Общая характеристика различных форм (источников) права

     Исторически первой формой (источником) права является правовой обычай. Под обычаем принято понимать традиционно установившееся правило поведения людей, сложившееся в результате его длительного применения и перешедшее уже в привычку, в традицию.

     Обычаи  как таковые возникли раньше государства, их появление и становление было обусловлено нормами морали, религии, идеалами, жизненными устоями и иными представлениями первобытного человека о жизни. Они передавались из уст в уста в форме мифов, легенд, пословиц и поговорок. Требования обычаев, как правило, соблюдались людьми добровольно. С появлением же государства появились и правовые обычаи -  обычаи, отвечающие либо интересам определенных групп людей (как правило, стоящих у власти), либо интересам всего общества в целом с точки зрения политических сил, стоящих у власти. Следовательно, не все обычаи становятся правовыми, а лишь те из них, которые попадают в орбиту государственных интересов, санкционируются государством и обеспечиваются его принудительной силой.

     Таким образом, под правовым обычаем следует  понимать исторически сложившееся  правило поведения людей, санкционированное  государством в качестве общепринятого  правила поведения, несоблюдение которого влечет за собой меры государственного принуждения. Правовой обычай признается источником права только тогда, когда он закрепляет уже давно сложившиеся отношения в обществе, одобряемые населением, и санкционируется государством. В рабовладельческих и феодальных обществах обычаи санкционировались решениями суда по поводу отдельных фактов; в настоящее время зачастую это происходит иначе, например, посредством отсылки к ним непосредственно в тексте закона.

     Все первые законы, например, Кодекс царя Хаммурапи (Древний Вавилон, XVII в. до н.э.), Законы XII таблиц (Древний Рим, V в. до н.э.) и др. были сводами обычного права. Но период становления права и государства — это период сосуществования как старых (родоплеменных), так и новых (политико-государственных) институтов власти. В этот период сохранялось, по сути. доклассовое восприятие и механизм действия обычая (через мифы и т.п.). поэтому обычаи в регламентации поведения людей были тогда столь действенны скорее не в силу обеспеченности их принудительной силой государства, а потому, что члены той или иной общности людей признавали их таковыми. Так, например, обвинения в колдовстве по Кодексу царя Хаммурапи доказывались с помощью испытания водой: «Если человек бросит на человека обвинение в чародействе и не докажет этого, то тот, на кого брошено обвинение, должен пойти к Реке и броситься в нее. Если Река овладеет им, то обличавший его может забрать его дом. А если Река этого человека очистит и он останется невредимым, то того, кто бросил на него обвинение в чародействе, должны убить, а бросавшийся в Реку получает дом обличавшего его».

     В то время для признания и защиты обычая еще не требовалось санкции государства, а скорее напротив — сами государственные акты были либо производны, либо равны по силе с обычаями. Так, например, по Законам Ману в Древней Индии царям предписывалось установление в качестве закона лишь то из практики брахманов, что не противоречило обычаям страны, семей и каст.

     Правовые  обычаи как источники права сохранились  до настоящего времени, хотя и потеряли свое былое значение: часть из них поглотилась законодательством либо прецедентным правом, но часть все же продолжает действовать в «чистом» виде. Они достаточно распространены в торговом, морском и гражданском праве в качестве обычаев делового оборота, на основе которых взаимодействуют партнеры, а также — в межгосударственных отношениях, где значительную роль играет дипломатический этикет: например, обычай встречать делегации самого высокого уровня поднятием в их честь государственных флагов и исполнением гимнов. А в некоторых случаях в нормативно-правовых актах содержатся и прямые указания о применении обычая, если отношения сторон не урегулированы законодательно. Так, например, в Конвенции ООН «О договорах международной купли-продажи товаров» предусматривается при исследовании договоров в числе прочих обстоятельств учитывать и обычаи, сложившиеся в международной торговле. В нашей стране раньше даже публиковались сборники обычаев морских портов и обычаев в сфере внешней торговли. 

     2.2 Юридический прецедент 

     Следующей формой права является юридический прецедент (именуется еще как судебный прецедент, хотя это более узкое понятие).

     Под юридическим прецедентом (от лат. precedent — предшествующий) понимается письменное или устное решение судебного или административного органа по конкретному делу, которому государство придает общеобязательное значение и которое впоследствии становится нормой, образцом при рассмотрении всех последующих подобных дел в будущем. Прецедентная форма права широко используется в США и особенно в Англии.

     Специфика английского права состоит не в наличии прецедента как такового, когда ранее вынесенные решения по сходным вопросам оказывают непосредственное влияние на принимаемое по делу решение, — ведь прецеденты сыграли важнейшую роль в развитии практически всех правовых систем. Говоря о прецедентной форме английского права, имеется в виду наличие там целой доктрины юридического прецедента: ранее принятые решения по аналогичным делам не просто принимаются во внимание, а существует обязанность судов в принятии решений, опираясь на ранее вынесенные решения по схожим делам, а также о связанности судов апелляционной инстанции своими прежними решениями (кроме палаты лордов, где это правило не является обязательным). Причем в качестве обязательного для судов является не все ранее принятое судебное решение (приговор) по аналогичному делу, а только его «сердцевина», отражающая правовую позицию судьи, на основе которой было вынесено то или иное решение.

     Особенность прецедента как формы права состоит  в том, что все последующие решения могут вносить те или иные изменения или дополнения в ранее уже сформировавшийся прецедент, которые в свою очередь становятся также обязательными и приобретают свойства норм права. А его достоинство состоит в том, что прецедент более предметно и точно, чем общая норма, способен отразить существо каждого конкретного дела.

     Недостаток  же прецедента как формы права  проявляется, пожалуй, в том, что число прецедентов, применяемых на сегодняшний день в одной только Англии, составляет более 500 тысяч. А помимо них — еще около 3 тысяч различных законов. Аналогичным образом дело обстоит и в США, где ежегодно издаются 350 томов судебных решений, используемых в дальнейшем в качестве прецедента. Такое обилие правовых норм сильно затрудняет практикующему юристу свободно в них ориентироваться, своевременно следить за их изменениями, поскольку они зачастую не систематизированы и не собраны в единые сборники.

     В России же наличие прецедента как  такового официально не является основанием для принятия решения по тому или  иному конкретному делу. Отечественная  юридическая наука считает, что  административная и судебная практика не может быть полноценным источником права. Ее роль носит чисто вспомогательный характер: конкретизировать юридические нормы в процессе их толкования с учетом обстановки каждого конкретного дела в рамках применения норм права. Исключение составляют, пожалуй, решения Конституционного Суда РФ, имеющие обязательственное значение не только для судебной, но также и для законодательной и исполнительной ветвей власти. На практике же, особенно — в судебной практике, решения принимаются зачастую, не только опираясь на законы и обстоятельства конкретного дела, но и на решения вышестоящих инстанций по ранее рассматриваемым ими схожим или аналогичным делам.

     В последнее время в теории права вполне обоснованно отстаивается позиция о необходимости признания судебной практики в качестве официального источника права в нашей стране.

     Теория  и практика разделения властей в  Российской Федерации исходят из того, что каждая ветвь власти (законодательная, исполнительная и судебная) вместе осуществляют управление обществом, причем каждая — своими средствами.

     В идеале, конечно, законодательная (представительная) власть должна заниматься изданием законов, исполнительная — их претворением в жизнь (т. е. их исполнением), а судебная — защитой от нарушений и урегулированием споров. Но на практике их деятельность взаимно переплетена и по сути все они в реальности используют одно и то же средство управления — создание обязательных для исполнения правил поведения, но каждая по-своему: представительная власть создает наиболее общие правила поведения — законы, исполнительная власть их конкретизирует и во исполнение законов создает уже более конкретные правила, ну а судебная власть — правила, дающие возможность разрешения спорных ситуаций в рамках действующих законов. И признавая в судебной системе самостоятельную ветвь власти, мы признаем тем самым и возможность (допустимость) принятия судами правовых норм.

     Так, в частности, Р.З. Лившиц отмечает, что  «решения Конституционного Суда, решения общих судов и арбитражных судов об отмене правовых норм сами по себе являются правовыми нормами, их действие распространяется на неопределенный круг субъектов. Решение общего или арбитражного суда по конкретному делу обязательно в пределах данного дела, это пока еще не правовая норма. Однако если аналогичные решения принимают многие суды, то можно говорить о сложившейся судебной практике, которая имеет персонально неопределенную сферу применения. Путь от единичного судебного решения к правовой норме лежит через апробацию этого решения и его опубликование».

     В то же время, судебная практика в конституционном смысле представляет собой не правотворческую, а лишь правоприменительную и праворазъяснительную деятельность. Как справедливо отмечает B.C. Нерсесянц «...суть правосудия и всей судебной деятельности состоит в применении права, т. е. во властной (и общеобязательной) юридической квалификации ... определенного факта (действия, поведения, отношения и т.д.). При этом в принципе все равно, идет ли речь о юридической квалификации убийства, имущественного спора, спора о компетенции между различными органами государственной власти или о проверке соответствия подзаконного акта закона, а закона — Конституции...»

     Кроме того, справедливо отмечается, что  отмена нормативно-правового акта, как, впрочем, и его принятие либо изменение, — это исключительная прерогатива правотворческих, а не судебных органов. В ст. 125 Конституции РФ сказано, что «акты или их отдельные положения, признанные неконституционными, утрачивают силу». Но это не означает, что признание судом акта или его отдельных положений Конституции РФ или закону автоматически означает его отмену. Подобного рода судебное решение — это лишь основание для отмены акта (подзаконного — закону, закона — Конституции РФ и пр.) соответствующим правотворческим органом, а не сама его отмена. Иными словами, такое решение — это юридический факт, с наличием которого законодатель (и действующее право) связывает определенного рода правовые последствия (утрату его силы, неприменение судами и пр.). Но такого рода последствия заранее оговорены законодателем (в той же ст. 125 Конституции РФ), т.е. нормативно установленные предписания законодателя, а не суда, принявшего такое решение.

     В.М. Жуйков, на конкретных примерах обосновывая  свою позицию о необходимости  официального признания судебной практики Верховного Суда РФ по конкретным делам источником права, придав имеющим принципиально важное значение и опубликованным решениям Верховного Суда РФ силу прецедента и предоставив иным судебным инстанциям право ссылаться на них в своих решениях, ссылается на положения Конституции РФ о том, что Россия как правовое государство (ст. 1) обязывает законодателя издавать только правовые законы, а суды — разграничивать право и закон, обеспечивать верховенство права и исключение возможности применения нормативных актов, противоречащих праву. Такую основу для деятельности судов создают положения ч. 2 ст. 120 Конституции РФ, которая гласит: «Суд, установив при рассмотрении дела несоответствие акта государственного или иного органа закону, принимает решение в соответствии с законом».

     В правовом государстве судебная власть является самостоятельной (ст. 10 Конституции  РФ) и независимой от иных ее ветвей, т. е. от законодательной и от исполнительной власти. Но чтобы действительно стать действительно таковой, она должна быть наделена реальными полномочиями контроля за законностью деятельности органов законодательной и исполнительной власти, за соответствием принимаемых ими решений положениям Конституции РФ.

     Формы судебного контроля различны. И ч. 2 ст. 120 Конституции РФ предусматривает одну из них: требование к суду принимать решение в соответствии с законом.

     Подзаконные нормативные акты (приказы, распоряжения, инструкции) принимаются на основе и во исполнение конкретных законов  и должны им соответствовать. Конституционной обязанностью суда при рассмотрении гражданского или уголовного дела является проверка, насколько соответствует закону принятый государственным или иным органом акт. В данном случае предусмотрена форма конкретного судебного контроля за содержанием подзаконного акта при рассмотрении конкретного дела, и это является неотъемлемой частью правосудия.

     Несколько обособленно здесь стоит Конституционный  Суд РФ, который осуществляет высшую форму судебного контроля. Предметом  его деятельности является проверка соответствия Конституции федеральных законов, нормативных актов высших органов государственной власти и управления России и субъектов Федерации. Таким образом, создается гарантия соблюдения законности. Это тем более важно, что с расширением прав республик в составе Российской Федерации и приравниванием к ним прав краев, областей, городов федерального значения, автономной области и автономных округов (ч. 2 ст. 5 Конституции РФ) последние получили право иметь свое законодательство. Проверка соответствия принимаемых ими законов Конституции РФ означает судебный контроль в форме конституционного надзора.

     Такой подход к вопросу позволяет сделать  вывод о том, что судебную практику можно рассматривать в качестве самостоятельного источника права.

     В целом же, вопрос остается дискуссионным и представляет интерес для дальнейшей проработки и исследования.

     2.3 Нормативно-правовой акт 

     Нормативно-правовой акт — это форма права, представляющая собой официальный письменный документ, содержащий общеобязательные правила поведения (нормы права) и изданный в установленной форме уполномоченным на это государственным органом.