иначе, чем Фрейд, трактовал  природу влечений. Кроме личных конфликтов индивида, имеют значение культурно  обусловленные и бессознательно передающиеся символические представления  основных «тем» человеческого существования. Согласно его концепции, в центре индивидуального опыта присутствуют постоянно появляющиеся мифологические темы, общие для всего человечества. В основе всех борющихся тенденций  в жизни личности лежат архетипические (первичные) образы, конфликтующие между  собой. Идея Юнга о передаче бессознательных  фантазий через коллективное бессознательное, казалась Фрейду и его последователям чисто теоретической и даже мистической.

  Альфред Адлер считал, что фрейдовский  психоанализ недооценивает роль социальных факторов, подчеркивая первичность  сексуальных влечений. Причины индивидуальных конфликтов он связывал с более поверхностно лежащими факторами, особенно с чувством неполноценности и ощущением неопределенности своего социального статуса, физических способностей или сексуальных возможностей. Многие из представлений Адлера внесли вклад в дальнейшее развитие концепций самооценки и особенно в анализ ее нарушений при т.н. нарциссических личностных расстройствах.

  Отто Ранк (1884–1939) был поражен открытиями, которые были сделаны в ходе исследования отрицательных последствий разлуки  ребенка с матерью. Он развил гипотезу Фрейда о травме рождения как прототипе  тревожной ситуации и предложил  систему психотерапии, основанную на преодолении травмы разлуки. Ранк считал волю решающим фактором в отношениях между пациентом и психоаналитиком, и его система психотерапии известна как терапия воли.

  Дальнейшее  развитие психоанализа. Приход к власти нацистов заставил многих европейских  психоаналитиков эмигрировать в  США, куда и переместился центр психоаналитической мысли. В этот периода ведущими учеными-психоаналитиками были Х.Хартман (1894–1970), Э.Крис (1900–1957) и Р.Левенштейн (1898–1976). В ряде совместных публикаций они сформулировали основные положения психоанализа как фундамента общей психологии. Развитие хартмановского понятия адаптивной функции «Эго»  способствовало формулировке основополагающих рабочих гипотез о природе  влечений, созревании и развитии психического аппарата. Свой вклад в эти теории внесла вклад и дочь Фрейда –  Анна Фрейд (1895–1982), занимавшаяся психоанализом  детей и долгосрочными исследованиями детского развития. Она проанализировала различные средства, которыми «Эго»  защищается от угрозы вторжения нежелательных  бессознательных импульсов.

  Главная тема современных психоаналитических исследований – это значение привязанности  младенца к матери. Проблемы, возникающие  на этой стадии прежде всего из-за холодности или безразличия матери, могут сыграть решающую роль в возникновении тяжелых личностных расстройств. Взаимодействие матери и ребенка, по-видимому, является критическим для развития личности и самооценки.

  Основные  принципы психоанализа.

  Психоанализ основан на нескольких фундаментальных  принципах. Первый из них – принцип  детерминизма. Психоанализ предполагает, что ни одно событие в психической  жизни не является случайным, произвольным, ни с чем не связанным феноменом. Мысли, чувства и импульсы, которые  осознаются, рассматриваются как  события в цепи причинно-следственных отношений, определяемых ранним детским  опытом индивида. С помощью специальных  методов исследования, в основном через свободные ассоциации и  анализ сновидений, можно выявить  связь между текущим психическим  опытом и событиями прошлого.

  Второй  принцип носит название топографического подхода. Каждый психический элемент  оценивается по критерию его доступности  для сознания. Процесс вытеснения, при котором определенные психические  элементы удаляются из сознания, свидетельствует  о постоянных усилиях той части  психики, которая не позволяет их осознать.

  Согласно  динамическому принципу, психика  побуждается к действию сексуальными и агрессивными импульсами, которые  являются частью общего биологического наследия. Эти влечения отличаются от инстинктивного поведения животных. Инстинкт у животных – стереотипный ответ, обычно явно направленный на выживание  и вызываемый особыми стимулами  в особых ситуациях. В психоанализе влечение рассматривается как состояние  нервного возбуждения в ответ  на стимулы, побуждающие психику  к действию, направленному на снятие напряжения.

  Четвертый принцип был назван генетическим подходом. Характеризующие взрослых конфликты, черты личности, невротические  симптомы и психологические структуры  в целом восходят к критическим  событиям, желаниям и фантазиям детства. По контрасту с более ранними  концепциями детерминизма и топографическим  и динамическим подходами, генетический подход – не теория, а эмпирическое открытие, постоянно подтверждающееся во всех психоаналитических ситуациях. Суть его можно выразить просто: какие бы пути ни открывались индивиду, он не может уйти от своего детства.

  Хотя психоаналитическая теория не отрицает возможного влияния  наследственных биологических факторов, упор в ней делается на «критические события», особенно на последствия  того, что происходило в раннем детстве. Что бы ни испытывал ребенок  – болезнь, несчастный случай, утрату, наслаждение, жестокое обращение, совращение, покинутость, – в дальнейшем это  каким-то образом скажется на его  природных способностях и личностной структуре.

  Влияние каждой конкретной жизненной ситуации зависит от стадии развития индивида. Самый ранний психологический опыт младенца – глобальное сенсорное  воздействие. В этой фазе еще нет  дифференциации Я и остального мира, младенец не понимает, где его тело, а где все остальное. Представление  о себе самом как о чем-то независимом, развивается в два–три года. Отдельные  предметы внешнего мира, такие как  одеяло или мягкая игрушка, в одно время могут восприниматься как  часть самого себя, а в другое – как часть внешнего мира.

  На начальной  стадии развития индивид находится  в состоянии т.н. «первичного нарциссизма». Вскоре, однако, другие люди начинают восприниматься как источники пищи, ласки и  защиты. В самой сердцевине человеческой личности остается значительный компонент  детской сосредоточенности на самом  себе, но потребность в других –  желание любить, доставлять удовольствие, становиться похожим на тех, кого любишь и кем восхищаешься, – содействует переходу от детского нарциссизма к зрелости взрослого. При благоприятных условиях к шести–семи годам ребенок постепенно преодолевает большинство враждебных и эротических импульсов эдиповой фазы и начинает идентифицировать себя с родителем своего пола. Наступает относительно спокойная фаза процесса развития, т.н. латентный период. Теперь ребенок социализируется, и в этот же период обычно начинается формальное обучение. Данная стадия длится вплоть до полового созревания в подростковом возрасте – периода быстрых физиологических и психологических изменений. Трансформации, происходящие в этом возрасте, во многом определяют, как взрослый воспринимает самого себя. Снова пробуждаются детские конфликты, и делается вторая попытка их преодолеть. Если она оказывается успешной, у индивида формируется взрослая идентификация, соответствующая его половой роли, моральной ответственности и тому делу или той профессии, которые он выбрал; в противном случае он будет предрасположен к развитию психических расстройств. В зависимости от конституциональных факторов и индивидуального опыта психопатология может принимать форму задержек развития, патологических черт характера, психоневрозов, извращений или более серьезных нарушений вплоть до тяжелых психических заболеваний. 
 
 
 
 
 
 
 
 

  Заключение

  Появление психики и развитие новых форм ее всегда связано с появлением и  развитием новых форм жизни, новых  форм существования. Так, в частности, появление и развитие сознания - этой высшей специфически человеческой формы психики - связано с развитием  общественной жизни.

  При разрешении психофизической проблемы, с одной  стороны, необходимо вскрыть органически - функциональную зависимость психики  от мозга, от нервной системы, от органического "субстрата" психофизических функций: психика, сознание, мысль - функции мозга"; с другой - в соответствии со специфической  природой психики как отражения  бытия - необходимо учесть зависимость  ее от объекта, с которым субъект  вступает в действенный и познавательный контакт: сознание - осознанное бытие. Мозг, нервная система составляют материальный субстрат психики, но для  психики не менее существенно  отношение к материальному объекту, который она отражает. Отражая  бытие, существующее вне и независимо от субъекта, психика выходит за пределы внутриорганических отношений. Вульгарный материализм пытается свести решение психофизической проблемы к одной лишь первой зависимости. В результате приходят к представлению  об однозначной детерминированности  сознания изнутри одними лишь внутриорганическими  зависимостями. В какие бы модные одежды такая трактовка психофизической  проблемы ни рядилась, принципиально  она не выходит за пределы старой мудрости Л. Бюхнера и Я. Молешотта. Вместе с Д. И. Писаревым и его  западноевропейскими единомышленниками, отожествившими мышление с выделением желчи и мочи, вульгарные материалисты забывают о специфике психики; являясь отражением мира, она принципиально выходит за пределы лишь внутриорганических отношений. Поскольку психика - отражение действительности, поскольку сознание - это осознанное бытие, они не могут не детерминироваться также своим объектом, предметным содержанием мысли, осознаваемым бытием, всем миром, с которым человек вступает в действенный и познавательный контакт, а не только лишь одними отправлениями его организма как таковыми. Иногда - особенно отчетливо у Б. Спинозы - этот второй гносеологический аспект психофизической проблемы, выражающийся в зависимости сознания от объекта, вытесняет или подменяет первую функционально - органическую связь психики с ее "субстратом". Единство души и тела, с точки зрения Спинозы, основывается на том, что тело индивида является объектом его души. "Что душа соединена с телом, это мы доказали из того, что тело составляет объект души". В попытке так установить психофизическое единство реальная связь структуры и функции подменяется идеальной, гносеологической связью идеи и ее объекта. В отличие как от одной, так и от другой из этих попыток разрешить психофизическую проблему в плане только одной из двух зависимостей, действительное ее разрешение требует включения обеих. Первая связь психики и ее субстрата раскрывается как отношение строения и функции; она, как будет видно дальше, определяется положением о единстве и взаимосвязи строения и функции. Вторая связь - это связь сознания как отражения, как знания, с объектом, который в нем отражается. Она определяется положением о единстве субъективного и объективного, в котором внешнее, объективное опосредует и определяет внутреннее, субъективное. Речь при этом, очевидно, не может идти о рядоположном существовании двух разнородных и между собой никак не связанных детерминации. Ведущая роль принадлежит здесь связи индивида с миром, с которым он вступает в действенный и познавательный контакт. Оба выделенные анализом соотношения, детерминирующие психику, включаются в единый контекст, которым они в целом и определяются. Для разрешения психофизической проблемы особенно существенно правильно их соотнести.