Понятие психического дизонтогенеза

Автор работы: Пользователь скрыл имя, 19 Июня 2013 в 11:05, реферат

Описание работы

Одной из наиболее значимых теоретических и практических проблем современной клинической психологии является психологическая диагностика, коррекция отклонения детского поведения и вневрачебная помощь трудным детям. Главным критерием диагностики является выработка объективных и достоверных признаков психических состояний человека и квалификации их как психологических феноменов или психопатологических симптомов. Оценка нарушений развития у детей учитывает и отклонение от стадии психического развития, на которой находится ребёнок. В детском возрасте чувствительность отдельных сторон психики к вредоносным воздействиям определяется не столько их характером, сколько особенностями той возрастной стадии развития, на которой находится ребенок. Чем меньше ребенок, тем больше на первый план выступают признаки нарушения развития — дизонтогенеза.

Содержание работы

Введение 3
1. Понятие аномального развития личности 4
2. Закономерности психического развития в норме и патологии 10
3. Классификация типов аномального развития 13
Заключение 25
Список использованной литературы 27

Файлы: 1 файл

Брызгин Дизонтогенез.docx

— 66.15 Кб (Скачать файл)
Московский гуманитарно-экономический  институт

Тверской филиал

Кафедра общегуманитарных дисциплин

 

 

 

 

 

 

 

Реферат по Специальной психологии

 

На тему: Понятие психического дизонтогенеза

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Выполнил:

Студент_431_(группа) ТФ МГЭИ

Лобанова Екатерина

Проверил:

к.м.н. Брызгин М.Б.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

г.Тверь

2013г.

 

Содержание

 

Введение 3

1. Понятие аномального развития личности 4

2. Закономерности психического развития в норме и патологии 10

3. Классификация типов аномального развития 13 

Заключение 25

Список использованной литературы 27

 

 

Введение

 

Одной из наиболее значимых теоретических и практических проблем современной клинической психологии является психологическая диагностика, коррекция отклонения детского поведения и вневрачебная помощь трудным детям. Главным критерием диагностики является выработка объективных и достоверных признаков психических состояний человека и квалификации их как психологических феноменов или психопатологических симптомов. Оценка нарушений развития у детей учитывает и отклонение от стадии психического развития, на которой находится ребёнок. В детском возрасте чувствительность отдельных сторон психики к вредоносным воздействиям определяется не столько их характером, сколько особенностями той возрастной стадии развития, на которой находится ребенок. Чем меньше ребенок, тем больше на первый план выступают признаки нарушения развития — дизонтогенеза. Чем раньше произошло поражение мозга, тем чаще в картине дизонтогенеза появляется компонент психического недоразвития. Помимо общего недоразвития в условиях болезни процесс онтогенеза характеризуется явлениями неустойчивости, асинхронии, при которых своевременно не возникают необходимые взаимодействия между отдельными системами. В этой связи вероятно появление признаков изоляции, патологической акселерации, регресса ряда психических функций. Эти изменения задерживают формирование новых психических процессов, затрудняют прогрессивные перестройки, необходимые для нормального развития.

 

 

 

1. Понятие аномального развития личности

 

В 1927 году Швальбе впервые употребил термин «дизонтогенез», обозначив им отклонения внутриутробного формирования структур организма от их нормального развития. Им стали обозначать различные формы нарушений онтогенеза, включая и постнатальный, преимущественно ранний, период, ограниченный теми сроками развития, когда морфологические системы организма еще не достигли зрелости. Как известно, почти любое более или менее длительное патологическое воздействие на незрелый мозг может привести к нарушениям психического развития. Проявления этого будут различны в зависимости от этиологии, локализации, степени распространенности и выраженности поражения, времени его возникновения и длительности воздействия, а также социальных условий, в которых оказался больной ребёнок. Эти факторы определяют и основную модальность психического дизонтогенеза, обусловленную тем, страдают ли первично зрение, слух, моторика, интеллект, потребностно-эмоциональная сфера. В отечественной дефектологии применительно к дизонтогенезу принят термин аномалия развития.

Между тем, не поняв, что есть нормальная личность, каково ее движение в зрелом возрасте, мы оказываемся бессильными перед рядом насущных, конкретных проблем, например проблемы построения психологических основ коррекции, воспитания личности. Парадокс современных представлений о личности состоит в том, что мы значительно больше знаем о ее аномалиях, патологических отклонениях и вариантах, нежели о том, что же с точки зрения психологии есть личность нормальная. Те же взгляды на норму и патологию, которые сформулированы на сегодня в рамках зарубежной психологии представляются пока не достаточно обоснованными. Перечислим некоторые из них.

Прежде всего здесь главенствуют негативные критерии психического здоровья, согласно которым норма понимается прежде всего как отсутствие каких-либо патологических симптомов. Такой подход, в лучшем случае, очерчивает границы круга, в котором следует искать специфику нормы, однако сам на эту специфику никоим образом не указывает. В этом подходе можно усмотреть и логическую ошибку: из того, что наличие того или другого патологического явления говорит о душевном расстройстве, вовсе не следует, что при его отсутствии можно говорить о норме.

Весьма распространенными  за рубежом являются также релятивистски-статистические критерии нормы. Они базируются на двух предпосылках:

1) на статистическом понимании  «нормального», как «среднего»  или наиболее обычного;

2) на точке зрения культурного  релятивизма, согласно которому  как о

норме, так и о патологии  можно судить лишь на основании соотнесения  с определенной социальной группой, с особенностями ее культуры; то, что вполне «нормально» в одной  культуре, в другой будет выглядеть  как патология.

Рассмотрение «срединности» и адаптации к привычному окружению, как основы нормальности, также уводит нас от собственно психологических проблем развития личности и по сути примыкает к классу негативных критериев с тем лишь добавлением, что нормальный человек, помимо отсутствия патологических симптомов, должен еще и ничем существенным не выделяться среди своего окружения. Степень патологичности субъекта определяется наличием этих отклонений, равно как степень его нормальности — их отсутствием. Эта позиция лежит, как об этом неоднократно писала Б. В. Зейгарник, в основе многих популярных за рубежом методов исследования личности, которые строят структуру личности, как больной, так и здоровой, из одних и тех же категорий психиатрической диагностики (например тест невротизма Айзенка и др.). Привлечение математического аппарата, корреляционных и статистических методов не изменят при этом сути дела, поскольку касается, прежде всего способов обработки материала, но не тех теоретических оснований, исходя из которых этот материал добывается.

Рассматриваемая схема, в  которой психическое здоровье понимается как отсутствие выраженных патологических симптомов и нарушений адаптации (что, по сути, есть апология мещанского взгляда «все как у людей»), мало того что совершенно недостаточна в  общетеоретическом плане, является непродуктивной и для решения  практических вопросов. Например, как подчеркивает Э. Шобен, конечные цели психиатрии не могут сводиться к ликвидации болезненных симптомов и приведении личности в соответствие с нормами общества, но предполагают также и «возвращение пациента самому себе», т. е. приобретение им собственной целенаправленной активности. Вполне понятно, что релятивистско-статистический подход не отвечает и требованию, сформулированному еще 3. Фрейдом, согласно которому психотерапия должна быть каузальной, т. е. ликвидировать не только симптомы, но и их причины.

Таким образом, отмечает Зейгарник  Б.В., релятивистски-статистический подход, несмотря на его значительную популярность, антипсихологичен и по сути обходит вопрос о позитивных психологических характеристиках нормальной личности.

Как реакцию на такую точку  зрения можно рассматривать другой подход к проблеме, а именно появление  в психологической литературе описательных критериев, с помощью которых, пытаются наполнить содержанием понятия  «нормы», «психическое здоровье». Так, например, Э. Фромм в свое время отметил, что психически здоровый индивид продуктивен и не отчуждаем; со своими эмоциями он ощущает связь с окружающим миром, со своим интеллектом он постигает объективную реальность; он осознает свою собственную неповторимую личность и чувствует свою связь с ближними.

Прежде всего этот подход представляется необходимым шагом в познании нормальной личности. Если негативные критерии лишь указывают границу между обширными областями нормы и патологии, если статистические и адаптационные критерии определяют нормальность человека как степень отсутствия в нем патологических симптомов и соответствия требованиям окружения, то данный подход пытается выделить, наконец, то позитивное, что несет в себе нормальная человеческая личность.

Далеко не в каждой из этих концепций ставится проблема нормального  развития личности. Такая проблема не существует вообще для бихевиоризма. Точнее, понятие о нормальности здесь  присутствует, но оно понимается как  адаптивность, соответствие поведения  среде и т. п.

Апофеозом этой точки зрения стала книга Б. Скиннера «По ту сторону свободы и достоинства». В ней автор исходит из тезисов бихевиоризма: как поведение животных, так и поведение человека коренным образом зависит от соответствующих внешних стимулов. Если продуманно объединить эти стимулы в особые «подкрепительные программы», то можно добиться любого желаемого поведения: крыса будет дергать за рычаг, регулирующий подачу пищи, голубь — нажимать клювом на клавишу, отпускающую кукурузные зерна, ребенок — учить уроки и вести себя соответственно принятым общественным формам. Следовательно, понятие свободы, внутреннего выбора, ответственности, которые играют значительную роль во многих описаниях нормальной, зрелой личности, в данном случае оказывается приросту лишним, не имеющим сколько-нибудь реального психологического обоснования. Они не более чем миф, который надо забыть во имя человеческого счастья, которое здесь понимается как удовлетворение с помощью подкрепительных программ: крыса получила сало, голубь — зерно, человек — похвалу.

Такое представление о  человеческой личности и ее назначении вызвало резкую критику в отечественной  и зарубежной печати, показывающую психологическую, социологическую  и философскую несостоятельность  подобного взгляда. «Сколько бы ни уверял нас Б. Ф. Скиннер,— писал советский социолог Э. Араб-Оглы,— что свобода, ответственность и достоинство личности — это всего лишь бесполезная тень, в действительности именно обладание ими и выделяет человека из животных. И человек, у которого они были бы ампутированы, сам превратился бы лишь в тень человека, в манипулируемого робота».

Проблема специфики нормального  развития фактически не ставилась и  в теории психоанализа, поскольку  Фрейд не усматривал качественного  отличия невротической личности от нормальной и свойства мотивации  невротика распространял на нормального  здорового индивида. Это такие свойства, как: гомогенность мотивации, ее необходимая генетическая и функциональная связь о сексуальным влечение; бессознательность истинных (определяющих) мотивов поведения человека; го меостазис, т. е. стремление к восстановлению равновесия, как главный принцип функционирования личности, и ряд других.


Со времен Джеймса в  психологии бытует старая аналогия психического мира человека с всадником на лошади. Всадник — это «я», то что воспринимает и ощущает, оценивает и сравнивает; лошадь — это эмоции, чувства, страсти, которыми призвано управлять «я». Воспользовавшись этой аллегорией, Фрейд говорил о всаднике как о сознании, и о лошади как о бессознательном. Причем сознание находится в безнадежном положении: оно пытается управлять значительно более сильным существом, сильным не только физически, но и своей хитростью, близостью к природе, умением обмануть прямолинейное сознание, поворачивать в нужном ему направлении, оставляя при этом сознание в неведении относительно этих поворотов. Поэтому, чтобы понять человека, надо изучать его бессознательное, ибо отдельные поступки и целые жизненные судьбы определяются этим конем, а не близоруким наездником. Правда, Фрейд говорил, что идеалом человека был бы для него тот, кто держит в тотальном подчинении свое подсознание. Но сам дух его сочинений оставляет слишком малую уверенность в возможности такового подчинения. Коварство и сила фрейдовской лошади станут особенно наглядными, когда мы вспомним, что к бессознательному Фрейд относил не только инстинкты, влечения,- вытесненные импульсы и желания. К бессознательному относятся также и многие инстанции «сверх-я» — моральные установки, образцы и запреты, которые, будучи по тем или иным причинам вытесненными из сознания, продолжают из области бессознательного владеть над человеком. Учитывая это, можно сказать, что сознание пытается управлять не лошадью, а, скорее, кентавром — существом более сильным и, помимо хитрости, разумным, имеющим свою голову (вытесненные инстанции «сверх-я»), а не только достаточно расплывчатые, диффузные, но мощные импульсы вытесненных желаний. Положение с сознанием «я», «эго» становится вовсе безнадёжным, а шансы обуздать кентавра — ничтожными.

Одним из основных компонентов  постнатального дизонтогенеза является психический дизонтогенез, который В. В. Ковалев определяет как нарушение психического развития в детском и подростковом возрасте в результате расстройства созревания структур и функций головного мозга.

Психический дизонтогенез может быть обусловлен как патогенными биологическими факторами (генетическими, экзогенно-органическими и др.), так и более или менее длительно действующими неблагоприятными микросоциально-психологическими средовыми воздействиями. В наиболее неблагоприятных случаях дизонтогенез может быть вызван сочетанием биологических и социально-средовых факторов.

Оллпорт солидаризируется с другими авторами гуманистического

направления в полемике с  психоанализом и бихевиоризмом, сводящим механизм действия потребностей человека к гомеостазису, «редукции  напряжения», к тому, что главное  здесь — «уменьшить напряжение», привести систему личности в состояние  покоя и удовлетворения.

Он выделяет ряд психологических механизмов (сказать точнее — описательных характеристик), которые свойственны нормальной личности. Это следующие так называемые анаболические механизмы:

1) активная позиция по  отношению к действительности, изучение  и преодоление реальности, а не  бегство от нее;

2) доступность опыта сознанию (т. е. способность видеть события  собственной жизни такими, каковы  они есть, не прибегая к «психологической  защите»);

3) самопознание с присутствием  юмора;

4) способность к абстракции;

5) постоянный процесс  индивидуализации — развития  и усложнения внутренней личности, не приводящий, однако, к аутизму;

6) функциональная автономность  мотивов;

7) устойчивость к фрустрациям.

В противоположность анаболическим  механизмам, обеспечивающим психическое  здоровье, Оллпорт приводит описок катаболических, патогенных механизмов - это:

1) пассивная позиция по  отношению к действительности;

2) вытеснения;

3) другие способы защиты  «я» (рационализация, реактивные  образования, проекции и замещения,  всевозможные формы искажения  истинного положения вещей в  угоду внутреннему равновесию  и спокойствию);

4) ограниченность мышления  на конкретном уровне;

5) всевозможные формы  «закостенения» развития.

По мнению Оллпорта, именно эти механизмы, качественно отличные от анаболических, характерны для различных случаев аномалий.

Информация о работе Понятие психического дизонтогенеза