Понятие вещи в Римском праве

     Понятие плодов (fructus) связано с представлением о плодоносящей вещи и включает в себя все блага, которые возникают в ходе эксплуатации вещи, являясь производными от нее (приплод, урожай). Права на плоды зависят от права на плодоносящую вещь, хотя и не идентичны ему. Добросовестный владелец плодоносящей вещи становится собственником собранных им плодов. Удержание собственником вещи прав на плоды при отчуждении самой вещи всегда оговаривается.

     Само  понятие плодов предполагает учет фактора  времени, что отражается в терминологии, различающей плоды до их отделения от плодоносящей вещи (fructus pendentes — висячие плоды), отделенные плоды (fructus separati), собранные и усвоенные плоды (fructus percepti) и потребленные плоды (fructus consumpti). Неотделенные плоды являются частью вещи-матери. Отличие separatio от perceptio связано с тем, что плодоносящая вещь может находиться у несобственника, управомоченного на получение плодов (например, арендатора), и тогда отделение плодов (separatio) третьим лицом (например, вором) делает их собственностью собственника вещи (D. 7, 1, 12, 5), а присвоение (perceptio) плодов пользователем вещи (если, скажем, арендатор сумел отнять плоды у вора, поймав его на участке) — собственностью пользователя.

     Особый  режим плодов сказался в выделении  категории собранных, но не потребленных плодов — fructus extantes (существующие плоды). Эти плоды являются отдельными вещами, но право на них по-прежнему зависит от прав на плодоносящую вещь. Например, недобросовестный владелец обязан восстановить собственнику, виндицирующему свою вещь, также и плоды. Если они на момент. itis contestatio были потреблены (fructus consumpti) и не могут быть зиндицированы, собственник истребует их по кондикционному иску.

     В определение плодов входит их потенциальная  потребляемость, которая противопоставлена стабильному существованию плодоносящей вещи. Хозяйственная цель плодоносящей вещи заключается в периодическом производстве плодов, отделяемых от нее без ущерба для ее ценности. Потребление плодов может рассматриваться как особая фаза в эксплуатации вещи-матери. Период, когда отделенные плоды еще не потреблены, а новые еще не появились, в принципе не отличается от той фазы, когда новые плоды еще не собраны (fructus pendentes):

• право на плоды есть отражение прав на хозяйственное использование
• плодоносящей вещи.

     Выгоды, полученные от вещи не непосредственно, а в результате сделок, связанных  с ней, или при участии третьих  лиц, не являются плодами (доходами), даже если в отношении они представлены как зависимые от вещи.

     От  естественных плодов отличают плоды цивильные — собственно доходы (redditus), например от сдачи вещи в аренду (D. 22, 1, 19 рг). Источники уподобляют плодам ("loco fructuum") услуги зависимых лиц — mercedes (D. 5, 3, 29), ренту, взимаемую с земельных участков, — pensiones (D. 22, 1, 36), проценты с капитала — usurae (D. 22, 1, 34). В последнем случае Ульпиан оговаривает, что уподобление основано на том, что usurae входят, в требование наследства, отказа по завещанию и иска доброй совести из опеки. Здесь признание права требования предшествует классификации вещей, и уподобление процентов плодам вторично.

     Критерий  потребляемости исключает из числа  плодов дитя рабыни (partus ancillae) — в  отличие от приплода животных (fetus). Среди молодняка стадных животных плодами считаются только те особи, которые не вошли как составная  часть в стадо (D. 7, 1, 62, 1; 68, 2; 69; 70; 21, 5). Критерий, по которому плодоносящая вещь не подвергается ухудшению при отделении плодов (что связано с возобновляемостью плодов из-за периодичности генерации), не позволяет считать плодами земельного участка деревья, полезные ископаемые, сокровища (D. 23, 3, 32. 23, 5, 18 pr; 24, 3, 7, 13; 50, 16, 79). Минералы считались плодами только в том случае, если месторождение признавалось способным возобновлять запасы ('Wee in. fructu est marmor: nisi tale sit, ut lapis ibi renascatur, quales sunt in Callia, sunt et in Asia" — "Мрамор не входит в плоды, разве что он таков, что камень там возобновляется, каковы (месторождения) в Галлии и некоторые в Азии". — D. 24, 3, 7, 13; ср. ibid., 7, 14) 15.

1.7 Вещи телесные и бестелесные (res orporales и res incor рог ales)

     Далее, некоторые, вещи являются sunt quaedam in <corporales> телесными, некоторые бестелесными.

     Это деление вещей восходит к философским  построениям, представленным у Цицерона (Cic., Top., 5, 26—27), который, вслед за своими греческими учителями, различал вещи, которые существуют (res quae sunt), и вещи, которые мыслятся (res quae intelleguntur), — т. е. материальные предметы и абстрактные понятия. Тонкая систематика Гая "quae lure consistunt" (параллельное место "Институций" Юстиниана — I. 2, 2, 2 содержит "quae in lure consistunt", "которые заключаются в праве") различает вещи как части предметного мира от правовых понятий, которые представляют предметом требования не сами вещи, права по поводу вещей. Наследство включает телесные вещи, но право на обладание ими (и другими элементами наследства) — право преемства (ius successions) — представляет собой абстракцию, правовую категорию. Эта систематика лежит в основе структуры 'Институций" — лица, вещи, иски, — где категория вещи (res) обнимает и вещи, и права (вещные, наследственные, обязательственные). При этом право собственности (dominium) относится к телесным вещам, а способы приобретения права собственности подаются как способы приобретения res corporales. Только телесные вещи могут быть объектом владения и приобретения по давности (usucapio).

     В то же время учение о бестелесных  вещах приводит к тому, что права  тоже считаются объектами обладания  и приобретения. Классификация функционально  определенных прав на (чужие) вещи — как узуфрукт, сервитуты — среди res incorporales отражает особенность подхода римской правовой мысли к таким явлениям: считая, например, узуфрукт res, объектом, римляне могли говорить о его принадлежности лицу по парадигме "meum esse", считать его вещным правом (подобно тому как собственнику принадлежит сама телесная вещь в ее функциональной целостности) и защищать его виндикационным иском. С другой стороны, о владении узуфруктом (чтобы выразить управомочение узуфруктуария на посессорные интердикты) римляне говорят лишь по аналогии с владением (possessio) телесными вещами — "quasi possessio".  
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

     ГЛАВА 2. ВЕЩНОЕ ПРАВО.

     2.1 ВЛАДЕНИЕ (possessio).

     В разговорной речи мы нередко употребляем  слова “собственность” и “владение” в качестве синонимов. Но уже римские  юристы предупреждали, что не существует ничего общего между собственностью и владением.

     Они определяли владение как фактическое  господство лица над вещью, соединенное, естественно, с желанием осуществлять эту власть для себя.

     Что же недостает владению для того, чтобы стать собственностью физического  или юридического лица? Чрезвычайно  важной “детали” – права распоряжения, т.е. определения судьбы вещи: пользования ею, передачи в залог, дарения, перехода по наследству и т.д. Причем различие между владением и собственностью стало проводиться в римском праве лишь на позднем этапе его развития.

     Самым распространенным видом владения было владение провинциальной землей. Ею можно было пользоваться (извлекать плоды, присваивать приносимый ею доход), однако право собственности на провинциальную землю принадлежало римскому государству, а владелец обязан был платить специальный налог.

     Таким образом, можно было владеть вещью, но не иметь на нее права собственности. С другой стороны, нередко собственник  по той или иной причине лишен  фактического господства над вещью, а значит, и владения.

     Из  сути владения вытекает, что основанием для его возникновения служит ранее всего оккупация (захват вещи), сопряженная с намерением держать эту вещь для себя, иметь ее в своей власти. Но непременно этот захват не должен быть, ни тайным, ни насильственным: вор никогда не будет законным владельцем украденного; напротив, он “всегда в просрочке”, т.е. считается незаконным владельцем с самого момента кражи со всеми вытекающими для него неблагоприятными последствиями (изъятие украденного, многократный штраф).

     Таким образом, можно сказать, что владение возникает из добросовестного - без применения хитрости и насилия - пользования вещью, собственник которой либо неизвестен, либо безвестно отсутствует, либо не оказывает сопротивления. Беспрепятственно могут быть “захвачены” и присвоены заброшенные земли, дикие звери и рыбы, впервые открытые клады и пр., т.е. вещи, не находящиеся в чьей-либо собственности. И, конечно же, владелец должен быть заинтересован в улучшении владения и относиться к нему как к своей собственности (удобрять, орошать, огораживать).

     Владение  устанавливалось также традицией (traditio) – простым соглашением с лицом, до этого владевшим вещью, о ее передаче. Владение признавалось и тогда, когда вещь помещена в доме приобретателя; "товары, сложенные в амбарах, считаются переданными в силу передачи ключей" (Д.18.174); фактом передачи земельного участка считался показ участка с какого-нибудь высокого места приобретающему лицу (Д.41.2.18.2).

     При таких способах установления владения оно могло быть законным (например, владение собственника), либо незаконным (см. рис. 2). В последнем случае оно было добросовестным, либо недобросовестным. Незаконное добросовестное владение имело место, когда лицо не знало, и не должно было знать, что не имеет право владеть вещью (например, приобретенной у несобственника). Незаконным недобросовестным владением признавалось владение вора.

     Практическое  значение института владения заключалось  в той защите (см. рис. 3), которую  ему давало римское право. До тех  пор пока лицо, заявлявшее о себе как о собственнике вещи и требовавшее ее изъятия у несобственника-владельца, не докажет законности своих притязаний и не добьется соответствующего судебного решения, претор будет оказывать владельцу всю возможную защиту, включая интердикт-приказ о недозволенности самовольного захвата оспариваемой вещи, ибо бремя доказывания – самое трудное в соответствующих обстоятельствах – лежало всегда на истце.

     Римское право признавало владением не любое  фактическое обладание вещью  и различало в связи с этим владение и держание. Близким к владению по своей юридической природе римские юристы считали держание (detentio) или, иначе говоря, посредственное владение. Под держанием точно так же понимали пользование, лишенное права распоряжения. Однако в данном случае речь шла о вещах, собственник которых известен и не устраняется от извлечения доходов, приносимых вещами. Примерами держания являются найм квартиры, орудий труда, рабочего скота и пр. Держание чаще всего возникало на основе договора с собственником вещи (договор аренды, хранения и т.д.).

     Владение  – всякое - прекращается с отпадением как фактического господства лица над  вещью, так и самого намерения  владеть ею.

     Таким образом, для наличия владения необходимы были два элемента: фактическое обладание  вещью и воля, намерение владеть вещью как своей собственной. Отсутствие последнего элемента (воли) означало, что нет владения, а есть держание вещи.

     Юридическое значение различия между владением  и держанием заключалось в  том, что владельцы могли самостоятельно (от своего имени) защищаться от всяких незаконных посягательств на вещь, в то время как держатель вещи (например, арендатор) вынужден был каждый раз обращаться за защитой к собственнику, а сам подавать иск не мог.

     В раннем Риме институт владения имел особое значение в условиях неразвитой частной собственности. Исторически владение предшествовало праву частной собственности и составляло начальную ступень его развития. Из владения раннего квиритского права (например, владение общинной землей) в последующем вырастет право собственности. 
 
 
 

     2.2 ПРАВО СОБСТВЕННОСТИ (dominium, позже proprietas).

     Определение права собственности, заимствованное многими западными кодификациями, было дано римскими юристами. Они понимали под собственностью наиболее полное и абсолютное право пользования и распоряжения с теми лишь ограничениями, которые установлены законом или договором.

     Пользоваться  – значит извлекать выгоду, приносимую вещью; распоряжаться – значит определять ее судьбу.

     Когда мы говорим “наиболее абсолютное”, а не абсолютное право распоряжения вещами, нужно иметь в виду ограничения, установленные законом. Это очень важно для понимания института собственности вообще. Кроме того, собственность есть господство прямое, непосредственное, исключительное (т.е. с устранением третьего лица от посягательства на вещь), легко приспосабливаемое (т.е. как только отпадает какое-либо из ограничений права собственности, собственник автоматически восстанавливает свое исключительное право). Поэтому, когда речь идет о правомочиях собственника, имеется в виду известная триада: владение – пользование – распоряжение, а это есть не что иное как право собственника распоряжаться принадлежащей ему вещью по своему усмотрению и даже произволу, право произвольного обращения с вещью.