Психологизм в социологии (Н.К. Михайловский)

Следует заметить, что комплексный  подход к изучению действительности составлял характернейшую особенность марксизма-ленинизма с момента его возникновения. И это естественно, ибо марксизм-ленинизм всегда опирается на практическую деятельность, на опыт освободительной борьбы миллионов масс трудящихся и отвечает на самые важные, самые насущные проблемы, встающие в ходе этой борьбы. А эти проблемы связаны с различными сферами общественной жизни и требуют для своего разрешения использования всего комплекса общественных наук.

Дело не только в том, чтобы  опираться на данные этих наук, но и  в том, чтобы умело применять  их методы в процессе анализа общественных явлений. Ленин обращал внимание не только па то, что каждая наука  обладает своим специфическим методом  познания, но и на то, что частные  методы общественных наук имеют много  общего между собой. Некоторые из них приобретают общенаучный  характер. Ленин предвидел, что социология будет пользоваться как методами других общественных наук, так и  методами, формирующимися в отдельных  отраслях естествознания.

Подмена социологии биологией, физикой или математикой ничего общего не имеет с использованием отдельных методов, сложившихся  в рамках этих наук в целях социологического анализа. Возьмем, например, математику. Всякое явление, идет ли речь о природе  или обществе, имеет определенные количественные стороны. Сам процесс  познания содержит в себе ряд формальных моментов, играющих важную роль и поддающихся  математической обработке. Это те стороны  действительности, которые и обусловливают  возможность широкого применения математических методов для обработки фактического материала, для создания математических моделей в целях углубления человеком  познания действительности. В «Материализме  и эмпириокритицизме» Ленин обратил  внимание на растущее внедрение математики в физику и другие области естествознания. «Крупный успех естествознания,-- писал  он,-- приближение к таким однородным и простым элементам материи, законы движения которых допускают математическую обработку»¹² создали возможность математизации науки, в частности физики. Этот же прогресс науки выдвинул на одно из первых мест проблемы статистических закономерностей, их широкого применения для раскрытия законов природы.

Развитие естествознания в XX в. идет под знаком расширения применения математических методов во всех науках. Еще при жизни Ленина эти методы стали использоваться в области общественных наук, не только в политической экономии, но и в социологии, истории и т. д. Эту тенденцию отчетливо видел Ленин и признавал ее прогрессивность. Социология, по его убеждению, невозможна без широкого внедрения методов математической статистики. В то же время Ленин видел и опасность, которую несет с собой применение этих методов. Формализация процесса с целью анализа его количественных параметров -- момент познания, помогающий раскрывать его сущность. Когда же этот момент абсолютизируется, а количественные методы анализа приобретают всеобъемлющий характер, вытесняя другие, прежде всего собственно социологические, это неизбежно ведет к позитивизму и идеализму. На этот ошибочный путь, как известно, стала современная буржуазная эмпирическая социология.

В XIX в. доминирующими течениями в буржуазной социологии являлись умозрительные направления. Буржуазная социология была идеалистической философией истории, носила исключительно абстрактный характер. Это относилось к концепциям Канта, Конта и Спенсера, неокантианцев и неогегельянцев, махистов и др. Буржуазные идеалистические социологические теории были в основном метафизическими, исходили из предпосылки, что общество как целое является простой суммой составляющих его частей. Эти теории в подавляющем большинстве считали, что изучение части общества дает уже ключ к пониманию всего общества, которое в увеличенном масштабе якобы лишь воссоздает то, что содержится в клеточке общественного организма. Из этого, например, исходят буржуазные индивидуалистические концепции, стремящиеся понять общественную Жизнь, ограничиваясь анализом отдельной личности.

Индивидуализм в своих  крайних формах был характерен не только для субъективных идеалистических  концепций, возвеличивающих роль отдельной  личности, но и для подавляющего большинства всех буржуазных теорий. Пользуясь методом аналогий между  частью и целым, многие буржуазные социологи  считали возможным законы такого сложного организма, как, например, капиталистическое  общество, изучать на примере простейших социальных общностей -- племени, рода, отдельной общины. Им казалось, что особенности, присущие последним, лишь в более развернутом виде представлены в капиталистическом обществе. При этом не только и не столько черты родоплеменных общностей переносились на капитализм, сколько, наоборот, родоплеменным общностям приписывались черты и свойства, присущие капиталистическим отношениям. Тем самым буржуазные социологи оперировали «вечными» категориями и «вечными», произвольно сформулированными «законами» общественного развития. Подобные абстрактные конструкции, лишенные конкретного исторического содержания, не могли приблизить людей к познанию закономерностей общественного развития. В этих конструкциях в лучшем случае лишь в самой общей форме угадывалось наличие закономерностей жизни. Но обращение буржуазных социологов к конкретным общественным процессам всегда давало какой-то полезный эффект, поскольку накапливался ценный фактический материал, оттачивались методы изучения частных процессов. Все это толкало наиболее пытливых исследователей, стремящихся к научному анализу жизни, сосредоточивать свое внимание на этих частностях.

В 20--30-х годах XX в. переключение внимания подавляющего большинства  буржуазных социологов с попыток  создания умозрительных теорий на изучение частных процессов достигло кульминационного пункта. В это время сложилась  так называемая эмпирическая социология, попытавшаяся поставить все достижения современных наук на службу изучения частных общественных явлений. Появилась иллюзия, будто бы исследование отдельных локальных процессов и есть единственная задача социологической науки. Однако но мере того, как накапливался социологами фактический материал, все настойчивее давала о себе знать задача его обобщения и систематизации, а сами буржуазные социологи все острее чувствовали необходимость в общей теории исторического процесса. Логика научного познания толкала наиболее глубоких исследователей на поиски такой теории. Уже в середине XX в. жажда ее охватила всех ведущих буржуазных социологов. К этому же неумолимо вел и процесс развертывающейся борьбы между социализмом и капитализмом, побуждающий социологов обращаться к коренным проблемам современности, разрешение которых невозможно осуществить методом частных анализов.

Современная буржуазная социология переживает глубокий кризис. Ее представители  мечутся между влечением к  частным исследованиям и поисками общей теории. Путь из этого кризиса  один -- переход на позиции научной социологии, которая имеет уже более чем столетнюю историю своего существования. Отдельные буржуазные социологи, старающиеся стоять на позициях науки, стихийно влекутся в сторону материалистического понимания истории. Однако процесс этот сложен и труден, он проходит в условиях ожесточенной идейной борьбы, и далеко не каждый даже крупный буржуазный социолог в итоге этой борьбы способен подняться до уровня научной социологии.

Нельзя забывать, что социология не только наука, но и идеология. Марксистская социология противостоит буржуазной и борется с ней. Чем последовательнее мы будем вести борьбу с ней, чем содержательнее будет критика ее позиций, чем смелее мы будем творчески развивать марксистскую социологию, тем сильнее и эффективнее будет влияние последней на тех исследователей, которые стремятся к истинно научному познанию общества.

Марксизм-ленинизм, исторический материализм давно решили вопрос о соотношении общей теории исторического  развития и частных исследований. Маркс и Энгельс создали научную  социологию, опирающуюся на целый  Монблан фактического материала, на огромное количество общетеоретических  и частных научных разработок. Достаточно напомнить, например, труд Энгельса, посвященный рабочему классу Англии. Значение частных исследований для любой общественной науки, в  частности и для социологии, Маркс  и Энгельс, а вслед за ними и  Ленин усматривали в том, что  они дают богатейшие фактические  данные для теоретических обобщений. Здесь -- исходный пункт всякого теоретического анализа и одно из важнейших средств соединения теории с жизнью, с практикой.

Являясь необходимым эмпирическим материалом для широких теоретических  обобщений, частные исследования имеют  и самостоятельное значение: проведение их позволяет глубоко понять сущность и особенности развития отдельных  общественных процессов и явлений  и использовать знания о них на практике. Но для того, чтобы эти  исследования выполнили свою роль, они должны опираться на широкую  социологическую теорию, которая, давая  целостную картину развития общества, определяет направление конкретных социальных исследований, позволяет  построить научную гипотезу и  осуществить социальный эксперимент, рассчитанный на

проверку этой гипотезы.

Позитивизм  в русской социологии

 

Прежде всего, называя  господствовавшее в период 60-70 гг. направления

русской  мысли  позитивистическим,  нужно сделать   следующую   оговорку.

Направление  это  слагается  из  самых  разнообразных  элементов:  в   нем

перемешаны идеи позитивизма,  эмпиризма  крайнего,  эмпиризма  умеренного,

реализма, утилитаризма различных  оттенков, материализма. Если амальгаму  из

этих направлений можно  назвать позитивизмом, то только в  том  смысле,  что

все они сходятся в отрицательном  отношении к метафизики.

То  есть  позитивизм  разделился   на   два   основных   направления:

классический позитивизм, как философская система Конта  и  позитивизм,  как

антиметафизическое направление.

Позитивизм,  сделавший  громадные  завоевания  на  западе,  благодаря

историческим условиям, при  которых возник, не остался  без  последователей

и в России. Ни одно направление  не  было  так  популярно  и  долговечно  в

России, как позитивизм. Впрочем, нет ничего удивительного,  что  аргументы

Конта против метафизики, нанесшие ей, по мнению многих  западноевропейских

мыслителей,  смертельный  удар,  казались  неотразимо  убедительными   для

русского общества. Если западная Европа забыла своё блестящее прошлое  из-

за этих аргументов, то русские  и подавно могли игнорировать чужое прошлое,

а  со  своим  и  считаться  не  стоило:  это  были  или  слабые  отражения

западноевропейской философской  мысли  или  самобытные  произведения  вроде

философии попа  Сильвестра  или переделки с византийских  и болгарских

источников. Притом позитивизм, как уверяли его последователи, выступил  со

знаменем служения человечеству в его  самых  настоятельных  нуждах,  самых

живых интересах; он  обещал  построить  человеческое  счастье  на  прочном

фундаменте, какой представляла его наука – социология.

Одним  из  самых  ярких  представителей  классического  позитивизма

являлся  М.М.  Ковалевский.  Его  работы  оказали   большое   влияние   на

современников.   Ведущую  роль  в  своей   социологической   теории   М.М.

Ковалевский отводит учению о социальном прогрессе,  сущность  которого  он

видел  в  развитии  солидарности  между  социальными  группами,  классами,

народом. Одной  из  основных  задач  социологии  М.М.  Ковалевский  считал

выявление сущности солидарности, описание и  объяснение  многообразных  ее

форм. В своих многочисленных работах М. М. Ковалевский активно  использовал

и развивал сравнительно-исторический метод, с помощью  которого  стремился

выявить обычное и особенное  в социальных  явлениях,  осуществить  познание

разных исторических ступеней развития одного и  того  же  явления.  М.  М.

Ковалевский верил, что с  помощью сравнительно-исторического  метода  через

длительное изучение фактов и явлений общественной эволюции  можно  выявить

общую форму поступательного  движения общественной жизни.