Происхождение рубля

С одним из самых  загадочных порождений XIII века нам  приходится сталкиваться ежедневно. Произнося  слово «рубль», мы всякий раз прикасаемся  к тайне, проникнуть в которую  не удается уже нескольким поколениям исследователей. Ответа на эту загадку нет, но путь к ответу, много раз заводивший ученых в тупики и тупички, кажется, уже найден. Правда, исследование не может пока преодолеть самый трудный его участок. Однако выйдем сначала к исходной точке этого пути, к моменту, когда на Руси впервые было произнесено — тогда ни для кого не загадочное — слово «рубль». Еще совсем недавно считалось, что это произошло в начале XIV века: рубль впервые был упомянут в договорной грамоте Новгорода и тверского князя Михаила Ярославича, составленной в 1316 году. В 1952 году эта дата отодвинута в конец XIII века: слово «рубль» сверкнуло серебряным блеском в строках найденного в Новгороде берестяного письма некоего Матвея, озабоченного прозаической продажей медвежьих шкур. Возникнув впервые около этого времени, слово «рубль» быстро приобрело ту популярность, которая не утрачена им и сегодня.

Какое же понятие  получило такое имя? Как выглядел рубль в момент его возникновения? Почему это понятие стало называться термином «рубль»? Вот составные  части нашей загадки.

Сформулировав ее, вернемся в наши дни. Сейчас рублем называют денежную единицу, равную ста копейкам. Мы можем представить ее себе в виде бумажного рубля, или в виде самой крупной нашей металлической монеты, или, наконец, в виде горсти денежной мелочи. Но так было не всегда. Бумажные деньги появились в середине XVIII века. Рубль — цельная монета впервые был отчеканен в XVII веке при царе Алексее Михайловиче, а регулярно его стали чеканить со времен Петра I. Счетный рубль в виде горсти монет — древнее. И если исходить из формулы «рубль равен ста копейкам», то его историю нужно начинать со времен Ивана Грозного, когда впервые, в 1533 году была отчеканена копейка. А что было раньше?

Реформа 1533 года подвела итог образованию общерусской  денежной системы. До того в разных русских землях чеканили разные монеты и использовали разные системы их счета. Задумал общерусскую монету еще Иван III. По существу, главное в реформе было сделано еще при нем. Он воспользовался тем, что деньги, чеканившиеся в Москве, были ровно вдвое легче, чем деньги, чеканенные в Новгороде, и повелел чеканить в Москве монеты не только привычной московской нормы, но и нормы новгородской. Эта последняя, называющаяся «новгородской денгой», или «новгородкой», впоследствии и была переименована в копейку. С Ивана III и стали считать:

московский рубль = 100 новгородкам = 200 «московкам»,

а немного позднее:

московский рубль = 100 копейкам = 200 денгам.

Обратите внимание, здесь говорится не просто о «рубле», а о «московском рубле». Дело в, том, что еще при Иване III существовал в Новгороде свой рубль, который равнялся не 100 новгородским денгам, а 216.

А теперь займемся арифметикой. Московская денга при  Иване III весила около 0,4 грамма, а новгородская — 0,79 грамма. Значит, московский рубль  тогда равнялся 79 граммам серебра, а новгородский — 170 граммам серебра. Это очень разные пригоршни.

Продвинемся теперь еще немножко в глубь времен по нашему пути. В Новгороде впервые  монету стали чеканить в 1420 году и  сразу же по норме 0,79 грамма, сохранившейся  затем и при Иване III. Значит, новгородский рубль и в 1420 году весил 170 граммов серебра. В Москве все обстояло гораздо сложнее. Там монету начали чеканить раньше, еще при Дмитрии Донском, и с тех пор она несколько раз уменьшала свой вес, увлекая за собой и вес рубля. В 1420-х годах московская денга весила около 0,7 грамма, за тридцать лет до того, в конце княжения Дмитрия Донского, — около 0,9 грамма. Самые же древние московские монеты (выпущенные еще лет на десять раньше) весят около 1 грамма. Помня, что в московском рубле было 200 московских денег, легко сосчитать, что вначале московский рубль равнялся приблизительно 200 граммам серебра.

Рассуждая так, мы добрались до того верстового столба, за которым наша дорога становится труднопроходимой. В самом деле, до 1420 года в Новгороде и до 1380-х годов в Москве монеты еще не чеканились. Нам нечего взвешивать и умножать в поисках более ранних рублей. Но ведь рубль-то появился в XIII веке!

Ну, разумеется, на помощь нам должны прийти серебряные слитки. Каждому, хоть немного интересовавшемуся нумизматикой, хорошо известно, что чеканке монет на Руси предшествовало обращение денежных слитков определенного веса. Чего проще, кажется, взвешивай слитки и клади а одну сторону тяжелые, те, которые весят около 200 граммов, а в другую те, что полегче, — около 170 граммов. Первые будут московскими рублями, вторые—новгородскими.

Все это очень  просто только на первый взгляд. А в  действительности… Дай мне руку, читатель! Сейчас мы вместе войдем в  музейное хранилище древних монет. Вот шкафы со слитками из разных кладов. Слитки тускло поблескивают своими спинками. Их сотни! А вот весы. Сколько тянет, например, вот этот слиток? 196 граммов. А этот? 197. А тот? Снова — 196. Можно больше не трудиться. Все остальные покажут примерно тот же вес, других — нет. Ладно, признаем все эти слитки московскими рублями. Но где же тогда новгородские?

Откроем летопись. Мы уже знаем, что монету новгородцы начали чеканить в 1420 году. А до какого года они отливали слитки? Летопись рассказывает, что до 1448 года. Двадцать восемь лет новгородцы пользовались параллельно слитками и монетой. (И продолжали бы употреблять слитки, если бы не поймали за руку денежного мастера по имени Федор Жеребец. Этот мастер что-то такое делал со слитками, что шло ему на пользу, а всем людям во вред. И чтобы не запутаться, какой слиток хороший, а какой — жульнический, новгородцы вынуждены были запретить употребление слитков вообще.)

Но — никаких  других слитков, кроме тех, которые  мы уже видели в музее, в природе  не существует! Как это объяснить? Можно, например, предположить, что слитки были московскими рублями. А новгородский рубль существовал только как совокупность монет. Себе, мол, новгородцы чеканили деньги, а для москвичей отливали рубли. А как же быть тогда с новгородскими рублями более раннего времени? Ведь монет тогда не было, а рубли уже строго различали. Если же эти музейные слитки — новгородские рубли, то непонятно, почему летопись и другие документы никак не оговаривают разницы между новгородским слитком — рублем и рублем в монете? Ведь первый весит около 200 граммов, а второй только 170 граммов. Для новгородского же летописца рубль — просто рубль, идет ли речь о серебряном слитке или о 216 денгах.

Вот по таким  тропкам нам приходится ходить после  уже упомянутого столба, до которого дорога была прямоезжей и хорошо накатанной.

Несколько лет  назад сотрудница Государственного Эрмитажа Марина Петровна Сотникова  взялась всерьез за те самые слитки, которые мы с вами только что взвешивали. Она начала с того, что хорошо вымыла их с мылом. И оказалось, что поверхность многих слитков покрыта рядами тонких царапин. С весом слитков эти царапины не связаны, потому что сравнительно небольшие колебания веса не совпадают с числом черточек. Однако объяснение им было дано исчерпывающее. Мастера отливали слитки из разнокачественного серебряного лома, очищая его при этом от примесей. Когда заказчик, принесший ливцу груду такого лома, получал потом готовые слитки, они, естественно, весили заметно меньше, чем отданный на переплавку материал. Ливец отчитывался перед заказчиком. Если на слитке нацарапано 10 черточек, значит — угорела десятая часть сданного серебра; если таких черточек 16, значит — угорела шестнадцатая часть и т. д. Самое важное для нас заключается в том, что мастера, отливавшие слитки, очень хорошо умели достигать нужного веса, даже имея дело с разнокачественным исходным материалом.

Потом Марина Петровна исследовала слитки, так сказать, изнутри, и здесь ее ожидала самая  большая неожиданность. Оказалось, что слитки «позднего типа» (какого это «позднего» — чуть дальше) отлиты в два приема. Наверху, на «казовой» стороне, они имеют приливку серебра прекрасного качества, создающего блестящую поверхность. А основная часть слитка — с пористой поверхностью и выполнена из серебра худшего качества. Значит, сначала в форму заливали не очень хорошее серебро, а потом сверху к нему подливали еще немного отличного по качеству металла.

Исследовательница нашла, как мне кажется, не очень  убедительное истолкование такого приема. Она вспомнила о махинациях Федора Жеребца и решила, что перед нами образчики его «мастерства». Жеребец, по ее мнению, подмешивал в серебро неценные примеси и маскировал свое воровство доливкой хорошего серебра. Но против такого объяснения можно выдвинуть возражения. Во-первых, отлитые в Новгороде слитки широко расходились по всей Руси. Из них в Новгороде, в Москве и в других городах чеканили монету, и будь это фальсификация, ее заметили бы повсюду. Во-вторых, таких слитков очень много. Практически на большинстве слитков позднего типа заметны следы двойного литья; некоторые из них встречены в кладах еще XIV века. М. П. Сотникова, хорошо зная об этом, выдвинула дополнительное объяснение. Впервые слитки стали подделывать задолго до Федора Жеребца, но мастера или инициаторы фальсификации долго не попадались, а вот Федору не повезло, и все шишки пришлись на его долю. Но, опять-таки, если это действительно фальсификация, как же ее не замечали в Москве и Твери, в Рязани и Нижнем Новгороде? Там ведь уже в XIV веке начали чеканить из серебра слитков собственную монету. Конечно, обман был бы очень быстро разоблачен. И если этого не случилось, значит, на Руси хорошо знали, что в Новгороде слитки отливают в два приема и что основная отливка там делается из серебра более низкой пробы. Кстати, на поверхности слитка часто отлично виден шов. «Фальсификатор» и не думает маскироваться.

И самое главное  возражение. Если Федор Жеребец фальсифицировал  слитки, которые должны были весить около 200 граммов, значит, в Новгороде  между 1420 и 1448 годами пользовались двумя разными рублями: слитком и монетами, рублем в 200 граммов и рублем в 170 граммов. Почему же летописец говорит просто о «рубле», не делая никаких оговорок?

Снова мы возвращаемся к мысли, что о двойном литье  знали повсеместно, что оно было попросту принятым в практике денежного производства способом. Но если это так, значит, повсеместно знали о действительной цене такого слитка! Сколько же в нем было хорошего серебра? Такой подсчет проделан самой М. П. Сотниковой:

«По произведенному расчету на объем частей суммарное содержание чистого серебра в слитках двойного литья, как правило, на 20—24 грамма меньше нормы». А теперь произведем простейшую арифметическую операцию на вычитание. Если нормой слитка был вес около 196 граммов, то в слитках двойного литья содержалось около 170 граммов серебра нормальной для того времени чистоты.

А если это правильно, значит, слиток двойного литья и  есть новгородский рубль, которому полагается быть равным приблизительно 170 граммам. Мы уже говорили о том, что слитки двойного литья принадлежат к «позднему типу». Что это значит? Оказывается, все денежные слитки, которые употреблялись на Руси с XII по XV век, разделяются на две группы. К первой принадлежат длинные слитки в виде палочки. Ко второй — горбатые слитки с изогнутой спинкой, более короткие. Это и есть «поздняя» группа. Весят и те и другие одинаково — около 196 граммов. Но мы теперь знаем, что их равенство кажущееся. Длинные слитки содержат 196 граммов чистого серебра, а в коротких чистого серебра только 170 граммов. Группа коротких слитков впервые появляется в кладах рубежа XIII—XIV веков, а ведь это и есть время появления термина «рубль». Новым термином обычно называется новое явление. Иными словами, первыми рублями были короткие слитки двойного литья. Что касается длинных слитков, то им в источниках XII—XIII веков соответствует древний термин «гривна серебра». 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Итак, мы ответили на два вопроса из трех, поставленных в начале рассказа. Имя «рубль»  было дано 170 граммам чистого серебра. Рубль в момент его возникновения выглядел как короткий серебряный слиток с горбатой спинкой, весящий около 196 граммов, но содержащий только 170 граммов чистого серебра. Но почему же это понятие получило название «рубль»! Ответа на этот вопрос нет и пока не предвидится.

В популярной, чаще всего околонаучной, литературе можно часто встретить такое объяснение. Сначала на Руси обращались большие слитки — гривны. Потом их стали рубить пополам, и обрубки назвали рублями.

Мы уже видели, что это не так. Разрубленные пополам  слитки находили в русских кладах. Их даже много. Но они относятся ко времени не раньше второй половины XIV века и назывались не рублями, а полтинами, то есть равнялись половине рубля.

Может быть, термин «рубль» возник потому, что в сравнении  с древней гривной серебра  в нем как бы была «отрублена» существенная часть весом около 24 граммов? Но тогда почему же этот термин с такой легкостью усвоили в Москве, где гривна по существу осталась неизменной, но зачем-то получила новое название? Новое название присваивается обычно новому явлению.