Развитие юридического образования в России

   Хотя государство в лице ГУСа  пыталось контролировать содержание  учебного процесса и определенные  достижения в этой области,  несомненно, были, основную часть  используемого в вузах учебно-методического комплекса составляли дореволюционные издания, а также новые учебные пособия, подготовленные на местах в порядке собственной инициативы. Государственные и партийные учреждения, ответственные за обеспечение вузов новыми учебными программами, учебниками и иными пособиями, стремились подготовить в первую очередь такие материалы по общественным наукам. Преподавание собственно юридических дисциплин базировалось на изучении действовавшего советского законодательства. Создание новых программ и учебников ввиду ограниченного числа ученых-марксистов затягивалось и сопровождалось значительными трудностями. Только в октябре 1922 г. были утверждены первые программы вузовских курсов по Конституции РСФСР (автор П.И. Стучка) и историческому материализму (автор В.В. Адоратский).

  Переход  к нэпу непосредственным образом  затронул юридическое образование.  Возрождение рыночных отношений,  восстановление денежного обращения,  создание банковской сети, развитие  международных торговых связей  требовали стабильности законодательства и регулирования новых экономических отношений правовыми средствами, а не методами революционного насилия. Юридическое закрепление принципов нэпа было достигнуто в советских кодексах, в первую очередь в ГК РСФСР 1922 г., ЗК РСФСР 1922 г., УК РСФСР 1922 г. на утверждение социалистической законности была направлена судебная реформа 1922 г. С 1923 г. руководством Наркомпроса, юридической общественностью поднимается вопрос о нецелесообразности сохранения юридической подготовки в рамках ФОНов.

  После обсуждения вопроса о судьбе высшего юридического образования в ряде комиссий при Наркомпросе и в Научно-политической секции ГУСа был принят Декрет СНК РСФСР от 8 августа 1924 г. «Об изменении сети высших учебных заведений», который ликвидировал факультеты общественных наук. Подготовка юристов должна была вестись на отдельных факультетах. В крупнейших университетах страны – Московском и Ленинградском – создавались факультеты советского права. В Саратовском университете ФОН реорганизовывался в факультет права и хозяйства. Аналогичный факультет был открыт в Иркутском университете. Таким образом, в результате реорганизации число учебных заведений, где готовили юристов, вновь сократилось, и на территории РСФСР осталось четыре таких вуза. В 1928 году к ним добавился факультет советского строительства и права Казанского университета.

   Срок обучения на факультетах  и отделениях советского права  увеличивался до 4-х лет. С одной  стороны, создание факультетов  советского права, ввиду их  изначальной специализации, восстановление нормальных сроков обучения явилось несомненным благом для юридического образования. Однако реорганизация сопровождалась не только упразднением юридической подготовки в ряде университетов, где она велась в рамках ФОНов, но и отличалась резким сокращением набора на вновь открытые факультеты права. Например, Московский – самый большой факультет – принимал на 1-й курс 425-450 человек. Маленький набор объяснялся руководителями образования, настоявшим на таком решении, как вынужденная мера, вызванная перестройкой учебного процесса, в котором теперь значительное место отводилось семинарским занятиям.

  Думается, что причины неуклонного сокращения  численности студентов-юристов были  намного глубже и являлись  следствие образовательной политики  советского государства. Гуманитарное образование, включая юридическое, в противоположность техническому, педагогическому или медицинскому, не оценивалось как социально значимое, требовавшее первоочередной государственной поддержки и поощрения. Негативное влияние на отношение к юридическому образованию оказывал широко укоренившийся в массовом сознании правовой нигилизм. Юриспруденция воспринималась как служанка свергнутого режима, оправдывавшая угнетение народных масс. Недаром на знаменитых «философских» пароходах из страны были высланы видные русские юристы. Недоверие вызывала и оставшаяся в стране старая профессура, с которой власть вынужденно мирилась, будучи не в силах ее заменить марксистскими кадрами.

  Нужно  отметить еще одну особенность  советской юридической политики. Если в дореволюционный период юридическое образование, преобладавшее в университетах, было направлено на подготовку государственных чиновников широкого профиля, то в период становления советской государственности оставалось неясным, в каких звеньях государственного аппарата все-таки требуются юридические знания, а в каких достаточно опыта революционной работы. Советское законодательство устанавливало в качестве обязательного условия наличие юридического образования только для занятия некоторых должностей в правоохранительных органах. В результате наблюдалась локализация сферы юридической деятельности: юристы работали в судах, во вновь организованных прокуратуре и адвокатуре, в качестве юрисконсультов предприятий и организаций. Из области их профессиональной занятости выпадал огромный сегмент, где в дореволюционный период была задействована значительная часть выпускников юридических вузов и факультетов – центральные и местные административные учреждения.

  Утилитаризм  советской образовательной политики – готовить специалиста, обладавшего конкретными знаниями, - проявился и в стремлении достичь глубокой специализации юридического образования. В МГУ специализация начиналась очень рано – уже со второго курса. С этой целью на факультетах образовывались 4 отделения: судебное, хозяйственно-правовое, государственно-административное, международное. В Ленинградском университете на факультете советского права было создано 2 отделения – судебное и хозяйственно-административное, причем ввести специализацию здесь удалось только с последнего 4-го курса. В других вузах, где были отделения советского права, подготовка юристов шла по единому учебному плану.

  Учебный  план, как и ранее, включал два  больших блока: первый составляли  общественные дисциплины, во второй  входили собственно юридические предметы. На первом курсе преобладали дисциплины из первого блока, из специальных курсов изучались только основы советской Конституции в связи с марксистским учением о праве и государстве. Наибольшее число аудиторных занятий отводилось на хозяйственное право. Оно изучалось в течение 2-х лет – на II и III курсах. Вторым по значению являлось уголовное право, которое также занимало много времени. Студенты обязательно изучали иностранные языки: по 4 часа на I и II курсах и по 2 – на III и IV. На международных отделениях на языки отводилось еще больше часов, причем студенты осваивали два языка.

  Наряду  с изменением содержания учебного  процесса постепенно внедрялись  новые формы занятий. Первые  исследователи советского юридического  образования, современники его становления отмечали, что «новое студенчество, заполнившее ФОНы, довольно отрицательно относилось вообще к лекционному методу»⁶, самому распространенному в дореволюционный период. Причину этого усматривали, в первую очередь, в изменении студенческого контингента. Для студентов революционной эпохи «было бы совершенно неестественно спокойно просидеть весь год и только слушать, когда хотелось самому выступать, делать доклады, обсуждать вопросы». Отмечалось, что «студенчество хотело внести плановость в свои занятия... стремилось распределить тяжесть работы на весь год». Но, пожалуй, важнейшим фактором являлось то, что «при семинарских занятиях преподаватель мог гораздо интенсивнее оказывать помощь студенту в усвоении им знаний и навыков» и это позволяло «действительно углубленно пройти предмет»⁷. Внедрению группового (семинарского) метода препятствовали объективные трудности: ограниченное количество преподавателей, которых явно не хватало на каждую студенческую группу, отсутствие методических разработок, сборников нормативных материалов, иных пособий, необходимых для проведения семинаров. Эффективность семинарских занятий стала повышаться благодаря уменьшению наполняемости групп. Путем расширения контингента преподавателей за 2-3года удалось сократить численность студентов в группе с 50 до 30-35 человек. Новые формы учебной работы требовали иной материальной базы вузов. Для подготовки к семинарским занятиям, самостоятельного изучения новой литературы, при факультетах стали создаваться специальные кабинеты.

  Новшеством  советского юридического образования  стало введение производственной  практики. Впервые она была апробирована  еще на ФОНе МГУ, а во второй  половине 1920-х годов стала обязательной. Места для прохождения студентами  практики  находили сами факультеты, старясь учитывать специализацию. Общая продолжительность практики достигала 5 месяцев и начиналась с 3-го курса. В ЛГУ, в большей степени сохранившем преемственность дореволюционной традиции подготовки юристов, производственная практика студентов долгое время отсутствовала. Руководство факультета, планировавшее начать ее с лета 1929 г., отмечало, что не удалось наладить связь факультета с местными судебными органами, которые не проявляли к его работе должного интереса.

  В  первое десятилетие советской власти сохранялся дореволюционный способ получения высшего юридического образования – только на дневной форме. Однако изменение целей высшего образования, а именно необходимость обучения партийного и советского актива, неминуемо привело к появлению заочного образования. В октябре 1927 года в МГУ было создано бюро заочного образования (факультет советского права на дому) с учебным планом, рассчитанным на четырехлетний срок обучения. Однако заочное образование в данный период делало только первые шаги, превращение его в самую массовую форму подготовки юристов оказалось делом будущего.

  Смена  режима не могла не отразиться  на составе преподавательских  кадров. Политическая враждебность  старой профессуры стала одной  из причин свертывания юридического образования в первые годы советской власти. Декретами от 1 октября 1918 г. и 1 января 1919 г. были внесены изменения в состав и устройство государственных научных учреждений и вузов. Отменялись ученые степени и звания, право занятия кафедр предоставлялось всем лицам, известным учеными трудами или другой деятельностью по специальности. На обновление педагогического корпуса была направлена и другая мера –  считать выбывшими профессоров и преподавателей, прослуживших в университетах свыше 10 лет и имевших общий стаж научно-учебной службы 15 лет, а на освободившиеся должности объявлялся конкурс. В случае выполнения этого распоряжения увольнению подлежало абсолютное большинство работников вузов, например, на юридическом факультете Ленинградского университета осталось бы 2 профессора из 21⁸. Изгнание из советской высшей школы старой профессуры грозило полностью парализовать учебный процесс, разрушить сложившиеся традиции отечественного образования, уничтожить целые научные направления, поэтому значительная часть преподавателей осталась на прежних должностях. Советское законодательство относило преподавателей к научным работникам. Наиболее полно их трудовые права и обязанности регламентировались Положением о научных работниках высших учебных заведений от 20 января 1924 года. Положение подтвердило, что научными работниками высших учебных заведений могут быт все лица, обладающие достаточной научной подготовкой, определяемой независимо от наличности русских или иностранных дипломов, ученой степени и звания, на основании как их собственных работ, так и отзывов соответствующих учреждений и отдельных специалистов. Преподавательский состав включал профессоров, доцентов и ассистентов, должности замещались по выборам. Профессоров и доцентов утверждал ГУС, ассистентов назначал Главпрофобр. На замещение вакантных профессорских должностей объявлялись всероссийские конкурсы, срок пребывания в должности профессора устанавливался – 10 лет, остальных преподавателей – 5 лет.

  Однако  в условиях постоянных реорганизаций,  которым подвергалось юридическое образование в этот период и которые сопровождались увольнениями неблагонадежных кадров, система конкурсных отборов не сложилась. Юридические дисциплины продолжали преподавать профессора, в большей или меньшей степени сумевшие приспособить свой курс к новым политическим реалиям, переработать его на основе марксистско-ленинской методологии. От них требовалось хотя бы формальное признание советской власти, внешняя лояльность правящему режиму.

  В  целом не доверяя старой профессуре, советское Правительство вынесло подготовку молодого поколения преподавателей за рамки университетов, что разрушало дореволюционную практику. Новые марксистские кадры по общественным наукам, в том числе и по правоведению, должен был готовить созданный Декретом СНК от 11 февраля 1921 г. Институт красной профессуры. Однако выделение самостоятельного правового отделения затягивалось, первый массовый набор слушателей был проведен только в 1927 г. С момента открытия отделения до 1929 года было выпущено всего 5 научных работников. В конце 1920-х годов наборы увеличились. Обучение в институте длилось 4 года. На первом курсе изучалась общая теория права и государства и теоретическая экономия, на втором – история революционных моментов в развитии института права и история философии, на третьем – проблемы права и государства в переходный период. На четвертом курсе слушатели занимались написанием диссертации. Однако в 1930 г. Институт красной профессуры был закрыт.

   Другим научным учреждением, где  действовала аспирантура, являлся Институт советского права, первоначально возникший при МГУ и находившийся в ведении НКП. В 1924 г., после образования Российской ассоциации научно-исследовательских институтов общественных наук, он вошел в ее состав. Одной из основных задач этого научного учреждения провозглашалась подготовка высококвалифицированных научных работников в области правового строительства, и особенно профессоров и преподавателей для университетов. Среди сотрудников института было немало известных ученых: Г.С. Гурвич, А.И. Елистратов, В.Н. Дурденевский, С.А. Котляревский, Д.А. Магеровский, А.А. Пионтковский, М.М. Исаев и другие. Небольшой коллектив подготовил и издал многие учебники и учебные пособия, а также наладил выпуск журнала «Советское право».

   Зачисление в аспирантуру осуществлялось на основании единых правил приема в аспиранты научно-исследовательских институтов РАНИОН. Поступать сюда могли лица, как имевшие рекомендации вузов и научно-исследовательских учреждений, так и по собственной инициативе. Правила не содержали требований об обязательном членстве в ВКП(б) или ВЛКСМ, но устанавливали, что при удовлетворительной сдаче коллоквиума, единого для всех поступающих, преимуществом при зачислении пользовались лица пролетарского и крестьянского происхождения. Среди аспирантов института были и коммунисты, и комсомольцы, и беспартийные. Причем к концу 1920-х годов доля первых повысилась, что стало следствием как проводимой руководством института политики по первоочередному приему коммунистов, так и увеличением коммунистической прослойки среди молодежи в целом.