Государство и бизнес

Серьезный отпечаток накладывают и национальные особенности экономических систем. В рамках сравнительной политической экономии, анализирующей разновидности капиталистических систем, принято выделять механизмы координации двух противоположных типов: «либеральная рыночная экономика», где государство не играет активной роли, и «координируемая рыночная экономика», где государство играет активную, но преимущественно косвенную роль. В последнее время принято также выделять особую, третью категорию: «рыночную экономику, находящуюся под влиянием государства», где государство играет (точнее, играло в недавнем прошлом) активную и непосредственную роль в координации национальной экономики.

Но на первое место среди факторов, определяющих взаимоотношения государства и бизнеса, обычно ставят «структуру государства», то есть особенности конституционного строя и конфигурации центров принятия ключевых решений. Фрагментация государства (разделение властей, федерализм и коалиционные правительства), как правило, содействует повышенной фрагментации интересов бизнеса: предприниматели будут стараться последовательно оказывать влияние на различные центры принятия решений, один за другим, до тех пор, пока не обнаружат те точки, где к их запросам отнесутся с достаточным пониманием. Различные формы политической централизации государства, напротив, ограничивают доступ к центрам формирования правительственной политики и побуждают группы интересов бизнеса к консолидации.

Помимо конституционной структуры большую роль играют и особенности институциональной среды, непосредственно определяющие условия доступа и формы участия групп интересов в политическом процессе («политический режим»). Политический режим задает рамки отношениям между государством и бизнесом. Выделение доминирующей модели (или моделей) в известной степени условно: эти отношения представляют собою дифференцированную систему, на каждом уровне (или сегменте) которой могут преобладать различные устойчивые формы взаимодействия.

Сейчас политико-экономический порядок в России квалифицируются как «государственный капитализм». В то же время вопрос о новом месте государства в экономике остается открытым. Пока с высокой долей определенности можно говорить лишь о повышении политической роли государства в целом, включая и отношения с бизнесом. В официальной риторике государственный капитализм отвергается в качестве национального ориентира, но при этом официально признается важная роль государственных компаний. Одновременно с этим повышенное внимание уделяется вопросам «конкурентоспособности страны», а понятие «развития» начинает вытеснять прежний эквивалент экономической политики правительства – «реформы». Косвенные признаки говорят о формировании запроса на российскую разновидность «государства конкуренции», хотя сам этот термин и не употребляется.

На первый взгляд все это делает неактуальными в России формы отношений между государством и бизнесом, характерные для Запада. В развитых странах глобализация отодвинула на периферию модели отношений государства и бизнеса, классифицированные английским политологом Уином Грантом как «государство ассоциаций» (ФРГ) и «партийное государство» (Япония и Италия). На первый план выдвинулась новая модель отношений – «государство компаний», ранее характерная только для США. В отношениях с государством несколько уменьшилась роль классических посредников (традиционные ассоциации бизнеса и политические партии) и повысилось значение новых посредников (политические подразделения внутри крупных фирм и независимые консалтинговые агентства).

Гораздо больше оснований сближать нынешнюю российскую модель с современным «китайским вариантом», который считается разновидностью «государственного корпоративизма». В КНР к настоящему времени сформировался «системный» бизнес, тесно связанный с правящей коммунистической партией и государством. Он вырос в результате управляемой реформы сверху и очень дорожит своим нынешним положением. Политическая лояльность и консерватизм китайского бизнеса – результат последовательной политики руководства Коммунистической партии Китая. Несмотря на свое доминирующее положение, правящая партия стремится своевременно реагировать на запросы бизнеса. В 2001 году Цзян Цзэминь выступил с принципиально важным заявлением о необходимости отмены запрета на прием предпринимателей в правящую партию (веденный в 1989 году в связи событиями на площади Тяньаньмэнь). В отношениях бизнеса с государством в КНР наряду с ассоциациями появился второй безальтернативный посредник – партия. Но современные китайские предприниматели и не стремятся к политической самостоятельности. По данным опросов, проводившихся американскими специалистами, по своим установкам китайские предприниматели мало отличаются от административных и партийных кадров, а если и отличаются – то в еще более консервативную сторону. Капиталисты в КНР – скорее «функциональная группа», а не сплоченное сообщество с автономным групповым сознанием.

В то же время вывод о победе «этатистского» начала над «частнокапиталистическим» в рамках утвердившейся в настоящее время модели отношений государства и бизнеса в России был бы преждевременным. Во-первых, потому, что и в федеральном центре, и в регионах проявляются контртенденции, свидетельствующие о том, что политический потенциал бизнеса ограничен, но не подавлен. К настоящему времени крупный бизнес превратился во второй (после «силовиков») по значимости источник рекрутирования политической элиты в федеральном центре и регионах. По данным Института социологии РАН, по темпам роста представители бизнеса в несколько раз опережали силовиков в качестве источников пополнения политической элиты. Удельный вес выходцев из бизнеса в составе всех групп политической элиты (включая административную) за первые два года правления Путина вырос в шесть раз. Несмотря на более чем двукратное отставание от «силовиков» по удельному весу (11,3% и 25,1% соответственно) присутствие представителей деловых кругов в новом истеблишменте стало более заметным, чем в период правления Бориса Ельцина. Эмпирическим подтверждением указанной тенденции стало не только появление высших чиновников, начинавших свою карьеру как частные предприниматели (Юрий Трутнев, Владимир Коган, Олег Митволь), но и расширенное представительство бизнеса в обеих палатах Федерального Собрания (в Государственной Думе -- после выборов 1999 и 2003 годов, в Совете Федерации -- после реформы 2000-го), а также в региональных законодательных собраниях (там экономические интересы уже давно превратились в одну из ведущих групп).

Во-вторых, потенциальное изменение формата политического режима после выборов 2007-2008 годов объективно расширяет возможности доступа к механизмам принятия решений для наиболее ресурсных групп, прежде всего крупного бизнеса. Наконец, в-третьих, ограниченность «государство центричной» модели при ориентации нового политического режима на развитие делает для него практически безальтернативным сотрудничество с бизнесом, включая формальное и неформальное делегирование части своих функций при сохранении политического контроля над их реализацией.

Современная российская модель остается гибридной и внутренне противоречивой, а баланс между государством и бизнесом – одновременно неустойчивым и подвижным.

Заключение

Таким образам, в ходе проделанной работы можно заключить, что государство как определенная форма организации общества имеет особые рычаги и механизмы воздействия власти на любую сферу жизни общества, в том числе и на бизнес. Бизнес как особый род деятельности граждан российского общества подчиняется законам власти.

Власть сама выбирает те корпорации и фирмы, которые должны представлять интересы бизнеса во взаимодействии с государством.

Отличительными чертами процесса становления бизнеса в России стали: институционализация (создание Совета по предпринимательству при Правительстве РФ и института регулярных встреч членов бюро РСПП с президентом РФ), становление режима консультаций (перевод отношений государства и бизнеса в формат согласований) и корпоративизация (повышение роли ассоциаций и союзов бизнеса).

Государство исполняет как экономическую функцию, так и регулирующую, которая, несомненно, доминирует. Наибольшее внимание нужно уделить политической функции, которая становиться преобладающей на фоне политических изменений в стране.

В настоящее время в РФ идет укрепление «вертикали власти», что в свою очередь оказывает воздействие на характер ведения бизнеса. Бизнес становиться мощной средой государственного влияния как на население (благодаря программам поддержки малого и среднего бизнеса, а также субсидиям и льготам и т.д.), так и на международной арене, что отражается в том, что многие предприниматели, поддерживаемые государством, получили возможность выхода на мировой рынок, что в свою очередь способствует укреплению международных отношений.

Список литературы

1. Баранов Н.А. Политические отношения и политический процесс в современной России. Становление современного Российского государства. Роль государства в современной России. – http://society.polbu.ru
2. Зудин А.Ю. Государство и бизнес в России: эволюция модели взаимоотношений. – http://www.intelros.ru
3. Ленская О.Ю. Политические аспекты взаимоотношений власти и бизнеса в условиях государственного корпоративизма в современной России. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата политических наук (2009). – http://copy.yandex.net
4. Тульчинский Г.Л. Бизнес, государство и общество в современной России. // Управление и власть. СПб: ЗАО «Полиграфическое предприятие», 2004, с. 277-301.
5. http://ru.spinform.ru ООО "СоюзПравоИнформ".
6. http://ru.wikipedia.org
7. The American Heritage Dictionary of the English Language, Fifth Edition, 2011.
8. Ясин Е. Бремя государства и экономическая политика / Е. Ясин // Вопросы экономики. - 2002. - № 11. - С. 7.
9. Ветковская Л. Социальная ответственность бизнеса и государства в обществе / Л. Ветковская // Проблемы теории и практики управления. - 2007. - № 4. - С. 41-49.