Петр I и его реформы

. Слепое низкопоклонство  перед иностранным вообще было чуждо и самому Петру, и его ''орлам''. Свидетельство тому – блестящие победы русского оружия, которые заставили изумленную Европу по-новому планировать свои отношения с неожиданно пробудившимся ''русским медведем''. Россия укрепляла свои рубежи, расширяла границы, становилась равноправным партнёром во всех европейских делах – военных, торговых, государственных, а позднее и культурных.

Культурные контакты с Европой в условиях огромных российских расстояний, с плохими  дорогами осуществлялись в основном двумя способами. Прежде всего участились поездки русских людей за границу, причем не только с деловыми или дипломатическими поручениями, но и с целью учёбы. Вряд ли возможно перечислить всех тех ''пенсионеров'' (т.е. посланных учится за рубеж за казённый счёт), которые получили образование в лучших европейских учебных заведениях. Часть россиян, например М.В. Ломоносов, жили в Европе годами. По обычаю того времени многие вели дневники, служащие и по сей день прекрасным источником знаний об ''осьмнадцатом столетии''. Каждый дневник – живое общение с далёким прошлым, дошедшее до нас дыхание минувшей эпохи.

Первое что впечатляет в этих записях, - отсутствие удивления  перед заграничными ''чудесами'', столь  характерное для дневниковых  заметок русских путешественников XVII века. Особенно же ценно то, что почти все авторы оставили воспоминание о культурном облике Европы. Сквозь призму этих воспоминаний можно и сегодня взглянуть на тогдашнюю жизнь в западных городах, принять участие в развлечениях и карнавалах, постоять перед шедеврами Возрождения. Европейская архитектура, живопись, музыка постепенно входили в культурное сознание русских.

Перед нами дневник  стольника П.А. Толстого, представителя  старинного дворянского рода, посланного в 1697 году в Италию учиться мореходному делу. Пишет же стольник… об опере! Конечно, трудно представить себе жизнь итальянского города без оперы. Рожденный в конце XVI века под воздействием гуманистических идей Возрождения жанр оперы стал символом итальянского национального вокального гения, олицетворением итальянской музыки. В начале XVIII века опере отдавали дань многие просвещенные народы Европы. Для России же этот вид искусства был пока что ''закрытой книгой''

Итак, представим себе Венецию, знаменитый карнавал с его  многоцветьем красок и обилием представлений, в ряду которых достойное место занимает оперные спектакли. Как же воспринял этот праздник П.А. Толстой? В отличие от своих предшественников он не только достаточно подробно описал постановку оперы, декорации, количество исполнителей на сцене и в оркестре, но и старательно подсчитал, во что обошлась бы в денежном выражении (в рублях) такая постановка в России.

В результате посещения  зарубежных стран делались более  глубокие выводы. Так, ярый поклонник  европейской культуры Федор Салтыков много лет провел в Англии и там наметил широкий круг реформ, способствующих европеизации российской экономики, образования, науки, культуры. Любопытно, что в число обязательных дисциплин в мужских учебных заведениях им были включены ''мусика, пиктура, скульптура, миниатура''. В стремлении же уровнять ''и женский наш народ…с европейскими государствами'' он предлагал в учебных заведениях учиться ''музыке инструментальной и вокальной, сиречь на всяких инструментах и вспевать. Танцовать''.

Другой путь ''знакомства'' русской культуры с культурой  европейских стран обусловлен деятельностью  и творчеством иностранцев в  России. Их вклад в развитие обусловлен деятельностью и творчеством  иностранцев в России. Их вклад  в развитие русского искусства трудно переоценить. Разве дело в том, что, например, архитектор Растрелли родился под небом Италии? Гораздо важнее, что в России он нашел вторую родину и создал шедевры, которые мы по праву считаем своим национальным достоянием. Или немец Якоб фон Штейли, Оставивший нам работу по истории русской музыки, которая до сих пор является чуть ли не единственным заслуживающим доверия документов для современных историков? Или итальянский капельмейстер Франческо Арайя, создавший первую оперу на русский текст? Всё это – штрихи к общей картине сближения русской и европейской культур.

Означает ли сказанное, что русское искусство было готово к тому, чтобы перенять европейские  традиции, взаимообогащающему диалогу? Что оно, расставшись с ''древним  благочестием'', связало свое будущее с новой светской культурной практикой? Как соотносилось это новое с прочно укоренившимся в обществе старым имеющим многовековые традиции?

Сочетание старого  и нового в эпоху Петра дает удивительно пеструю, неоднозначную  и неравноценную в эстетическом отношении картину развития искусств. Шедевры национальной художественной культуры ещё не были созданы. Но от этого общая панорама строительства нового здания – светского искусства – не теряет своей привлекательности. Скорее наоборот. Произведения музыки, литературы, живописи, архитектуры рождают ощущение этого движения, передают пульс стремительной жизни, горячие дыхание истории…

Вот, кажется, мы и  подошли к тому главному, что заставляет видеть в памятниках искусства Петровской эпохи поразительный исторический документ, лучше всех прочих источников говорящий о времени бурном, ярком, противоречивым.

Петербург начала XVIII века.

Город становился предметом  национальной гордости современников. В нём зримо воплотилась идея государственного величая России, её непобедимости. Эта мысль совсем не случайна, если вспомнить, что уже 1716 году проект застройки столицы, выполненный архитектором Леблоном, рассылался через русских послов правительствам разных стран. В градостроительстве сподвижники петровских преобразований видели ''превеликую помощь, пользу и славу'' государства. Противники же, как ''ядовитые ехидны'', ненавидели Петербург, олицетворяя с ним наступление беспокойных и малопонятных времен.

В чем же новизна  архитектурного облика ''града Петрова''? Прежде всего – в самой идеи градостроительства, опирающейся на политические веяния времени. Эта идея шла от естественного чувства гордости русских архитекторов за свою родину, отвечала их надеждам на её движение к процветанию. Строительство Петербурга требовало от зодчих знаний лучших достижений европейских мастеров архитектуры, умения применять их на практике. Город был построен в традициях так называемой ''регулярной'' архитектуры, ставящей во главу угла рациональность и единство всех компонентов застройки, их подчинение единому, четкому и строгому плану.

Санкт-Петербург, основанный в 1703 году и ставший столицей в 1712 году, строился на пустом месте. И хотя это место было очень трудным  для строительства – болотом, тем не менее открывались широкие  творческие возможности для осуществления самых современных проектов.

Столица возводилась  в рекордно короткие сроки. Но не стала  ли она чересчур ''западной'', инородным  телом среди великолепных старинных  русских городов – Москвы и  Новгорода, Ростова Великого, Пскова? Обратимся к авторитетному мнению Александра Бенуа, который писал: ''На самом деле Петербург, несмотря на миссию, возложенную на него основателем, и на то направление, которое было дано им же его развитию, если и рос под руководством иностранных учителей, то все же не изменял своему русскому происхождению. Это ''окно в Европу'' находилось все в том же доме, в котором жило все русское племя, и это окно этот дом освещало''.

Действительно, этот город – ''русское чудо'', поднявшись на болоте ''северная Венеция'', облик который создавали русские зодчие, учившиеся за границей, но твердо верившие в свои силы и не стремившиеся возводить на Неве здания, полностью копирующие Голландию и Италию. Исследователи первых петербургских построек отмечали вполне ощутимое влияние на новую архитектуру старой московской.. Например, Петропавловская колокольня задумана и выполнена по образу и подобию знаменитой Меншиковой башни.

В результате такого подхода родилась очень своеобразная архитектура Петербурга – сплав  русских и европейских градостроительных традиций. В России началась пора расцвета светского зодчества.

Быть может, менее  яркие, но все же убедительные сдвиги произошли в других видах искусства. Например, в гравюре. В те времена, когда периодической печати ещё  не было, именно гравюра могла рассказать о блестящих победах русского оружия. Сохранились до наших дней гравюры изображением Полтавской баталии, сражений под Азовом и Нарвой. Немало гравюр – портрета самого Петра и его ближайших сподвижников; есть и пейзажные зарисовки – улицы и парки строящегося Петербурга. Распространялись гравюры прежде всего за рубежом, причем с завидной для наших дней оперативностью. Однако при всех несомненных достоинствах этого искусства оно всё же носило прикладной характер. Живопись, причем живопись портретная, - вот то искусство, ради развития которого Петр не жалел денег на обучение даровитых русских художников.

Жанр парадного  портрета - особый. Он требует от художника  внимания и к предметам быта, к  деталям, на фоне которых изображен  человек, - к одежде, оружию, мебели и т.п. Такой портрет – прямая противоположность аскетичной средневековой иконописи. По величине портреты были самыми разными – огромными, во весь рост, поясными, а также миниатюрными, предназначавшимися для медальонов, что носили на груди прекрасные дамы. Парадный портрет способствовал утверждению облика благородного дворянина, осознающего свою высокую роль в государстве, прославлял царя Петра, возвеличивал новый стиль петровского двора, его блеск, чувственную прелесть жизни. Вероятно, с этим пристрастием к ''внешнему'' и связаны некоторые художественные издержки, характерные для отдельных работ: они оглушают блеском туалетов, но не трогают сердце.

И всё же именно в  петровское время уже родилась русская  портретная живопись, в которой главным было раскрыть внутренний мир изображаемого героя и которая утверждала высокие идеалы человека вне зависимости его сословной принадлежности. Из первых русских художников-портретистов назовём таких выдающихся мастеров, как Андрей Матвеевич Матвеев и Иван Никитич Никитин.