Права человека: теория и практика

Статья 1-я: "Все люди рождаются свободными и равными в своем достоинстве и правах".

Статья 3-я: "Каждый человека имеет право на жизнь, на свободу и на личную неприкосновенность".

Статья 4-я: "Никто не должен содержаться в рабстве или в подневольном состоянии".

Статья 5-я: "Никто не должен подвергаться пыткам или жестоким, бесчеловечным, или унижающим его достоинство обращению и наказанию".

Статья 7-я: "Все люди равны перед законом и имеют право без всякого различия на равную защиту закона".

Статья 9-я: "Никто не может подвергнуться произвольному аресту и задержанию".

Статья 12-я: "Никто не может подвергнуться произвольному вмешательству в его личную и семейную жизнь".

Статья 13-я: "Каждый имеет право свободно передвигаться и выбирать себе место жительство в пределах каждого государства".

Статья 18-я: "Каждый человек имеет право на свободу мысли, совести и религии".

Статья 19-я: "Каждый имеет право на свободу убеждений и на свободное их выражение". Вот основные права человека.

         В 30-ти статьях Декларации сформулированы права и свободы человека. Этот документ принят к вниманию практически во всех странах. 
Что же означают эти статьи и как они соотносятся с российской историей?

Я считаю, что люди должны быть равны в юридических  правах, и если существует равенство перед законом, то они в равной степени могут добиться материальных благ.

        О равенстве существует обширная литература. В зависимости от того, как мы понимаем равенство, формируется наше поведение и поведение государственных органов. Известный правозащитник Валерий Чалидзе провел исследование этого вопроса и пришел к выводу, что разные слои общества по-разному относятся к проблеме равенства. Высшие слои общества, условно высшие, то есть те, у кого есть власть и имущество, против всякого равенства. Средние слои общества выступают за равенство юридическое. Низшие слои общества - за равенство материальное. Вопрос равенства - это один их основных моментов в проблеме прав человека. В течение тысячелетий господствующими слоями общества отвергалось равенство как таковое. В российском праве идея юридического равенства подданных появилась только во второй половине XIX века.  
В отличие от Западной Европы, в России не было заметных традиций в области прав человека. Можно ли говорить применительно к ранним векам русской истории о том, что на Руси нарушались права человека? Нет, конечно, поскольку не было такого понятия. Во времена древнего феодального права закон предусматривал, что равенства людей, принадлежащих к разным социальным группам, нет и быть не может. В хорошо знакомом вам документе, "Русская правда", принятом в XI веке, дети холопа приравнивались к приплоду скота. За убийство, например, знатного человека назначалось 80 гривен, а за убийство холопа - 5 гривен. Почему холопы не защищались государством и не были субъектами права? Они даже не несли ответственность за совершенное ими преступление, за них отвечал господин. "Русская правда" отвечает на это так: "Потому, что несвободны". На протяжении столетий правовое положение человека определялось тем, к какому сословию он принадлежал. Наиболее бесправные в русском государстве были крепостные крестьяне. Они считались собственностью помещика. Десятый том Свода законов Российской империи причислял крепостных крестьян к движимому имуществу помещиков. Тогда писали через запятую: лошади, скот, крестьяне. Крепостной крестьянин был настолько бесправен, что подлежал вотчинному суду. Это значит, что помещик сам осуществлял суд, имел право ссылать не угодного ему крестьянина в Сибирь, на каторгу. Вы можете спросить: "Неужели крестьянин не мог пожаловаться на несправедливое решение помещика?". И пожаловаться крестьянин не мог. Во времена Екатерины Великой, в 1767 году, был принят закон, по которому ссылке на каторгу подлежал всякий крепостной, пожаловавшийся на своего помещика. Первый прорыв свободолюбивой мысли, направленной на разрушение этого чудовищного неравенства сословий, был осуществлен Александром Николаевичем Радищевым в его знаменитой книге "Путешествие из Петербурга в Москву". Радищев смело выступил не только против крепостного права, но и царского абсолютизма. Очень характерной была реакция Екатерины II, которая заявила, что в этой книге содержатся идеи, от которых Франция вверх дном поставлена. Она же, едва ли не первой в России, заговорила о неотчуждаемых человеческих правах. Ею был написан знаменитый "Наказ", в котором она сформулировала положения о свободе, о равенстве перед законом. Интересно то, что когда со всей России в числе представителей других сословий съехались помещики для обсуждения этого "Наказа", то многие из них вообще не понимали его смысла. 
В русском обществе ни в XVIII, ни в XIX веке не поднималась проблема прав человека. Известный русский правовед Кистяковский утверждал, что идея правового государства и прав человека, в сущности, были чужды не только задавленным и непросвещенным слоям населения, но и всей русской интеллигенции. Он писал: "Наше общественное сознание никогда не выдвигало идеала правовой личности". Во второй половине XIX века был сделан первый реальный исторический шаг к становлению личных прав человека - отмена крепостного права в 1861 году. Всего в России в это время было примерно 63 миллиона человек, из которых 23 миллиона были крепостными. Эти 23 миллиона крестьян в результате реформы получили свободу, формальное равенство, то есть стали равными перед законом и равными по закону. Но на смену сословному неравенству пришло другое неравенство - имущественное, экономическое. Идея бедных слоев общества о материальном равенстве насчитывает тысячелетия, также как идея господствующего класса о всеобщем неравенстве. Идея о материальном равенстве нашла поддержку в идеологии марксизма, который предполагал именно равенство материальное. Вот почему марксизм стал так популярен среди широких слоев трудящихся. Что же касается прав человека как прав юридических, то они не воспринимались российским обществом как какая-то самостоятельная ценность, особенно на фоне революций, которые происходили в это время. Общественное сознание не воспринимало права человека как какую-то основу для демократического устройства государства. Октябрьская революция и приход к власти партии большевиков вообще вычеркнули из жизни российских граждан понятие права человека. Это понятие, также как понятия правовое государство, гражданское общество были отнесены в разряд буржуазных. Революция продемонстрировала полное пренебрежение к правам человека. Ее деятели посягнули на жизнь, свободу и на личную неприкосновенность граждан, то есть на то, что позже будет сформулировано в 3-ей статье Конституции. Современники писали о революционных потрясениях: "Ценность человеческой жизни никогда в России высоко не стоявшая, упала еще значительно ниже".  
Октябрьская революция породила новое юридическое понятие - революционная законность. На практике же за этой революционной законностью скрывались чаще всего произвол и беззаконие. В карательной политике советского государства появились новые виды репрессий - взятие и расстрел заложников, лагеря принудительного труда или концлагеря, как их тогда называли. Таких видов наказания царская Россия никогда не знала и не применяла.  
          Практически универсальным средством в решении внутриполитических проблем стало насилие во всех его формах от пролетарского принуждения до красного террора. Угрозы, которыми были наполнены газеты - "Берегитесь! За каждую нашу голову - сотня ваших!" - не были пустым звуком. Для того, чтобы воплотить в жизнь эти угрозы был создан особый репрессивный аппарат, который обладал правом внесудебного рассмотрения дел и правом вынесения приговоров вплоть до расстрела. 
Впервые такие внесудебные расправы были узаконены 21 февраля 1918 года правительственным декретом "Социалистическое отечество в опасности!". Он был принят под руководством Ленина. Этот декрет постановил принять ряд чрезвычайных мер: требовалось, например, организовать батальоны для рытья окопов и включить в них всех работоспособных членов буржуазного класса - мужчин и женщин. Декрет предписывал: "Всех сопротивляющихся расстреливать". Расстрелу на месте без суда подлежали: "Неприятельские агенты, спекулянты, громилы, хулиганы, контрреволюционные агитаторы и германские шпионы". Список врагов советской власти постоянно расширялся и в него мог попасть практически любой человек, а с врагами большевики не церемонились. Ни о каких правах человека в такой ситуации никто и не вспоминал. Слово "расстрел" содержится в огромном количестве документов. Не только Совет Народных Комиссаров или высшие органы были так суровы к своим гражданам, но и местные органы. Вот приказ Архангельской ЧК, который объявлял город Онегу и его окрестности на военном положении и провозглашал: "Против тунеядцев, сеющих смуту, и клеветников будут принимать самые беспощадные меры - от высылки за пределы уезда вплоть до расстрела". Далее 2-ой пункт: "Все выражающие открыто симпатии иностранным правительствам, в частности англо-французскому и выступающие письменно или устно против советской власти будут расстреливаться. Все уличенные в измене и заговоре против советской власти будут расстреливаться". Приказ №3: "Ночью на 18 июля неизвестными негодяями в некоторых местах сорваны приказы чрезвычайной комиссии. Срывание неугодных приказов комиссия рассматривает как поход против себя и одновременно отдает приказ о расстреле на месте преступления всех замеченных в срывании тех или иных приказов". 
        Первый председатель ревтрибунала российской республики Данишевский - известный большевик, соратник Ленина в своем первом интервью газете Известия ВЦИК говорил: "Военные трибуналы не руководствуются и не должны руководствоваться никакими юридическими нормами. Это карающие органы, созданные в процессе напряженной революционной борьбы".  
        С первых дней революции попрание закона, права становится нормой. Произвол возводится в ранг закона. Приведу несколько примеров. Вот постановление ВЦИК о революционных трибуналах: "Трибуналам предоставляется ничем не ограниченное право в определении меры репрессий". В декрете о ВЧК указывалось: "Трибуналы ничем не связаны в определении меры наказания". Можете себе представить какой это простор для мести, произвола, сведения счетов. Трибуналы не связаны ни законом, никакими правовыми нормами. Чем же руководствуется трибунал, приговаривая к расстрелу? Вот документ, в котором говорится, что "трибуналы выносят приговоры, руководствуясь исключительно обстоятельствами дела и велениями революционной совести".  
Здесь нет юридических норм и процессуальных гарантий, что отличает суд от расправы. Обращаясь в суд, вы надеетесь, что выслушают ваши аргументы, найдут доказательства вашей невиновности, учтут смягчающие обстоятельства, если вина есть. Ничего этого нет при внесудебном рассмотрении. Законодательство первых лет советской власти даже не подразумевало право обвиняемого на судебную защиту. 
Юридические понятия "вина" и "невиновность" потеряли свой первоначальный смысл. Об этом красноречиво свидетельствую документы той поры. Приведу такой пример: в мае 20 года в период гражданской войны некто супруги Бобровы, самые обычные жители, были заключены в концлагерь. В сопроводительном документе по этому поводу указывалось: "Препроводить в концентрационный лагерь до окончания гражданской войны как мелких собственников и противников советской власти". Этих людей лишили свободы не за правонарушение, а по велению чьей-то революционной совести. Малограмотные председатели трибуналов не утруждали себя поиском каких-то формулировок. В следственных делах того времени можно прочесть, что людей арестовывали: "за дискредитацию советской власти", "за пьянку", "за непрописку", "за уголовное прошлое", "за праздношатательство" и так далее. Основанием для ареста могли стать профессия, национальность, неподходящее родство, социальное положение, принадлежность к какой-то партии. В одной из телеграмм, направленных в августе 1918 года Лениным в местные органы предписывалось: "Провести беспощадный массовый террор против кулаков, попов, белогвардейцев, сомнительных запереть в концентрационный лагерь вне города". Такого состава преступления "сомнительные" не знало даже средневековое право.  
В советском законодательстве появляются такие термины, как "классовый враг", "враг народа". Что за этим срывается не всегда можно определить, и очень часто люди, которые попадали в эту категорию, не ощущали себя не классовыми врагами, не врагами народа, но подвергались суровому наказанию. 
         Наиболее распространенным наказанием в советское время стало заключение в лагерь. Первые лагеря появились у нас в 1919 году. Они назывались лагеря принудительного труда, концентрационные лагеря, лагеря особого назначения. Мы очень долго в течение всей советской истории считали, что концлагеря - это порождение фашизма, но это порождение первых лет советской власти. Интересно, что декреты предписывали устраивать эти лагеря в поместьях, монастырях, усадьбах, также предписывалось, что лагерь должен быть рассчитан не менее, чем на 300 человек. Советская власть еще не знала, как будут разворачиваться события, будут ли ее поддерживать в той или иной губернии, а уже отдавала приказ подготовить открытие лагеря. Здесь зарождается еще одна традиция, которая получит очень широкое распространение в 1936, 19937, 1938 годах - это планирование репрессий. Заранее планировалось, сколько человек надо расстрелять в такой-то области. Если же руководитель говорил: "В моей области нет 2000 троцкистов, которых нужно расстрелять, а 5000 сослать". На это следовал ответ: "Значит он сам троцкист, враг народа". Другие потом не возмущались, а искали врагов, даже там, где их никогда не было. Искали и находили. 
В 20-е годы в нашей стране была очень популярна такая частушка. Ее с удовольствием пели так называемые "синеблузники" - комсомольцы, активисты:

 
Не грусти, мой  дорогой,  
Что мы теперь голодные. 
Раньше были мы рабы,  
А теперь свободные. 

         Свободными в 20-годы советские граждане оставались недолго. Именно свобода стала главным объектом посягательства со стороны государства. Из года в год продолжала расти роль внесудебных органов. К таким внесудебным органам относились ВЧК - Всероссийская Чрезвычайная Комиссия, пришедшее ему на смену ГПУ - Государственное Политическое Управление, с образованием СССР ОГПУ - Объединенное Государственное Политическое Управление. Все эти внесудебные органы наделялись правом репрессий вплоть до расстрела. Народ очень быстро отреагировал на эту ситуацию. В царское время существовала такая поговорка: на "нет" и суда нет. В 30-х годах народ придумал продолжение этой поговорки: на "нет" и суда нет, а есть Особое Совещание. Особое Совещание - это тоже внесудебный орган, который выносил приговоры, в том числе и смертные тогда, когда не было никаких доказательств вины. Если человек отрицал вину, то дело передавали не в суд, а в Особое Совещание. Этот орган существовал с 1934 по 1953 год. Особое Совещание работало с размахом. Бывали случаи, когда за одно заседание было осуждено 980 человек. Как же успевало Особое Совещание вникнуть в дело, решить судьбу? Оно и не пыталось ни вникать, ни смотреть. До сих пор в наших органах Внутренних дел бытует такая поговорка, которая сложилась в те годы: был бы человек, а статья найдется. Человека могли лишить свободы за нарушение трудовой дисциплины, за опоздание, за отказ от выполнения каких-то обязательств. Например, был осужден Военным трибуналом на два года, не характерный срок для того времени, некто Шадрин. Он был инвалидом Великой Отечественной войны II группы, у него отсутствовали обе стопы ног. Он устроился на работу ездовым, но администрация поставила его на работу грузчиком. Когда он отказался от выполнения обязанностей грузчика, дело передали в Военный трибунал, и Шадрин был осужден на два года лагерей. 
Могли посадить за анекдот - считалось, что рассказчик клевещет на советскую власть. Для советского правосудия были характерны репрессивные кампании. В годы большого террора в 1937-1938 годах началась кампания по поимке националистов и шпионов. Многих людей нерусской национальности арестовывали без всяких компрометирующих материалов, причем арестовывали и расстреливали целыми семьями. В одном из документов милиционер, которому пришла разнарядка на арест греков жалуется: "Где же я возьму столько греков. Нету у меня греков". В таких случаях следователи шли на фальсификацию документов. Например, в справке на арест указывали не подлинную национальность человека, а ту, которая требовалась для ареста. Сохранились воспоминания одного из сотрудников НКВД, который передавал слова наркома Ежова. Ежов говорил: "С этой публикой не церемоньтесь. Их дела будут рассматриваться альбомным порядком". В системе НКВД был официально разрешен так называемый "упрощенный" вид репрессий - осуждение по альбому. Его суть заключалась в следующем: в небольшую книжечку вписывались анкетные данные обвиняемого, указывалось, в чем его обвиняли. После этого руководитель Управления внутренних дел писал на каждой странице букву "Р". Это означало расстрел. В тот же вечер, реже ночью этого человека расстреливали. Происходило абсолютно единоличное вынесение приговора. Но формально в эту квитанцию вписывались еще две фамилии, участвовавших в приговоре - члены так называемой тройки. В тройку обычно входил начальник Управления внутренних дел, председатель областного комитета - представитель советской власти и начальник партийного комитета - председатель, то есть представитель партийной власти. Вся система органов власти связана круговой порукой. Все они участники одного преступления. 
Казалось бы, процесс репрессий упрощен до предела, но кому-то даже осуждение по альбому показалось утомительной процедурой. Было введено еще более упрощенное судопроизводство - осуждение по спискам. Какая экономия времени: писать только одну букву "Р" на списке! Существует мнение, что такое осуждение по спискам санкционировал Вячеслав Михайлович Молотов, глава советского правительства в тот период. 
Когда знакомишься с документами того времени, то невольно задаешься вопросом: а знали ли руководители государства, работники суда, прокуратуры такие понятия, как права человека, свобода слова, демократия, правовое государство, или за своей безграмотностью они не владели такими понятиями? Оказывается, что они знали эти понятия, но имели свое специфическое, чисто большевистское отношение к ним. 
Я хочу познакомить вас с цитатой из выступления Лазаря Моисеевича Кагановича, известного партийного деятеля. Он проверял Институт советского строительства и права. В 1929 году Каганович выступил там с юбилейным докладом в честь 7 ноября, который назывался "Двенадцать лет строительства советского государства и борьбы с оппортунизмом". Когда он начал выступать, то все присутствовавшие поняли, что его доклад не имеет никакого отношения к празднованию Октябрьской годовщины, а Каганович выполняет поручение высшего партийного руководства. Он стал давать ученым-правоведам четкие юридические установки: "Мы отвергаем понятие правового государства. Если человек, претендующий на звание марксиста говорит всерьез о правовом государстве, и тем более применяет понятие правового государства к советскому государству, это значит, что он идет на поводу у буржуазных юристов, это значит, что он отходит от марксистско-ленинского учения о государстве". В правовом государстве все подчинено закону. В советском государстве все должно было быть подчинено партии, а не закону. Это был 1929 год - "год великого перелома", как назвал его Сталин. В 1929 году на территории нашего государства начинает формироваться новое государство в государстве. Речь идет о ГУЛАГе - Главное Управление лагерей. Сейчас это слово известно всему миру. Впервые это слово ввел в мировую лексику Александр Исаевич Солженицын. Сейчас это слово используется не только для характеристики советской репрессивной системы, но часто говорят и современном ГУЛАГе, то есть о современных тюрьмах, колониях. Это понятие стало интернациональным символом нарушения прав человека. ГУЛАГ сейчас означает систему мест лишения свободы, где права человека подавляются, где бесправие и унижение являются господствующими понятиями.

        Одними из первых просторы ГУЛАГа начали осваивать крестьяне. Коллективизация - это одна из самых трагических страниц нашей истории. Здесь нарушались права человека по всем статьям: нарушалась его личная неприкосновенность, право на семейную жизнь, право на выбор места жительства, на свободу, нарушалось право на жизнь. В качестве примера можно привести  такой документ: это инструкция, принятая в 1933 году, когда волна репрессий захлестнула страну, и руководство страны - Сталин, Молотов - как будто опомнилось на миг. Вот этот документ: "Центральный комитет и Совет народных комиссаров считают, что в результате наших успехов в деревне наступил момент, когда мы уже не нуждаемся в массовых репрессиях, задевающих, как известно, не только кулаков, но и единоличников, и часть колхозников. В ЦК и СНК имеются сведения, из которых видно, что беспорядочные массовые аресты в деревне все еще продолжают существовать в практике наших работников. Арестовывают председатели колхозов и члены правления колхозов. Арестовывают председатели сельсоветов и секретари ячеек. Арестовывают районные и краевые уполномоченные. Арестовывают все, кому не лень, и кто, собственно говоря, не имеет никакого права арестовывать. И неудивительно, что при таком разгуле практики арестов органы ОГПУ и особенно милиция теряют чувство меры и зачастую производят аресты без всякого основания, действуя по правилу: сначала арестовать, а потом разобраться". Появление этого документа было как бы временным отступлением в политике высшего руководства.  
        Это правило, которое начало складываться тогда и, к сожалению, существует по сегодняшний день: сначала арестовать, а потом разобраться. Арест - это особая процедура и осуществлять ее могут только уполномоченные на это люди. По сведениям современных правозащитных организаций из тех, кого арестовывают и содержат в следственных изоляторах, примерно 25% освобождаются до суда. Это значит, что на стадии предварительного следствия выясняется, что человек не виноват. Если не производить таких арестов "на всякий случай", то не было бы переполнения тюрем, которое существует на сегодняшний день. Судебные органы того времени попали в водоворот террора. Приговоры гражданских судов и военных трибуналов поражают своей жестокостью и цинизмом. От судьи не ждали правосудия. Он должен был строго следовать инструкциям, которые ему давали сверху. Некоторые судьи возмущались против такого положения. Председатель Верховного суда Голиков писал: "Установилась порочная практика сопровождения инструкциями и разъяснениями почти каждого закона. И вместо подчинения закону судья стремится соблюдать ведомственные распоряжения, заменяющие закон. Это ведет к тому, что судья воспитывается не на уважении к закону, а в спасительном страхе перед приказами".  
        Сейчас нам и в  голову не придет думать, что приказ важнее Конституции. Тогда же большинство судей были искренне убеждены, что приказ начальника важнее Конституции. Все же бывали случаи, когда судьи при решении уголовных дел опирались не только на нормативные акты, приказы, но и на здравый смысл. Не каждый судья мог назначить, например 7 лет лишения свободы за кражу двух килограммов картошки, хотя указ требовал именно такого наказания. В 23% случаях судьи выносили либо оправдательные приговоры, либо с наказанием меньшим, чем требовал указ, но такой либерализм мог стоить увольнения с работы или другого наказания. 
Жестокость советского законодательства сталинского периода вам хорошо известна. По "закону о колосках" 1932 года кража приравнивалась к контрреволюционному государственному преступлению. При этом оговаривалось, что размер кражи не имел значения. Даже за самое незначительное хищение могли назначить 10 или более лет лишения свободы или смертную казнь. Несоразмерность преступления и наказания стала отличительной чертой советского права, и по мнению правозащитников, не изжита до сегодняшнего дня.

        Все знают фразу "вор должен сидеть в тюрьме". Однако многие жизненные ситуации, с которыми приходится сталкиваться правозащитникам, свидетельствуют о том, что далеко не всегда эта формула должна работать. Разве нельзя найти какие-то другие способы воздействия на правонарушителя? 
        Советское правосудие не знало такого понятия, как "крайняя необходимость". Даже в суровых законах Петра говорилось: "Наказание воровства обыкновенно умаляется или весьма отставляется, ежели кто из крайней голодной нужды съестное или питейное, или что иное невеликой цены украдет". Советское законодательство это отвергало. Приведу в пример дело солдата Сероштана, которое рассматривалось Военным трибуналом 31-ой танковой дивизии. Виновность этого солдата заключалась в том, что, прибыв в часть за продуктами для питания солдат, не застав никого из начальства, влез в картофелехранилище и взял 30 картофелин. По указу от 4 июля 1947 года он был осужден трибуналом к семи годам заключения в лагере. 
        Вот еще один пример. Военный трибунал Нижневолжского бассейна за хищение одного килограмма пшеницы во время перегрузки зерна из вагона в баржу приговорил к семи годам заключения в лагерь грузчицу Сталинградской пристани Воробьеву. Она его не просто украла, а после зачистки вагонов, то есть с подметенного пола.  
Другой пример. В Одессе за хищение двухсот граммов табака, который был рассыпан во время разгрузки в порту, мастер одесского порта Лакевич был осужден на семь лет заключения в лагерь. 
Может советское государство было право, рассчитывая такими суровыми репрессиями победить преступность? Мы знаем, что в Китае, например, за воровство отрубали руку. Исторический опыт показывает, что такие суровые меры в борьбе с преступлениями не приводят к уменьшению преступности. Кроме того, тюремный, лагерный опыт редко бывает положительным. Ни советские, ни современные тюрьмы никогда никого не исправляли.  
В настоящее время, по мнению заместителя министра юстиции Калинина "из всего тюремного населения только 12-16% - люди действительно опасные с соответствующими моральными установками, а 50-60 % - это инертная часть. Они не примыкают к преступной среде, но в определенных условиях могут в ней оказаться. Именно этих людей нам и стоит беречь, иначе общество только и будет делать, что работать на свои тюрьмы. Тюремное население надо свести к минимуму, используя альтернативные меры наказания: систему штрафов, условные сроки, отсрочки, исправительные работы. Я уверен, что человек принесет куда большую пользу и себе и своей семье, и обществу, если он будет работать, а не сидеть за решеткой, набираясь не лучшего, прямо скажем, опыта. Мы своими руками рекрутируем их в криминальное сообщество, с которым потом и боремся". Современным законодательным органам необходимо сейчас изменить нашу карательную политику. Государство должно найти соразмерные наказания за преступления. Наказание не должно нарушать прав человека.  
Сейчас в нашей стране более миллиона заключенных. Это свидетельствует не о том, что российское общество склонно к преступности. Это следствие существующей системы уголовного правосудия, которое до сих пор связано со временем тоталитарной эпохи. Если вы думаете, что за кражу восьми литров молока, старой кухонной клеенки, трех кур, батона хлеба, съеденного сразу же после грабежа можно получить от трех до шести лет лишения свободы только в сталинские времена, то вы ошибаетесь. Названные кражи совершены в наши дни, и сроки наказания вынесены в соответствии с нашим новым Уголовным Кодексом, вступившем в силу с 1-го января 1997 года. 
В настоящее время правозащитники отмечают очень много случаев нарушений прав человека. О них рассказывается в книгах. Например "Насилие в органах МВД". В этой книге говорится о пытках, которые до сих пор применяются в наших органах внутренних дел. Сборник "Человек и тюрьма" рассказывает о том, как нарушаются права людей, находящихся под следствием. 
       Анализируя нарушения прав человека в наше время, мы видим, что их исторические корни очень глубоки. Они уходят в историю Российской империи и, особенно в историю Советского Союза. Отсутствие достаточных судебных гарантий, несоразмерность наказания и преступления, бесчеловечность содержания заключенных, посягательства на свободу невинных граждан, аресты без всякого основания идут из глубины истории. Еще предстоит очень много сделать и правозащитникам и нам с вами, чтобы это изжить, чтобы это не повторялось, иначе мы никогда не сможет обеспечить мир, прогресс и права человека.  

Как же защитить свои права?

      Защита нарушенных прав всегда начинается внутри страны. Существуют различные способы защиты прав и свобод человека. 

Административные  способы защиты. 

       Согласно статье 33 Конституции, граждане “имеют право обращаться лично, а также направлять индивидуальные или коллективные обращения в государственные органы и органы местного самоуправления”.

Это предполагает, что гражданин может подать жалобу на действие должностного лица или  государственного органа в вышестоящий  орган. Если причина нарушения прав человека – в неграмотности чиновника, то вышестоящий начальник может  его решение отменить.

К административным формам защиты прав человека также  относится надзор за соблюдением  законов всеми органами исполнительной власти со стороны Прокуратуры. Надзор за соблюдением прав и свобод человека и гражданина является особым видом  прокурорского надзора.

Прокурорский  надзор в России может являться весьма действенным способом защиты прав граждан  от нарушений со стороны властей. Органы прокуратуры обязаны проводить  проверку и принимать меры по жалобам  граждан, содержащим сведения о нарушении законов и прав человека. 

Судебная  форма защиты. 

       Суд – это основной механизм защиты прав человека. Судьи независимы в своей деятельности и подчиняются только закону. Никто не вправе осуществлять воздействие на судей в какой бы то ни было форме. Эти принципы призваны обеспечить беспристрастность суда даже в тех случаях, когда он имеет дело, с одной стороны, с обычным человеком, а с другой стороны – с могущественным государством. Суд должен руководствоваться не телефонными указаниями сверху, а только нормами закона.

Реформа судебной системы в России идёт медленно и со скрипом. Болезненный процесс  становления независимой судебной власти происходит на наших глазах.

Судебную  систему России составляют: конституционные  суды во главе с Конституционным  судом Российской Федерации, арбитражные суды во главе с Высшим Арбитражным Судом Российской Федерации и суды общей юрисдикции во главе с Верховным Судом Российской Федерации. Обязанность рассматривать обращения граждан возложена на каждый суд, входящий в судебную систему страны, кроме арбитражных судов, поскольку они разрешают только дела с участием юридических лиц (предприятий, государственных органов и т.д.).