Развитие политической мысли в XVII – XIX веках

    В процессе его обсуждения и ратификации  на уровне штатов выяснилось, что у  предложенного текста много противников. Обвинения сводились главным  образом к тому, что документ порывает с демократическими свободами и  означает возрождение монархических  и олигархических принципов управления. В этих условиях Александр Гамильтон (1757–1804). делегат конвента и видный политический мыслитель, решил объяснить  жителям своего штата Нью-Йорк преимущества новой конституции. Он привлек к  сотрудничеству Джеймса Мэдисона (1751–1836), считавшегося «отцом конституции», и видного юриста Джона Джея (1745–1829). Под псевдонимом «Публий» в течение полугода с интервалом в один – три дня они опубликовали восемьдесят пять статей, известных как статьи “Федералиста”. По оценке американских политологов, это самое важное произведение американской политической мысли вплоть до сегодняшнего дня.

    Конечная  цель наших статей, писал Публий, «определить ясно и полно достоинства конституции и необходимость срочно ее принять». Главная трудность, вставшая перед конвентом, «состояла в том, чтобы совместить необходимость в устойчивом и сильном правительстве с должной заботой о свободе и республиканской форме правления». Очень трудно, соблюдая нужную пропорцию, соединить их воедино. «С одной стороны, – отмечал Публий, – дух республиканской свободы не только требует, чтобы вся власть исходила от народа, но и чтобы те, на кого она возлагается, оставались в зависимости от народа, получая от него полномочия на короткий срок, и, более того, чтобы даже на этот короткий срок полномочия передавались не в малое, а в большое число рук. Напротив, устойчивость в управлении нуждается в том, чтобы кормило подолгу держали одни и те же руки», ведь, чтобы набрать силу, правительство должно долго пользоваться властью. Также непросто было «провести четкую линию раздела между властью союзного правительства и правительств штатов». Не только большие и малые штаты составляли оппозицию друг другу по разным пунктам, но и разные округа в штатах, и разные классы, на которые делятся граждане, высказывали соперничающие интересы и враждебность, которые необходимо было преодолеть творцам конституции.

    Американцы, считал Публий, заложили основу власти, не имеющую образца ни в одной  точке земного шара, они могут  «притязать на честь открытия основ для создания подлинных, обнимающих большие территории республик». В «Федералисте» и предложено новое, современное понимание демократии, которое в терминологии Публия получило название «республика». По убеждению Публия, те, кто считает, что республиканская форма правления возможна лишь на территории небольшого округа смешивают прямую демократию древних и республику. Это в древних демократиях народ собирался купно и осуществлял правление лично, а в республике съезжаются и управляют страной его представители. «Два главных пункта, составляющих отличие демократии от республики, таковы: первый состоит в том, что правление в республике передается небольшому числу граждан, которых остальные избирают своими полномочными представителями; второй – в большем числе граждан и большем пространстве, на которые республика простирает свое правление». В другой статье «Федералиста» главное отличие было сформулировано резче и специально подчеркивалось, что дело не столько в представительстве, которого якобы не знала древность, сколько «в полном исключении народа, который представляется общенародным собранием, из участия в правлении в Америке». В этом различии, если придать ему верный смысл, заключено значительное преимущество, считал Публий. 

    Разумеется, не всякое представительное республиканское  правление является демократическим. Как указывал Публий, термин «республика» в политических исследованиях используется с такой вопиющей неточностью, что республиками называют и Голландию, где даже толика верховной власти не исходит от народа, и Венецию, где горстка потомственной знати пользовалась неограниченной властью над огромной массой народа, и даже Польшу, государственное устройство которой состоит в сочетании монархии и аристократии. Поэтому он дает следующее определение республики как формы правления, избранной США: «Правление, при котором вся власть исходит, прямо или косвенно, от всей массы народа, а осуществляется отдельными лицами, исправляющими свои должности по согласию в течение определенного времени или пока отличаются безукоризненным поведением». Для республиканской формы крайне важно, чтобы она исходила от всего общества, а не от незначительной его части или привилегированного класса. Для такого правления достаточно, чтобы должностные лица назначались, либо прямо, либо косвенно, самим народом и отправляли свои должности на четко обозначенных им условиях.

    Конституция, положения которой защищает Публий, совпадает с предложенным образцом. Палата представителей как одна из ветвей законодательной власти избирается непосредственно народом. Назначения в сенат, выборы президента и судей  исходят от народа косвенно. Продолжительность  нахождения в должности также  соответствует республиканской  форме правления. Против президента в любое время может быть возбуждено преследование в форме импичмента. Судьи остаются в своих должностях, пока ведут себя безупречно, и т.д.

    В прямых демократиях древности, по мысли  авторов «Федералиста», не было ничего, что могло помешать общему интересу, владевшему большинством, расправиться со слабой стороной или каким-нибудь неугодным лицом. Вот почему эти демократии всегда являли собой зрелище смут и раздоров, всегда оказывались неспособны обеспечить личную безопасность или права собственности, существовали очень недолго и кончали насильственной смертью. Сложная система разделения властей, при которой ни одна из них не могла бы выйти за пределы законных своих полномочий, не встретив действенного сдерживания и сопротивления со стороны остальных, разделение самой законодательной власти на сенат и палату представителей, требующееся для принятия любого законодательного акта согласие этих раздельных и непохожих друг на друга учреждений, прямые и косвенные выборы представителей власти, строго ограниченные как в объеме, так и в компетенции должностные лица, распределение власти между федерацией и штатами – эти и другие меры были предприняты специально для создания устойчивого правительства и предупреждения выборной тирании.

    Авторы  «Федералиста» подчеркивали, что «свободе равно угрожает само злоупотребление свободой, как и злоупотребление властью» и что Соединенным Штатам скорее следует опасаться первого, нежели второго. Они указали на самых смертельных врагов республиканского образа правления – заговоры, интриги и коррупцию, которым следует возвести все практически возможные препятствия. С их точки зрения, главным источником этих зол могло быть желание иностранных держав достичь ничем не оправданного влияния в руководстве их страны. «Разве не наилучший для этого путь – протолкнуть своего собственного ставленника на пост высшего должностного лица Союза?» – спрашивали они. Чтобы такого не произошло, конвент озаботился принять меры предосторожности: назначение президента не зависит от групп, голоса которых могли быть куплены; при выборах президента предусмотрен отбор лиц для выполнения этой единственной и временной задачи; ни один сенатор, член палаты представителей или любой другой, занимающий ответственный или выгодный пост в правительстве, не может входить в число выборщиков.

    Противники  конституции говорили, что в ней  чрезвычайно монархические тенденции, поскольку исполнительная власть вверяется  одному лицу. Публий возражал: президент  – должностное лицо, избираемое народом на четыре года, тогда как  король – постоянный и наследственный правитель. Президент подлежит суду в порядке импичмента за измену, получение взяток и другие тяжкие преступления. В случае осуждения  большинством в две трети сената отстраняется от должности и подлежит еще суду и наказанию в обычном судебном порядке. Личность короля священна и неприкосновенна – нет конституционного суда, перед которым он ответствен, для него нет наказания, если нет национального революционного кризиса. Президент налагает ограниченное вето на акты законодательной власти, вето короля – абсолютно. Президент имеет право командовать армией и флотом нации, король в дополнение к этому может объявлять войну и многое другое.

    Публий  настаивал, что наличие дееспособного  президента не противоречит республиканской  форме правления. Нужен один президент  и многочисленное законодательное  собрание. Оно наиболее приспособлено  для обсуждений, стремительность  принятия решений здесь чаще зло, чем добро. Различия во мнениях и  столкновение партий в этой ветви  власти, хотя иногда и препятствует полезным планам, чаще способствует размышлениям и осмотрительности, пресечению крайностей большинства. Ни когда решение принято, надо действовать. Самые необходимые  качества исполнительной власти –  сила, быстрота и ответственность. Положение, когда исполнительная власть не несет  никакой ответственности, недопустимо  при свободной форме правления. В республике каждое должностное  лицо лично ответственно за поведение  на своем посту. Многолюдье в исполнительной власти ликвидирует ответственность  и затрудняет поиски виновных. Оно  лишает народ двух величайших мер  безопасности, которые могут быть использованы для успешного применения делегированной власти. Во-первых, сдерживания  со стороны общественного мнения, которое утрачивает свою эффективность, поскольку непонятно, кого следует  осуждать за плохую политику, и во-вторых, возможности легко и ясно выявить  проступки доверенных лиц, чтобы  либо снять их с постов, либо наказать, если они того заслуживают.

    Хорошее правительство, включающее все три  ветви власти, согласно Публию, должно удовлетворять двум требованиям: быть верным цели, стоящей перед правлением, каковой является благосостояние народа, и знающим, какими средствами этой цели лучше всего достичь. Никакой  пользы американцам от того, что  законы для них издаются теми, кого они сами избрали, не будет, если этих законов столько, что их не перечтешь, если они столь нескладны. Что  в них не разберешься, если их слишком часто отменяют или пересматривают. Закон, согласно определению, должен быть правилом для поведения, но как может быть правилом то, что мало кому известно и еще менее постоянно.

    Главная задача законодательства – урегулирование многообразных интересов различных  социальных групп (землевладельцев  и промышленников, торговцев и  банкиров и многих других меньших  по значению групп с различными чувствами  и взглядами). Это множество интересов  обеспечивает безопасность гражданских  прав, что необходимо при республиканской  форме правления. Д. Мэдисон, который  впоследствии дважды избирался президентом  США, изложил свое понимание принципа разделения властей (рассматривается  в соответствующей главе учебного пособия), которое сохранило все  свое значение до сегодняшнего дня. Точности ради, следует сказать, что большая  часть статей «Федералиста» в той или иной мере касается этой тематики. 

    2. Либеральные теории XIX в. 

    В XIX в. в передовых странах Западной Европы победили капиталистические  отношения. Промышленная революция  в Англии, произошедшая в последней  четверти XVIII – начале XIX в., стала  первым опытом массового производства и дала начало быстрому росту национальной экономики. Прялка «Дженни» в 16 раз увеличила производительность труда в текстильной промышленности. Ткацкий станок, паровая машина Уатта и другие технические изобретения обеспечивали высокие темпы роста производительности труда. Рост предпринимательской активности требовал квалифицированной рабочей силы и привел к формированию промышленного пролетариата. Но этот процесс сопровождался массовым разорением крестьян и ремесленников, бедственным было положение рабочих, не объединенных в профсоюзы, не добившихся еще никакой законодательной регламентации их труда. В XIX в. у капиталистов не было ни моральной, ни правовой ответственности по отношению к рабочим, труд и личность которых они безжалостно использовали. На создавшуюся ситуацию очень чутко отозвалась как либеральная, так и социалистическая политическая мысль. «Все искали новое общественное устройство, – пишет Г. Ласки. – У всех было ощущение, что невозможно выжить в этом чудовищном мире. Именно в этот период передовыми умами завладела философия социализма, ставившая целью найти путь к такой форме социального устройства, которое положит конец эксплуатации человека человеком». Социалистические идеи в этот период еще не в такой степени, как поздний марксизм, и в особенности его большевистский вариант, порвали с принципами либерализма. Либерализм так же, как и социализм, искал ответы на вызовы времени. Причем он был озабочен, в первую очередь, сохранением индивидуальности, личности, ее свободы перед лицом тирании общественного мнения, возрастающего единообразия условий жизни, создаваемых развитием промышленности, наступлением государства на гражданское общество, усилением позиций бюрократии в государстве, возникновением новой аристократии промышленников.

    Утилитаризм Иеремии Бентама. В условиях развития капиталистических отношений продолжали развиваться взгляды последователей либерализма. В Англии к числу  ярких представителей либерализма  относился Иеремия Бентам (1748–1832), теоретик морали и права, представитель  утилитаризма (лат. – польза, выгода).

    В работах «Деонтология, или Наука о морали», «Фрагмент об управлении», «Принципы законодательства» и др. Бентам развил представление о пользе как главном принципе, которым человек руководствуется в своей деятельности. «Природа подчинила человека власти удовольствия и страдания – писал Бентам. – Им мы обязаны всеми нашими идеями, ими обусловлены все наши суждения, все наши решения в жизни. Тот, кто утверждает, что он свободен от этой зависимости, тот не знает, что говорит: стремиться к удовольствию и избегать страдания составляет его единственную задачу даже в ту минуту, когда он отказывается от величайших удовольствий или берет на себя самые сильные страдания».

    Полезность  выступает у Бентама главным  критерием оценки всех явлений. Польза есть то общее, что характеризует  все поступки, приносящие удовольствие. Польза и благо – одно и то же («благо есть удовольствие или причина удовольствия»). Оценивая мораль с точки зрения принципа полезности, Бентам указывал, что целью моральной деятельности является достижение наибольшего количества счастья для наибольшего числа людей.

    Мораль  и законодательство выступают у  Бентама как наука и искусство  “направлять действия людей таким  образом, чтобы в результате получилось наибольшее возможное количество счастья». Общая польза и есть общественное благо. «Наука состоит в том, чтобы знать, в чем заключается благо данного общества, искусство – в том, чтобы найти средства для осуществления этого блага». Несмотря на то что «центр морали и законодательства один и тот же», их «окружности не совпадают». Главное различие между ними, по мысли Бентама, состоит в том, что законодательство влияет на поведение людей исключительно при помощи наказаний, а каждое наказание есть вред, оправданный только в том случае, если из него вытекает большее количество пользы.

    Исходя  из этого, Бентам определял, что деятельность законодателя (правительства) подобна  врачу, выбирающему лекарство (зло) против болезни (большего зла). Поскольку  всякий закон как нарушение свободы  есть зло, то «задача правительства заключается только в выборе зла». При этом действовать нужно так, чтобы быть уверенным, что каждый случай, который законодатель хочет предупредить, есть действительно зло, и это зло более значительно, чем то, которым хочет воспользоваться законодатель.