Понятие вещи в Римском праве

СОДЕРЖАНИЕ: 

ВВЕДЕНИЕ 

ГЛАВА 1.ПОНЯТИЕ ВЕЩИ В РИМСКОМ ПРАВЕ. КЛАССИФИКАЦИЯ ВЕЩЕЙ.

1. Понятие вещи в римском праве.
2. Familia и pecunia
3. Res maacipi и res nес mancipi
4. Вещи родовые и индивидуальные (genera и species), потребляемые и непотребляемые, делимые и неделимые.

5.  Вещи  простые, составные и собирательные.  Часть вещи (pars rei)

6.  Плоды (fructus)
7. Вещи телесные и бестелесные (res orporales и res incor роr ales)

ГЛАВА 2. ВЕЩНОЕ ПРАВО.

2.1 Владение

2.2 Право собственности

2.3 Права на чужие вещи (сервитуты, эмфитевзис, суперфиций, залоговое право) 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

1.1 Понятие вещи

       В источниках римского права термин вещь (res) употреблялся в нескольких значениях. В самом широком значении к нему относилось все, что существует в материальном и познаваемом мире, в более узком, он охватывал все то, что могло быть предметом правовых отношений вообще, а в самом узком - все то, что представляло предмет (объект) имущественного права.

     Предметы имущественного права могли быть самыми разнообразными. Это могли быть части природы, поскольку они имеют свойства, необходимые для удовлетворения хотя бы какой-нибудь человеческой потребности; это могли быть люди, когда непосредственно на них основывается какое-то имущественное право; это может быть какая-то человеческая деятельность, а также и отдельные права. Определение вещи, имеющее силу во всем имущественном праве, охватывало все упомянутые предметы. Согласно с этим, вещами, или res, в имущественном праве, на основании взглядов, выявляемых в источниках по римскому праву, были части природы, доступные и полезные человеку, люди, человеческая деятельность, а также отдельные права, если они являлись предметом имущественных отношений.

     По специальным свойствам, имеющим особую важность в экономическом и правовом обороте, вещи делились на несколько групп.

     Главным делением вещей по римскому праву было различение телесных и нетелесных вещей.

     Нетелесные вещи — «те, которые не могут быть осязаемы; таковы те вещи, которые заключаются в праве (являются правом), такие как наследство, узуфрукт, обязательства, заключенные каким-либо образом». Телесные вещи — «те, которые могут быть осязаемы, как-то: земля, раб, платье, золото, серебро, и, наконец, другие бесчисленные вещи» (Гай Инст.2.13). Телесная вещь может быть простой (плуг), может состоять из отдельных вещей, каждая из которых может являться отдельным объектом права (корабль), а может состоять из совокупности вещей (ожерелье).

     «При этом несущественно, что наследство содержит телесные вещи и что плоды, собираемые с земли, телесны и что то, что мы получаем на основании какого-нибудь обязательства, чаще всего телесно, как земля, раб, деньги: тогда как само право узуфрукта и само право на обязательства бестелесны». Таким образом Гай объяснил понятия телесных и бестелесных вещей (res corporales и res incorporales). Согласно этому, телесными вещами являлись предметы, существующие в физическом мире независимо от правовых предписаний. Бестелесные вещи, или права, не существовали в физическом мире, но лишь в человеческих отношениях и на основании правовых предписаний. И те и другие имели общее свойство: проявляли себя как предметы имущественного отношения. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

1.2 Familia и pecunia

     Оппозиция "familia" — "pecunia" относится  к древнейшему периоду римского права. "Familia" указывает на весь семейный комплекс (имущественный и неимущественный — D. 50, 16, 192, 2) под властью домовладыки, который поэтому именуется "pater familias", "господин familia". В оппозиции к "pecunia", "familia" отличается статичным состоянием. Так, свободные люди, входящие в ее состав, не являются объектами оборота (D. 43, 1, 1 pr: "nullius sunt", "не принадлежат никому"), не будучи res. "Familia" включает кладбища и семейные святыни — res extra commercium. Прочие вещи именуются "familia", когда их принципиальная вовлекаемость в оборот иррелевантна для отношения: этот комплекс характеризует статус лица: домовладыки как главы familia, подвластных — как лиц, принадлежащих к семейной группе. Этот термин поэтому используется при описании отношений, связанных со status familiae: наследовании без завещания и опеки.

     "Pecunia" (от "pecus" — скот) относится к  вещам, которые стали объектом  юридических актов. Иными словами, "pecunia" — это имущество (из  состава familia), вовлеченное в систему  волевых отношений с другими  лицами, членами других семейных групп. Так, раб называется "pecunia", когда он выступает объектом сделки его господина с другим домовладыкой, тогда как рабы, занятые в хозяйстве, именуются "familia". Этот пример многофункциональности объекта, который одновременно является и familia, и pecunia, но в разных отношениях (как подвластное лицо и как объект сделки), — наиболее показателен. Исключая святыни, которые не подлежат вовлечению в оборот, любые предметы семейного комплекса могут быть и familia, и pecunia. Важно, что и та вещь, в отношении которой уже был совершен распорядительный акт, сохраняет определения, относящиеся к familia — в качестве объекта, определяющего личный статус. На практике это означает, что объекты семейного комплекса в архаическую эпоху остаются принадлежать семейству (familia), даже если они отчуждены на основе индивидуального волеизъявления как pecunia.

     В качестве familia семейный комплекс характеризует  положение домовладыки в структуре  семейства, как pecunia — указывает  на его распорядительные полномочия по решению экономических вопросов жизни семейства. Если домовладыка признан лишенным волевой основы личности — furiosus (безумный), такие полномочия (auctoritas) переходят к надзирателю (curator furiosi), что выражается как "potestas in pecunia eius" — "власть над его оборотным имуществом" (XII tab., 5, 7), тогда как безумный остается pater familias.

     Впоследствии, по мере формализации роли домовладыки  в терминах права и утверждения  экономической трактовки отношений  по поводу вещей, "familia" теряет определенность значения и становится частью бинома "familia pecuniaque", который обозначает в предклассическую эпоху все имущество домовладыки. Типичным значением термина "pecunia'" становится "деньги" как универсальное средство обмена, хотя сохраняются и реликты прежней эмблематической трактовки (как у Цельса — D. 18, 1, 6 рг), когда "pecunia" через указание на объект выражает индивидуализированное распорядительное полномочие в оппозиции к статичной подвластности вещи общественной единице (семейству или всей общине).

     Оппозиция "familia — pecunia", таким образом, отражает необходимо индивидуальный характер волеизъявления (как содержания любого юридического акта) в контексте групповой формы  социальной жизни, когда индивидуальный интерес поглощался интересом семейной единицы. Первоначальная структурированность общества по, линии семейства (familia) удержалась в римском праве лиц в виде привилегированного статуса домовладыки, который был единственным полноправным лицом, и сказалась на своеобразии правовых форм, зафиксировавших утверждение индивидуальной воли в процессе овладения внешним миром.

1.3 Res maacipi и res nес mancipi

     Для понимания этого — центрального в римском праве — деления  вещей следует иметь в виду, что правовая форма принимает  во внимание только индивидуальное волеизъявление, даже если оно в действительности выражает интерес группы. Объект юридического акта воспринимается как принадлежащий распорядителю, как материальное воплощение его воли, так что сам акт указывает на полномочие субъекта и может выражать идею принадлежности. Если возможность вовлечения вещи в гражданский оброт связана с индивидуальной деятельностью лица, то независимо от того, кому принадлежит вещь в статическом плане, ее обладателем в обороте (где право и фиксирует момент принадлежности) будет считаться тот, кто сформировал саму вещь, сделав ее такой, чтобы она вообще могла быть учтена как объект волеизъявления.

     Термин "res manicipi" несет в себе указание на критерий этого деления вещей  — их подверженность mancipium, древнему ритуалу с использованием медного бруска и весов (per aes et libram), который в классическую эпоху стал называться mancipatio — манципация.

     Это деление вещей имеет то значение, что при отчуждении res mancipi для  перехода собственности (dominium ex iure Quiritiurrt) требуется применение специальных торжественных процедур: манципации (mancipatio) или уступки вещи перед магистратом (in iure cessio), — тогда как собственность на res пес mancipi переносится вместе с передачей владения — traditio (Gai., 2, 19; 22). Связь этого деления вещей с режимом отчуждения проявилась и в том, что Гай (Gai., 1, 120) рассматривает его в связи с манципацией.

     Полный  список представлен в постклассическом тексте, приписываемом Ульпиану (Ulp., Reg., 19, 1).

     Связь res mancipi с mancipatio, которая тем значимее, что in iure cessio обслуживала отчуждение любых вещей (как mancipi, так и пес mancipi), не должна затемнять того, что само выделение группы res mancipi исторически и логически предшествует ее фиксации по способу отчуждения, который применялся и по отношению к свободным людям (Gai., 1, 120), не являвшимся res. Иными словами, категорию res mancipi составляют не те объекты, которые требуют манципации для их отчуждения, а, напротив, те вещи, которые входят в эту группу могут быть правильно отчуждены только посредством манципации.

     Указание  на критерий, объединяющий в одну замкнутую  категорию вещи, которые имели  большое значение в крестьянском хозяйстве, и те, которые, как лошадь, в античном хозяйстве вообще не использовались, содержит приведенный текст. Животные, входящие в категорию res mancipi, отличаются тем, что они особым образом приручены: хотя они и приручаются под ярмом или под седлом, замечает автор, когда говорит об исключении из их числа слонов и верблюдов, — сюжет, который в "Институциях" Гая также замыкает рассуждение о res mancipi (Gai., 2, 16).

     Известна (Gai., 2, 15) контроверза среди классических школ по вопросу о классификации animalia quae collo dorsove domantur — животных, которые  приручаются под ярмом или  под седлом (дословно: шеей или спиной). Учителя Сабинианской школы считали, что ослы, мулы, лошади и быки являлись mancipi сразу же как родились; авторы другой школы полагали, что они становятся mancipi только в том случае, если они приручены; и только если они не могли быть приручены из-за особой дикости (feritas) применяли формальный критерий, считая, что они становятся mancipi, когда достигнут того возраста, когда обычно приручаются. Речь не идет о вопросах практики: в I в. специальному обучению подвергались лишь немногие особи, — юристов занимает проблема классификации. Исходя из видового определения скота, входящего в группу res mancipi, они расходятся в том, насколько формален критерий приручения. Если возможность приручения (doman solent) характеризует сам вид, то действительное приручение не требуется; если этот критерий прилагается к каждому животному а отдельности, то молодняк должен быть исключен. Режим принадлежности диких животных (fera) имел свою специфику, поэтому такое качество, как feritas, могло быть упомянуто лишь в том смысле, что приручение слишком строптивых особей представлялось невозможным потенциально, а не практически. Нерва и Прокул не хотят сказать, что res manicipi считаются только те животные, которые актуально приручены, но полагают, что из этой категории должна быть исключена та часть, которая обычно и не подвергается специальному обучению. Формальный подход к строптивым особям показывает, что требование действительного приручения авторы этой школы относят лишь к молодым животным, которым такое состояние обычно несвойственно.

     Итак, систематика обеих школ исходит  из необходимости учитывать особый критерий, который отличает те виды скота, которые составляют категорию res mancipi, — способность животных подчиняться  управлению, 'быть послушными воле погонщика или наездника. Оппозиция "строптивые — послушные" в рассуждении последователей Лабеона не допускает другой интерпретации.

     Способность следовать команде хозяина свойственна  и рабу. Этот критерий, однако, оказывается  лишь одним из проявлений более общего требования к res mancipi, если принять во внимание недвижимость и сельские сервитута. Для изучаемой категории вещей существенно то, что социальное внимание фиксирует их зависимость от индивидуальной распорядительной воли хозяина — лица, сделавшего их объектом гражданского оборота. Именно хозяин наделяет эти вещи общепризнанной экономической функцией, формирует их и тем самым выявляет свою власть над объектом, наличие у себя самого социально значимой индивидуальной воли. Сервитут получает существование, лишь когда он установлен, создан как новая хозяйственная функция участка (возможность прохода и проезда, прогона скота, проведения воды). Поле (fundus) получает функциональную определенность только в процессе его обработки.

     Раз вещь индивидуальным усилием вовлечена в сферу влияния одной семейной группы, она может быть в принципе переведена и в другую посредством адекватного распорядительного акта. При этом претендент на производную связь с такой вещью обратится к ее общепризнанному распорядителю: момент индивидуальной подвластности, необходимый для создания качественно определенной вещи, открывает возможность для дальнейшего нормативного волеизъявления по поводу этой вещи.

     Передача  роли распорядителя требует особого  ритуала, который бы сделал обмен ролями действительным для социальных единиц, вовлеченных в отношение. В противном случае воля сторон останется на уровне оборотной распорядительной активности, а принадлежность вещи в статическом плане не получит социального признания: семейная группа не может усвоить вещь чужака. Особый режим отчуждения оказывается адекватным выражением специфики этой категории вещей и фиксируется правом.

     По  мере утверждения индивидуального  начала в римском праве различение вещей на res mancipi и res пес mancipi теряет первичное основание и в классическую эпоху подменяется экономическим — res pretiosiores (особо ценные вещи), затем начинает восприниматься как пережиток древнего формализма и официально отменяется в 531 г. (С. 7, 31, 1, 5).