Подвиг Ленинграда в годы Великой Отечественной войны

 Как будто  в теле, так похудевшем, что

 уже кости  задевают о кости, росла сила,

 которая освобождала  сознание от лишней

нагрузки, и ленинградцы  вновь шли

 спасать свой  город, работать, жить.²

 Великий труд охрана и спасение

города, обслуживания и спасения семьи

 выпало на долю ленинградских мальчиков

 и девочек. Они потушили десятки тысяч

зажигалок, сброшенных с самолетов, они потушили ни один пожар в городе, они дежурили морозными ночами на вышках, они носили воду из проруби на

¹ Колпакова Д. «Был город-фронт, была блокада…», изд. «Детская литература», 1984г., стр. 18

 ² Данишевский И.М. «Война. Народ. Победа…», изд. «Политиздат», 1976г., стр. 175 

Неве, стояли в очередях за хлебом, ловили шпионов и диверсантов.

 И они были  равными со своими отцами и матерями. В том поединке благородства когда старшие старались незаметно отдать свою долю пищи младшим, а младшие делали тоже самое по отношению к старшим.

       И самый великий подвиг школьников  Ленинграда в том, что они  учились.  
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Да, они учились, несмотря ни на что, а также успевали помогать фронту. Помощь заключалась во всем: дети работали за станками заводов, трудились на совхозных полях, делали все, чтобы помочь своему городу. Ученица 47-й школы Инна Битюгова в своем сочинение пишет:

       «После тяжелой холодной зимы  в условиях блокады появились, наконец, первые лучи солнца, зазеленела трава. Школьники сменили парты на совхозное поле.

       14 июля 1942г. началась новая, огородная  жизнь, жизнь плодотворного труда.  Первое время мне показалось, что она однообразна: один день  похож на другой. Но вскоре  я начала замечать, что растения, за которыми я ухаживаю, меняются день ото дня, час от часу, минуту за минутой.

       Теперь уже не было этого  однообразия. Жизнь растений увлекла  меня. Мне казалось, что я ращу  маленьких человечков. Вот они  еле видны слабенькие, зеленые, а вот уже окрепли тоненьки ножки и гордо поднимаются зеленые головки.

       Наконец мои человечки выросли.  И, глядя на них, я вдруг  поняла, что моя давняя мечта  исполнилась. Радостно забилось  сердце, гордо поднялась голова. Я представила себе две дороги. Одна дорога ведет на фронт,  другая в мой город и по этим дорогам бегут один за другим зеленые овощи-человечки…»¹

       Рассказ ученика 138 школы А.  Метса повествует нас о том  как радовались дети, тому что оказывают помощь фронту:

    

¹ Колпакова Д. «Был город-фронт, была блокада…», изд. «Детская литература», 1984г., стр. 88.

  «В начале  зимы 1942-1943г.г. нам, первоклассникам  138 школы, объявили: фронту нужны бутылки. Все отчетливо осознавали что значит в военном деле обычная бутылка. Каждый мальчишка готов был с такой бутылкой идти в атаку на вражеский танк, чтобы собственной рукой поджечь ненавистного фашиста. Бутылки с горючей смесью – тоже самое, что гранаты, применяемые против танков, для поджога вражеской техники, складов, мостов.

       Вскоре в проходе в первом  этаже школы громоздились громадные корзины, ящики и корыта с пустыми бутылками. Грузовичок-полуторка увез на завод полкузова наших бутылок, чтобы потом снабдить бойцов и партизан необходимым оружием.

       И мы радовались, что хоть немного,  да помогли фронту».¹

       Я считаю, что наибольшей славы достойны ленинградские женщины, многие из которых добровольно посвятили свои силы делу спасения воспитанию детей. Рядовая ленинградская женщина проявила здесь столько материнской любви и самоотверженности, что перед величием ее подвигов можно преклоняться. Ленинградцы знают примеры исключительного мужества и героизма, проявленного женщинами – работниками детских домов во время опасности. Сотни женщин показали такое знание детской души и такой педагогический талант, какие могут сравниться со знаниями и талантами величайших педагогов мира.

       Перед нами слова одной из  них: 

       «В нашем детдоме 100 детей. Недавно,  совсем недавно перед нами  стояли печальные сгорбленные дети. Все жались к печке и, как птенчики, вбирали свои головки в плечики и воротники, спустив рукава халатиков ниже кистей рук, с плачем отвоевывая себе место у печки. Дети часами могли сидеть молча. Их раздражала музыка, она им была не нужна. Детей раздражала и улыбка взрослых. Музыка и новые игрушки только усиливали тяжелые переживания детей.

        Мы долго боролись с тем,  чтобы дети без слез шли  мыться. Дети обманывали, плакали, ссорились и прятались от воспитателя, объясняя это тем, что вода холодная. Одна девочка сквозь слёзы говорит: «Меня мама не каждый день мыла, я совсем чистая». Исключительно бурную реакцию проявили дети, когда была организованна первая баня в детдоме. Все малыши, как один, криком кричали, не желая купаться: «Мылом не хочу мыться, не буду мыться!», «Мне холодно, не буду мыться!».

      Дети очень долго не хотели снимать с себя валенки, платки и шапки, хотя в помещении было тепло. Они украдкой ложились в постель в верхнем платье, в чулках. «Так теплее», - говорили дети. 
 
 
 

¹ Колпакова Д. «Был город-фронт, была блокада…», изд. «Детская литература», 1984г., стр.88 
 
 
 
 
 

       Больно было видеть детей за  столом. Суп они ели в два  приема, вначале бульон, а потом  все содержимое супа. Кашу или  кисель они намазывали на хлеб. Хлеб крошили на микроскопические  кусочки и прятали их в спичечные  коробки. Хлеб дети могли оставлять как самую лакомую пищу. Они наслаждались тем, что кусочек хлеба ели часами, рассматривая этот кусочек словно какую-нибудь диковину. Никакие убеждения, никакие обещания не влияли на детей до тех пор, пока они не окрепли.¹ 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

 

      Вот перед нами мальчик, его  имя Эрик. Дети и взрослые любят  его за исключительную нежность и доброту. Но Эрик не любит никаких занятий. Молчаливый, он часто подходит к окну или выходит на балкон. Его взоры сейчас же устремляются на противоположный дом, откуда его привезли, и где он потерял маму. Однажды во время дневного сна Эрик, закрывшись с головой, тихо плачет. Воспитательница встревожена – не болен ли ребенок. Но Эрик объясняет: «Я вспомнил, как у нас умерла мама, мне жалко ее, она ушла за хлебом рано утром и целый день до ночи не возвращалась, а дома было холодно. Мы лежали в кроватке вместе с братом, мы все слушали – не идет ли мама. Как только хлопнет дверь, так и думаем, что это наша мамочка идет. Стало темно, а мама наша все не шла, а когда она вошла, то упала на пол. Я побежал через дом и там достал воды и дал маме воды, а она не пьет. Я ее на кровать притащил, она очень тяжелая, а потом соседки сказали, что она умерла. Я так испугался, но я не плакал, а сейчас не могу, мне ее очень жалко».²

     

¹ Дудина А. «Подвиг Ленинграда 2-е изд.», изд. «Современник», стр. 371

²  Там же, стр. 373

 Слова этой  воспитательницы показывают какой  высоты понимания детской психики и любви к детям достигли лучшие женщины Ленинграда, посвятившие себя делу спасения детей-сирот и делу их воспитания.

       В памяти человечества навеки  сохраниться прекрасный и величественный облик ленинградской женщины-матери как символ великой и бессмертной всечеловеческой любви, которая – придет время! – будет господствовать над всем миром. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Глава 5. Характерная особенность одного концерта.

         Ленинградцы знали о новой симфонии композитора Шостаковича. 29 марта 1942 года ее передавали по радио из Москвы. В здании радиокомитета собрались все музыкальные оркестра и дирижер Карл Ильич Элиасберг – вместе слушали и вместе решали: непременно исполнить симфонию в Ленинграде! Ведь называлась – то она «Ленинградская»! И родилась здесь в осажденном городе.

       17 сентября 1941 года Шостаковича пригласили  в радиокомитет. директор объявил: «Слушай, родная страна! Говорит город Ленина! Говорит Ленинград!» - и передал слово композитору.

       Волнуясь, подошел Шостакович к  микрофону. «Я говорю с вами  из Ленинграда, в то время как у самых ворот его идут жестокие бои с врагом, рвущимся в город, и до площадей доносятся орудийные раскаты… Два часа назад я закончил две первые части музыкального произведения…»

       И вот теплым июльским днем 1942г. тетради с партитурой взяли  в руки Карл Ильич Элиасберг. На обложке 1-й тетради он прочитал «Посвящается городу Ленинграду».

       Нотные строчки захватили дирижера и одновременно испугали: где взять такой громадный оркестр? 8 валторн, 6 труб, 6 тромбонов! Людей, которые играли бы на этих инструментах, просто нет…А на партитуре рукой Шостаковича написано: «Участие этих инструментов в симфонии обязательно». И «обязательно» жирно подчеркнуто. Да и только ли духовые инструменты!.. Чтобы исполнить симфонию требовалось около 80 музыкантов! А в оркестре радиокомитета их было всего 15 человек… 

        Вскоре в здании на Малой Садовой стали прибывать рядовые бойцы, сержанты, офицеры. В документах у всех значилось «Командируется в оркестр Элиасберга».

        Репетиции начались утром и  вечером продолжались они по 5-6 часов, заканчиваясь поздно ночью. Артистам были выданы специальные пропуска, в которых указывалось, что их владелец имеет право хождения по ночному Ленинграду. В перерывах репетициями дирижер успевал уладить многие дела оркестра. Весело мелькали спицы, тоненько позвякивал на руле котелок.

       За ходом репетиций город следил  внимательно. 10 июля 1942 года в одной из радиопередач поэтесса Ольга Берггольц радостно сообщила: «Оркестр радиокомитета начал готовить Седьмую симфонию Шостаковича. Через месяц – полтора в открытом дневнике города – на славных стенах его появится новая страница: афиша, извещающая о первом исполнении Седьмой симфонии в Ленинграде».

      Как обычно, прежде всего был  произведен расчет времени. исполнение симфонии длится 80 минут. Зрители начнут собираться в филармонию заранее. Значит, плюс еще 30 минут. Плюс еще 30 минут на разъезд публики после окончания концерта. 2 часа 20 минут гитлеровские пушки должны молчать.

 И следовательно, 2 часа 20 минут должны «говорить»  наши пушки, исполнять свою «огненную симфонию».

      Сколько потребуется на это  снарядов? Каких калибров? Все следовало учесть заранее. И наконец, какие вражеские батареи следует подавлять в первую очередь? Не сменили ли они свои позиции? Не подвезли ли новые орудия? Ответить на эти вопросы предстояло разведке.

      Разведчики со своей задачей  справились хорошо. На карты были  нанесены не только батареи врага, но и его наблюдательные пункты, штабы, узлы связи. Пушки пушками, но вражескую артиллерию следовало еще и «ослепить», уничтожив еще наблюдательные пункты, «оглушить», порвав линии связи, «обезглавить», разгромив штабы.

       И пришел тот день 9 августа  1942 года. 355-й день ленинградской  блокады.

      На стенах ленинградских домов  появились афиши: 

Управление

По  делам искусств Исполкома  Ленгорсовета и Ленинградский комитет по радиовещанию.

Большой зал Филармонии.

Воскресенье, 9 августа 1942 года.

Концерт симфонического оркестра.

Дирижер К.И. Элиасберг.

Шостакович. Седьмая симфония

(в  первый раз).