Преторский эдикт как источник права Древнего Рима

введение

 
  В отечественной и зарубежной юридической литературе традиционно отдавалось должное величию римского права и его огромному влиянию на развитие правовых систем, возникших в разное время не только на территории бывшей римской империи, но и далеко за ее пределами. 

  Преторские эдикты были весьма важным и в то же время весьма своеобразным источником римского права. Они занимали особое место в системе других источников римского права, таких как закон, который был продуктом деятельности Народного собрания (согласно «Институциям Гая», «закон есть то, что народ римский одобрил и постановил»); плебейское решение («есть то, что плебеи одобрили и постановили»); сенатское постановление («есть то, что сенат постановляет и повелевает»); и указ императора («есть то, что постановил император декретом, или эдиктом, или рескриптом»). В отношении последнего в «Институциях Гая» отмечается, что «никогда не было сомнения в том, что указ императора имеет силу настоящего закона, так как сам император приобретает власть на основании особого закона, который придавал императорским распоряжениям силу закона». 
 
 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

1. ОСОБЕННОСТИ ПРЕТОРСКОГО ПРАВА

 

Основными формами преторского права были преторские эдикты. Согласно «Институциям Гая» эдикты представляли собой «суть постановления и предписания тех сановников, которые имеют право их издавать». Право же издавать эдикты, поясняется в данном фундаментальном правовом документе, «предоставляется должностным лицам римского народа; самое важное значение имеют эдикты двух преторов – городского и иностранного, юрисдикция которых в провинциях принадлежит их наместникам». 
 Аналогичные, весьма общие по своему характеру определения эдиктов содержатся и во многих других правовых и неправовых актах Древнего Рима, а также в многочисленных, включая современные, юридических академических источниках.

  Преторский эдикт – отмечается, например, в «Юридической энциклопедии» – это «программа судебной деятельности претора, объявлявшаяся при вступлении в должность и остававшаяся в силе в течение всего года его магистратуры». Это «основная позитивная форма преторского права», с помощью которой устанавливались римскими магистратами, имевшими высшую публичную и военную власть, общие правила поведения. Однако именно городской претор с 367 г. до н. э., и претор по делам перегринов с 242 г. до н. э., специализировавшиеся на отправлении правосудия, выражали в своих эдиктах достижения правосознания1.

  Преторские эдикты подразделялись, в зависимости от источников происхождения, на эдикты первого, городского претора, имевшего дела только с римскими гражданами, и второго претора – по делам перегринов. Эдикты первого преторараспространялись исключительно на римских граждан, второго – в основном на перегринов. 
По времени действия преторские эдикты подразделялись на эдикты, действовавшие в течение обычного для них периода времени – одного года (срока пребывания претора у власти), и эдикты, издававшиеся в исключительных случаях – так называемые разовые эдикты – объявления. Первые содержали в себе годовую программу деятельности претора, а вторые решали частные, возникавшие в повседневной деятельности претора, вопросы. «В исключительных случаях, – замечают по этому поводу специалисты в области римского права, – если возникали неожиданные и настоятельные поводы, претор дополнял свой эдикт и в течение «своего» года».

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

2. СТРУКТУРА ПРЕТОРСКОГО ЭДИКТА

 

  По структуре преторский эдикт, как правило, распадался на несколько текстовых групп, так называемых титулов, имевших соответствующие их содержанию названия, и две основные части. 
 В главной из них формулировалась программа деятельности претора на весь годичный срок пребывания его в должности; объявлялись правила, по которым намеревался действовать претор; указывалось, в каких случаях им будут даваться гражданские иски, а в каких случаях они не будут даваться и поддерживаться. Кроме того, в главной части иска публиковались отдельные моменты и пункты исков (clausulae edictales), а главное – конкретные нормы и принципы, в соответствии с которыми претор намеревался осуществлять руководство судебной деятельностью, а в отдельных случаях – непосредственно совершать правосудие. При этом, как отмечается в специальной литературе, претор чаще всего не формулировал в эдиктах общие, абстрактные правила, а выделял в основном «конкретные юридически значимые казусы». Так, претор, подчеркивая значение святости присяги, в одном из эдиктов говорит, что «если тот, с кем ведется дело, принесет предложенную ему присягу», то он будет его защищать. Если же он будет присягать «не так, как присяга предложена», то «претор не будет защищать такую присягу, так как он (ответчик) присягал для самого себя». 
 Претор вполне определенно высказывается в своих эдиктах и по многим другим юридически и социально значимым вопросам. Например, в отношении защиты договорных обязательств претор заявляет, что он будет проводить в течение «своего» года следующую политику:  
а) «охранять договоры, которые совершены не вследствие злого умысла и не вопреки законам, плебисцитам, сенатусконсультам, декретам, эдиктам принцепсов и не в обход какого-либо из этих правил»;  
б) не будет охранять и защищать «договор, заключенный со злым умыслом».  
 Наряду с юридически и социально значимыми вопросами, претор в своих эдиктах высказывался и по ряду частных вопросов – таких, например, как разрешение вопроса об уплате денежного долга, при решении которого «претор покровительствует естественной справедливости», поскольку «охраняет обещание, основанное на соглашении»; определение промежутка времени, в течение которого в том или ином случае (смерть мужа, детей и др.) следует носить траур и т.д. В главной части преторского эдикта затрагивались и обозначались пути решения многих других вопросов. Во второй, дополнительной части эдикта приводились в основном типовые формуляры исков, списки судебных формул, которыми в соответствии с законом был связан судья, рассматривавший то или иное дело и согласно которым он принимал решения2.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

3. РОЛЬ ПРЕТОРСКОГО ЭДИКТА

 

Анализируя структуру и содержание эдиктов, многие отечественные и зарубежные романисты обращают внимание на то, что в отличие от современного права, характерной чертой преторского права было особое соотношение в нем и в каждом отдельно взятом эдикте материального и процессуального права. В эдикте «претор провозглашал только процессуальные средства, которыми он намерен был разрешать в первую очередь исковые формулы, но этим он в то же время указывал, какие материально-правовые притязания он будет признавать». Иными словами, «обещанием давать новые иски он фактически создавал новое материальное право». 
 Важной структурной и функциональной особенностью эдиктов как формы преторского права, наряду с преобладанием в них процессуальных норм по сравнению с нормами материального права и другими их особенностями, была глубокая преемственность в форме и содержании эдиктов. 
 Возникновение и существование ее на протяжении всего исторического периода существования и функционирования института претора, а вместе с тем издаваемых им эдиктов были обусловлены не столько субъективными причинами, судя по дошедшим до нас документам и научным источникам, сколько объективными факторами. Дело в том, что социальная, правовая и иная стабильность древнеримского общества, которая в значительной степени создавалась в рассматриваемый исторический период институтом претора, обладавшим огромными властными полномочиями (imperium), не могла быть обеспечена в столь короткий (годичный) срок пребывания у власти претора. Более того, столь частная смена власти, влекущая за собой ежегодно объявляемые в устной или письменной форме при вступлении в должность претора новые эдикты, отнюдь не способствовала бы, в отсутствие преемственности, созданию и поддержанию стабильности в обществе.

В силу этого, преемственность эдиктов претора, равно как и самой преторской власти, вызывалась потребностью общества и была жизненно необходимой. Новый претор, замечают в связи с этим исследователи, принимал во внимание эдикты своих предшественников, вследствие чего юридические нормы, выраженные в эдиктах, имели преемственность, так как переходили из предшествующих эдиктов в последующие (edictum tralaticium). Формулируя программу своей деятельности на весь служебный срок, каждый претор, как свидетельствуют источники, в основу своего эдикта закладывал все то, что перенимал у предшественника, дополнив их новыми, отражавшими изменившиеся жизненные реалии положениями. 
 Благодаря преемственности, сохранявшей все то, что себя оправдало в предшествующий период, и внесению в каждый последующий эдикт новых востребованных самой жизнью положений (edictum novum), формировалась гибкая, динамичная, легко приспособляющаяся к меняющимся жизненным условиям система преторского права. С помощью эдиктов, преторы, «применяя, исправляя и дополняя постоянный правовой порядок, создавали новое право», известное как jus honorarium, или магистратное (преторское) право3.

 

 

 

 

 

 

 

 

4. ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ ПРЕТОРСКОГО ЭДИКТА

 

  Римские юристы именовали эдикт претора живым голосом цивильного права. Магистрата же они именовали говорящим законом, а закон – немым магистратом. Папиниан говорил о преторах, что они помогают применять римское право, восполняют его пробелы, исправляют цивильное право.  
Известный ученый, специалист в области римского права, И. А. Покровский отметил: «Существованием такой своеобразной фигуры, как претор, объясняется необычайное развитие римского гражданского прав. Благодаря существованию претора римское право имело то преимущество, что для своего развития оно не нуждалось в форме закона. Конечно, такая чрезвычайная власть претора представляла опасность, например неуверенность в стабильности гражданского оборота. Римляне не могли не видеть этих опасностей, но они, без сомнения, рассуждали так, что в юридической жизни возможные от такого порядка невыгоды с избытком окупаются его выгодами. Но «римляне из всех ножей предпочитали самые острые». И конечно, такие ножи были по руке только такому народу, как римляне – народу, жившему (по крайней мере, в период республики) полной сознания и деятельности общественной жизнью». Необходимо подчеркнуть правотворческую роль претора, который по существу творил новые нормы права, ибо он мог дать исковую защиту, а мог и не дать. Вначале эдикт существовал в устной форме, а затем – в письменной.  
 В конце республики эдикт уже обязателен для претора; претор связан собственным эдиктом. Костяк эдикта – то есть его части, которые оказались устойчивыми и повторялись в эдикте вновь избранного магистрата, а затем и преемника этого последнего, – именовались edictum tralaticium. Эдикт распадался на определенное число титулов небольшого объема с заглавиями (de iudiciis, de rebuscreditis и т.д.) и охватывал две части. В главной части были опубликованы отдельные моменты и пункты исков, clausulae edictales, в дополнительной – приведены типовые формуляры исков. В эдикте не соблюдалось особой системы, так как содержание его складывалось исторически, в течение веков, и обусловливалось практическими соображениями и историческими случайностями. Содержание эдикта вытекало при республике из компетенции (officium) судебных магистратов и устанавливалось ими по соображениям современной политики правящего класса4. 
 До поры до времени, эдикт, в соответствии с нуждами товарооборота, развивался. Но в период принципата, поскольку основные типы исковых формул уже сложились, преторский эдикт окостеневает. Около 130 года н. э., по повелению императора Адриана (117-138 г. до н.э.), юрист Юлиан обобщил преторский эдикт. Получился «постоянный (вечный) эдикт» – edictum perpetuum, который, впрочем, до нас не дошёл.  
Первоначально в соблюдении эдиктов преторы были связаны только традиционными аристократическими представлениями о чести: «fides» «dignitas». Претор мог отказать в иске – denegare actionem, даже если он был объявлен в эдикте (как это было возможным и в отношении цивильного иска), а также издать в течение года эдикт, который бы противоречил положениям эдикта, изданного при вступлении в должность. В отличие от таких разовых эдиктов («edicta repentina» – «поспешные эдикты»), эдикт, издаваемый в начале года и сохранявший силу в течение всего срока должности претора, назывался edictum perpetuum («годичный эдикт»). Злоупотребления претора или проконсула провинции могли быть пресечены только вмешательством высшего или равного ему по рангу магистрата, которое бы парализовало несправедливое решение – intercessio. Разумеется, возможность такого вмешательства являлась слабым нормативным барьером против произвола претора. В 67 г. до н. э. закон, принятый по инициативе плебейского трибуна Г. Корнелия (lex Cornelia de iurisdictione), предписывал преторам отправлять правосудие только на основе edictum perpetuum, что положило конец порочной практике изменений объявленной программы процессуальной защиты. Сведения из комментария Аскония Педиана (I в. н. э.) к речи Цицерона уточняет текст Диона Кассия, греческого автора II в., в котором подчеркивается запрет отступать от установленных положений эдикта. Искоренение edicta repentina в области правосудия не коснулось права претора принимать неординарные решения по отдельным случаям – decretum. При этом преторы не имели права вступать в противоречие с эдиктом и с законом, но могли только действовать за пределами установленного права, распространяя общие принципы bonum et aequum на новые отношения. Lex Cornelia превратил эдикт в систему норм, регулирующих поведение самого судебного магистрата, который отныне обязывался адекватно реагировать на потребности граждан в процессуальной защите их прав. «Iudicium dabo» – «Я дам ход судебному разбирательству» – как модельная санкция нормы эдикта выступает в то же время обязательством, принятым на себя претором, по обеспечению правосудия5. 
 Произвол претора в установлении особого режима в отдельных случаях ограничивался перспективой испытать на себе самом по выходе из должности действие исключительной нормы. Особый эдикт «Quod quisque iuris», изданный претором Гнеем Октавием в 79 г. до н. э., – видимо, как реакция на заметную дезорганизацию преторского правосудия в годы диктатуры Суллы – распространял действие decretum в отношении самого магистрата,установившего ius novum, за пределы срока его пребывания в должности, таким образом, подчиняя на будущее автора нововведения его собственной юрисдикции (eodem iure adversus eum decernetur). Значение этого эдикта сохранилось и после принятия lex Cornelia, который не ограничивал право претора издавать decretum. Независимо от законодательного регулирования свободы преторского правосудия, которое сказалось на дальнейшем утверждении правового начала в процессе, уже к I в. н. э. установилась стабильность эдикта как формы позитивного права. Каждый новый претор по обычаю воспроизводил в своем эдикте большинство положений эдикта предшественника (quae praetors edicere consuerunt), которые как бы передавались из года в год, составляя основу постоянного текста эдикта – edictum tralaticium.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

 

  Преторские эдикты были весьма важной особенностью Римского права. Преторские эдикты внесли огромный вклад в судебное делопроизводство времен республики.

  Поскольку наряду с названными процессуальными прерогативами претор обладал и многими другими аналогичными полномочиями в сфере подготовки и осуществления судопроизводства, позволявшими ему полностью контролировать судебный процесс. Формируя в процессе своей повседневной деятельности нормы и институты процессуального права, составлявшие, в конечном счете, основу и содержание преторского права, претор оказывал активное воздействие через них на весь массив римского материального права.

  Однако во II в. н. э. император Адриан возложил на юриста Юлиана кодификацию отдельных постановлений, содержавшихся в преторских эдиктах. Окончательная редакция «постоянного эдикта» Юлиана (edictum perpetuum) была одобрена императором и объявлена постановлением сената неизменной, однако император оставил за собой право делать дополнения к эдикту. С этого времени правотворческая деятельность претора (и других магистратов) прекратилась.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

СПИСОК ИСПОЛЬЗУЕМОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

 

1. И.Б. Новицкий Римское право – Москва: Зерцало-М, 2015;
2. А.А. Вологдин Римское право – Москва: Юстиция, 2015;
3. М.Н. Прудников Римское право – Москва: Юрайт, 2014;
4. А.В. Зайков Римское частное право в систематическом изложении – Москва:  Русский Фонд Содействия Образованию и Науке, 2012;
5. И.В. Гетьман-Павлова Римское частное право – Москва: Юрайт, 2014.

 

 

1 И.Б. Новицкий Римское право – Москва: Зерцало-М, 2015

2 М.Н. Прудников Римское право – Москва: Юрайт, 2014

3 М.Н. Прудников Римское право – Москва: Юрайт, 2014

4 А.В. Зайков Римское частное право в систематическом изложении – Москва:  Русский Фонд Содействия Образованию и Науке, 2012

5 А.А. Вологдин Римское право – Москва: Юстиция, 2015