Картина мира, рисуемая современным естествознанием, необыкновенно  сложна и проста одновременно. Сложна потому, что способна поставить в  тупик человека, привыкшего к согласующимся  со здравым смыслом классическим научным представлениям. Идеи начала времени; корпускулярно-волнового дуализма квантовых объектов; внутренней структуры вакуума, способной рождать виртуальные частицы, и другие подобные новации придают нынешней картине мира немножко "безумный" вид. (Впрочем, когда-то мысль о шарообразности Земли тоже выглядела совершенно "безумной"). Но в то же время эта картина величественно проста, стройна и где-то даже элегантна. Эти качества ей придают в основном уже рассмотренные нами ведущие принципы построения и организации современного научного знания: системность, глобальный эволюционизм, самоорганизация, историчность.

Данные принципы построения научной картины мира в целом соответствуют фундаментальным  закономерностям существования  и развития самой Природы. Системность означает воспроизведение наукой того факта, что Вселенная предстает как наиболее крупная из известных нам систем, состоящая из огромного множества элементов (подсистем) разного уровня сложности и упорядоченности. Под системой обычно понимают некое упорядоченное множество взаимосвязанных элементов. Эффект системности обнаруживается в появлении у целостной системы новых свойств, возникающих в результате взаимодействия элементов (атомы водорода и кислорода, например, объединенные в молекулу воды, радикально меняют свои обычные свойства).

Другой важной характеристикой системной организации  является иерархичность, субординация -- последовательное включение систем нижних уровней в системы более  высоких уровней. Системный способ объединения элементов выражает их принципиальное единство: благодаря иерархичному включению систем разных уровней друг в друга каждый элемент любой системы оказывается связан со всеми элементами всех возможных систем. (Например: человек -- биосфера -- планета Земля -- Солнечная система -- Галактика и т. д.) Именно такой принципиально единый характер демонстрирует нам окружающий мир.

Подобным образом  организуются и научная картина  мира, и создающее ее естествознание. Все его части ныне теснейшим  образом взаимосвязаны -- сейчас уже нет практически ни одной "чистой" науки. Все пронизано и преобразовано физикой и химией.

Глобальный  эволюционизм -- это признание невозможности  существования Вселенной и всех порождаемых ею менее масштабных систем вне развития, эволюции.

Эволюционирующий характер Вселенной, кроме того, свидетельствует о принципиальном единстве мира, каждая составная часть которого есть историческое следствие глобального эволюционного процесса, начатого Большим взрывом.

Самоорганизация -- наблюдаемая способность материи к самоусложнению и созданию все более упорядоченных структур в ходе эволюции. Механизм перехода материальных систем в более сложное и упорядоченное состояние, по-видимому, сходен для систем всех уровней.

Эти принципиальные особенности современной естественнонаучной картины мира и определяют в главном ее общий контур, а также сам способ организации разнообразного научного знания в нечто целое и последовательное. Однако есть еще одна особенность современной научной картины мира, отличающая ее от прежних вариантов. Она заключается в признании историчности, а следовательно, принципиальной незавершенности настоящей, да и любой другой научной картины мира. Та, которая есть сейчас, порождена как предшествующей историей, так и специфическими социокультурными особенностями нашего времени.

Развитие общества, изменение его ценностных ориентации, осознание важности исследования уникальных природных систем, в которые составной  частью включен и человек, меняют стратегию научного поиска, само отношение  человека к миру. Но ведь развивается и Вселенная. Конечно, развитие общества и Вселенной осуществляется в разных темпоритмах. Однако их взаимное наложение делает идею создания окончательной, завершенной, абсолютно истинной научной картины мира практически неосуществимой.

Список  литературы.

1. Князева Е.Н., Курдюмов С.П. Законы эволюции  и самоорганизации сложных систем. -- М.: Наука, 1994.

2. Кузнецов В.И., Идлис Г.М, Гутина В.Н. Естествознание. -- М.: Агар, 1996.

3. Кун Т. Структура  научных революций / Пер. с англ. -- М.: Прогресс, 1975.

4. Лакатос И.  Методология научных исследовательских  программ // Вопр. философии. 1995. -- №  4.

5. Найдыш В.М.  Концепции современного естествознания: Учебное пособие.- М.,1999.

6. Ровинский  Р. Е. Развивающаяся Вселенная. -- М. 1995.

7. Современная  философия науки. -- М.: Логос, 1996.

8. Степин B.C. Философская  антропология и философия науки. -- М.: Высшая школа, 1992.

9. Философия  и методология науки. -- М.: Аспект  Пресс, 1996.

Что такое научная  картина мира?

Ó Моисеев В.И., 1999

Научная картина  мира – это одна из возможных  картин мира, поэтому ей присуще  как что-то общее со всеми остальными картинами мира – мифологической, религиозной, философской, - так и  нечто особенное, что выделяет именно научную картину мира из многообразия всех остальных образов мира. Как и все остальные картины мира, научная картина мира содержит определенные представления о структуре пространства и времени, объектах и их взаимодействиях, законах и месте человека в мире. Это то общее, что присутствует во всякой картине мира. Главное же, что выделяет именно научную картину мира из всех остальных картин мира, - это конечно же “научность” этой картины мира. Поэтому, чтобы понять особенность научной картины мира, необходимо понять особенность науки как специального вида человеческой деятельности. Вопрос этот очень непростой, и мы конечно же не сможем дать на него окончательный ответ. Но уже около века существует в философии особое направление, которое называется “философия и методология науки”. Это направление пытается понять, что же такое наука, и на сегодня здесь накоплено большое, хотя и не окончательное, знание о науке. Поэтому многое о науке можно сказать уже и сегодня. Вначале философы думали, что наука принципиально отличается от ненаучных видов знания, и научному знанию принадлежит какой-то такой удивительный признак, который и делает этот вид знания особенно правильным. Такой признак философы назвали “критерий демаркации”, т.е. это как бы такой пограничный столб, который стоит на границе науки и ненауки и на нем большими буквами написано “НАУКА”. Он показывает, что за ним начинается наука, а все, что по другую сторону, - это нечто ненаучное. Разные философы предлагали разные признаки в качестве “критерия демаркации”. Например, одни говорили, что главное в науке – это использование особого метода мышления, который называется “индукция”, или обобщение, т.е. переход от частных фактов к их обобщениям в общих суждениях. Другие говорили, что главное в науке – это использование математики, третьи утверждали, что только наука использует такие суждения, из которых можно вывести следствия и проверить или опровергнуть эти следствия в опыте. Но какой бы из подобных признаков не предлагался, рано или поздно обнаруживалось, что он не может сыграть роль пограничного столба на границе между наукой и ненаукой. Все предлагаемые признаки в той или иной мере оказались принадлежащими и ненаучным видам знания. Тогда философы решили, что наука не резко отличается от ненауки, а постепенно вырастает из ненаучных видов знания, усиливая одни признаки и ослабляя другие. Основным признаком науки является не что-то одно, а целая система свойств, которая в некотором специальном сочетании и пропорциях присуща именно научному знанию, хотя каждый отдельный элемент этой системы можно встретить и далеко за пределами науки. Все те признаки, которые раньше предлагались в качестве “критерия демаркации”, не нужно отбрасывать, все они понемногу верны, но теперь их следует рассмотреть вместе – как отдельные стороны того, что называется словом “НАУКА”.

Одна из самых больших проблем человеческого мышления – это проблема соединения фактов и идей. Есть, с одной стороны, то, что мы наблюдаем через наши органы чувств – это так называемое “чувственное познание”, и есть мысли, идеи, логика – это область “рационального познания”. Обычно люди либо ограничиваются только чувственным познанием, либо отрываются от фактов и наблюдений и используют оторванные от жизни гипотезы. Первый шаг к науке – это соединение чувственного и рационального видов познания. В науке нужно не просто выдумывать гипотезы, а только такие гипотезы, которые можно было бы либо подтвердить, либо опровергнуть на фактах. С другой стороны, и сами факты должны быть объективными, т.е. проверяемыми многими людьми и выражающими некоторые закономерности и теоретические модели. Приближая факты к теории, наука рассматривает факты как следствия теорий (такое выведение частных следствий из общих положений называется “дедукция”), сближая теорию с фактами, наука использует такие теории, которые получаются на основе обобщения (индукции) фактов. Единство индуктивных и дедуктивных методов в знании повышают научность этого знания, сближая рациональные и чувственные формы познания.

Один из признаков  научности знания – использование  математических методов. Математика – это наука о структурах. Структура – это, например, множество натуральных чисел вместе с операциями и отношениями на нем, множество векторов в трехмерном пространстве. В простейшем случае структура – это 1)множество некоторых элементов (например, натуральных чисел 1,2,3,…), 2)множество операций, заданных на этом множестве (например, операции сложения и умножения на натуральных числах), 3)множество свойств и отношений, также заданных на множестве элементов (например, свойство “быть четным числом”, отношения равенства и “быть меньше” на натуральных числах). Математика исследует различные структуры и строит теории об этих структурах – вводит понятия и их определения, аксиомы, доказывает теоремы. Теории о структурах строятся с использованием специальных символических языков и строгих логических рассуждений (логических доказательств). Структуры в чистом виде нигде нельзя наблюдать через наши органы чувств, например, нигде нельзя увидеть числа “два” или “три”, мы всегда видим какие-то конкретные два или три предмета, например, два яблока, три дерева, и т.д. В то же время нельзя сказать, что число “два” не имеет никакого отношения к двум яблокам. Например, если мы к числу “два” прибавим число “три”, то получим число “пять” – и все это происходит пока только в рамках чистой математической структуры. Но оказывается, что если к двум яблокам прибавить три яблока, то также получится пять яблок. Таким образом, число яблок подчиняется тем же законам, что и числа вообще, - это законы структуры. Итак, число яблок – это в какой-то мере и просто число, и в этом смысле можно изучать различные числа предметов, изучая число вообще. Математическая структура может реализовывать себя в чувственном мире, который мы наблюдаем через наши органы чувств. Реализация структуры – это уже как бы частный случай структуры, когда элементы структуры даны в виде конкретных наблюдаемых предметов. Но операции, свойства и отношения остаются в этом случае теми же, что и в математической структуре. Так наука открыла, что окружающий нас мир может быть представлен как реализации множества различных математических структур, и следующий шаг к науке – исследование окружающего нас мира как реализаций математических структур. Отсюда понятна такая большая важность математики для превращения обычного знания в науку.

Настоящая наука  немыслима без научного эксперимента, но понять, что такое научный эксперимент  не так уж просто. Начнем здесь с  примера. Вплоть до открытия Галилеем закона инерции в физике господствовала механика Аристотеля. Великий древнегреческий  философ Аристотель полагал, что сила пропорциональна не ускорению, как это позднее предположил Ньютон, а скорости, т.е. F=mv. Например, если лошадь тащит телегу с грузом, то до тех пор пока лошадь прикладывает силу, телега движется, т.е. скорость не равна нулю. Если же лошадь перестанет тянуть телегу (сила станет равной нулю), то телега остановится – ее скорость будет равна нулю. Теперь-то мы знаем, что на самом деле здесь присутствует не одна, но две силы – сила, с которой лошадь тянет телегу, и сила трения, но Аристотель думал иначе. Галилей, размышляя над проблемой механического движения, построил такой мысленный эксперимент. Галилей представлял, что будет с телом, которое получило толчок и движется по гладкой поверхности. Получив толчок, тело продолжает некоторое время двигаться и затем останавливается. Если поверхность делать все более и более гладкой, то от одного и того же толчка тело будет проходить все большее расстояние до остановки. Это можно проверить и в реальном эксперименте. И тогда Галилей, представив последовательность таких ситуаций, в которых тело движется по все более гладкой поверхности, переходит к пределу – к случаю такой идеальной ситуации, когда поверхность уже абсолютно гладкая. Доводя тенденцию все далее двигаться после толчка до предела, Галилей теперь утверждает, что на идеально гладкой поверхности тело после толчка уже никогда не остановится. Но после толчка на тело сила не действует, следовательно, тело будет бесконечно долго двигаться, скорость не равна нулю в этом случае, а сила будет равна нулю. Таким образом, сила не пропорциональна скорости, как это считал Аристотель, и возможно бессиловое движение, которое мы сегодня называем равномерным прямолинейным движением. Обобщая этот пример, можно сделать такой вывод. Эксперимент предполагает некоторое преобразование реальной ситуации, и в этом преобразовании реальная ситуация в той или иной степени приближается к некоторому идеальному пределу. Важно, чтобы в эксперименте можно было бы достигать все большей идеализации реальной ситуации, выстраивая как бы предельную последовательность экспериментальных ситуаций, стремящихся к некоторому идеалу-пределу. Сам этот предел уже не может быть реализован в природе, но природу через эксперимент можно как-угодно близко приблизить к этому пределу. Эксперимент и играет в научном познании роль своего рода “выделителя” предельных состояний из реальных природных ситуаций. Эти пределы обычно называются “моделями” и являются реализациями тех или иных математических структур. Таким образом, еще один шаг к науке – это использование таких структур, которые получены как пределы экспериментальных ситуаций.