Образование Российского централизованного государства

     ^{Цепь  рассуждений Филофея  такова. Все прежние  христианские царства  прекратили свое существование, будучи попраны «неверными»: души «латинян» пленены  дьяволом по причине  опресноков, т.е. утеряна  духовная сущность; греческим царством владеют турки, которые, правда, не принуждают греков отступать  от веры. Таким образом,  ни одно из этих царств не сохранилось в  полном объеме, будучи пленено либо физически, либо в духовном смысле. В противоположность  этому и существует некое «Ромейское царство», имеющее  «тот же возраст, что  и Христос». Оно  появляется с его  приходом на землю; поскольку  Христос, по свидетельству  евангелиста Луки, записался в Римскую  власть, то есть объявил  себя гражданином  Римской империи. Таким образом, Благодать  через Христа перешла  на Рим: «Инако же Ромеиское  царьство наразрушимо, яко Господь в Римскую власть написася». В существовании «Ромейского царства»}

     ^{Филофей выделяет три этапа. Первый этап длился 770 лет – это время  существования единой христианской церкви. На рубеже VIII-IX вв. Западная церковь позволяет  себе нововведения в  христианские догматы  – дополнение к  Символу веры, причащение пресным хлебом и  др. По мнению Филофея, это означало отпадение  Запада от «правой  веры». Второй этап «Ромейского  царства» связывается  уже с Византийской империей. Он завершается  Флорентийским собором 1439 г. и падением Константинополя. После этих двух событий, которые Филофей  воспринимает в единстве, как причину и  следствие, греческая  церковь, запятнавшая  себя предательством, уже больше не может  быть носителем «Ромейского  царства». Зато начинается третий этап – эпоха  «Третьего Рима», «последнего царства», из толкований книги  пророка Даниила, конец которого совпадает  с концом истории. И земным ликом  «Третьего Рима»  Филофей объявляет  Московскую Русь. Так  возникает знаменитая формула: «…яко вся  христианская царства  приидоша в конець и снидошася во едино царьство нашего государя, по пророчьским  книгамь то есть Ромеиское  царство. Два убо  Рима падоша, а третии стоит, а четвертому не быти». Здесь еще  нет формулы «Москва  – Третий Рим», она  появится позднее. Точно  также как первый Рим – не просто город в Италии, это еще и римская  церковь, «Третий  Рим» - это не Москва, а именно Российское царство с центром  в Москве и русская  церковь, которая  названа «святой  вселенской апостольской», что совпадает  с Символом веры.}

     ^{В отличие от библейских пророчеств, Филофей  впервые вводит понятие  «Третьего Рима»  именно как последнего царства, что придает  Посланию вполне очевидный  эсхатологический подтекст. Действительно, если в «Изложении пасхалии»  Зосимы представления  о конце света  обусловливают восприятие Москвы как нового Рима, то у Филофея  они приводят к  пониманию Москвы уже как последнего Рима 1. Тем самым на Россию возлагается величайшая ответственность – это единственное в мире христианское царство, которое «удерживает» приход Антихриста и является залогом вечности христианства. Говоря о «последнем времени», Филофей выбирает те Евангельские тексты, где предстают не апокалипсические видения конца света и знамения прихода Антихриста, но божественное долготерпие. Особая роль тут возлагается на русского государя, которому «Подобает царствующему держати сие с великым опасениемь и Богу обращениемь, не уповати на злато и богатьство изчезновеное, но уповати на все дающаго Бога»2. Как можно заметить, в Послании дьяку Мунехину перед великим князем еще не ставится никаких политических задач; его главная задача – «удержание» в Московском государстве истинного христианского благочестия и правой веры. Однако, едва появившись, идея «Третьего Рима» сразу же стала развиваться и изменяться: в нее привносится гораздо больший политический смысл.}

     ^{В Послании Василию III исчезают все упоминания о «Ромейском царстве» и периодизация христианской истории, зато значительно  усилены политическое звучание и авторитетность самой идеи «Третьего  Рима». В этом Послании главным носителем  идеи объявляется  московский государь, которому пророчится вечное спасение в  случае успешного  выполнения возложенной  на него «миссии»: «Да  аще добре устроиши свое царство, будеши сынъ света и граженинъ  вышняго Иерусалима»2. Формулируются и конкретные политические задачи, стоящие перед русским государем: он обязан принять на себя обязанности всемирного православного государя. В этом же Послании усилена идея единства церкви и светской власти как важнейшего условия становления «Третьего Рима» на Руси. Филофей, в соответствии со сложившейся еще в Киевской Руси традицией, позволяет себе давать советы государю, просит соблюсти «три заповеди»: навести порядок в том, чтобы люди правильно осеняли себя «знаменем святого креста»; наполнить «святые соборные церкви епископами»; искоренить содомский грех, причем не только «среди мирян, но и средь прочих». Т.о., «Филофей видит в княжеской власти гарант процветания и укрепления церквей и монастырей, нравственного здоровья общества и даже, что стоит на первом месте, научения паствы правильному осенению себя крестным знамением» 3 .}

     ^{Иное  развитие идея «Третьего  Рима» получила в  третьем сочинении  цикла – «Об  обидах Церкви». Это  сочинение вступает в своеобразную полемику с Филофеем и подвергает сомнению прочность  «стояния» «Третьего  Рима» из-за умножившихся в нем беззаконий и неправды. Оптимистическое  пророчество «Послания» М.Г. Мисюрю Мунехину уступает место апокалиптическому  предостережению. Наибольшее возмущение Продолжателя Филофея вызывают обиды, наносимые  церкви: «святыа церкви обидими». Он говорит  о тех опасностях, которые грозят «Третьему  Риму», если церкви не будет возвращено прежнее уважение и соблюдение всех ее канонических прав. Идейный замысел  Продолжателя Филофея  – использовать идею «Третьего Рима»  не только в ее возвышенно-патриотическом варианте, но и для  обличения греховности  окружающего мира; привлечь ее в качестве аргумента в проходившей  в то время полемике об имущественных  правах церкви. Автор  дважды напоминает о  принадлежащем церкви праве проклятия, что говорит о том, что «симфония» между священством и царством не была идиллией, а включала возможность напряжения и противостояния.}

     ^{Идеализированный  образ России как  «Третьего Рима», при всем своеобразии  и оригинальности, был лишь одним  из многих, пользовавшихся популярностью в XVI столетии. Однако именно эта идея в наиболее яркой форме выразила претензии Московского  государства на религиозно-мистические  функции единственного  в мире истинного  христианского царства, хранительницы веры. Через несколько  десятилетий, когда  московская власть добилась для русской церкви формальной независимости  от Византии и получила собственного патриарха (1589г.), она была официально провозглашена в грамоте, которой утверждалось новое патриаршество, правда, уже в переработанном «промосковском» виде. Фактически же, еще до учреждения патриаршества, русская церковь уже не ощущала своей зависимости от константинопольской. Во второй половине XV в. для нивелирования роли греческого посредничества в деле крещения Руси, была вновь актуализирована легенда об апостоле Андрее. Точно так же как московский великий князь начал вести свою власть от императора Августа, русская вера должна была идти непосредственно от апостолов. И когда папские послы приехали в Россию убеждать царя Ивана Грозного принять Флорентийскую унию, он авторитетно заявил: «…мы на Москве приняли христианскую веру в то же самое время, как вы в Италии, и с тех пор и доселе мы соблюдали ее ненарушимою» 4 . Таким образом, вполне прав М.С. Стецкевич, полагающий, что «Утверждение теории «Москва – Третий Рим» способствовало развитию ксенофобии и изоляционизма, сакрализации государственной власти, что на практике привело к ее более активному вмешательству в дела православной церкви и ограничению религиозной свободы последней» 5 .}

     ^{Итак, эмансипация русской  церкви от Византии была совершена при  непосредственном содействии государственной  власти; становясь  национальной, русская  церковь в то же время становилась  государственной: входила  в рамки московских правительственных  учреждений. Однако недостаточно было только воли царя и одной  отвлеченной теории, на которую она  опиралась, чтобы  провести в жизнь  новое понятие  национальной русской  церкви. Для этого  необходимо было непосредственное участие самой  церкви, и его последовательно  оказали московскому  правительству три  крупнейших иерарха XVI в. – Иосиф Волоцкий и митрополиты  Даниил и Макарий. Опасаясь конфискации  монастырских земель и активности московско-новгородских еретиков, Иосиф Волоцкий теоретически поставил русского князя на то место, которое  в Византии занимал император. Даниил уже практически подчинил церковь и ее представителей воле светской власти. Наконец, Макарий применил теорию и практику государственного вмешательства к пересмотру всего духовного содержания национальной церкви. При непосредственном участии Ивана IV он провел два духовных собора, 1547 и 1549 гг., на которых произошла канонизация 40 местно чтимых святых в общерусские. Эти соборы, на которых присутствовали и светские лица, способствовали также централизации церковного управления и унификации церковных обрядов. А Стоглавый собор 1551 г. утвердил русский церковный обиход как единственный подлинно православный. Судя по тексту «Стоглава», «хрестьянская вера» – это истина, данная в Божьих заповедях, апостольских и священных правилах, и все им не соответствующее подлежало исправлению. Таким образом, эти три собора определили во что должна верить русская национальная церковь. Прошедшие же в 1553-1554 гг. очередные соборы против еретиков, решили во что она верить не должна, официально закрепив тем самым вероучение национальной русской церкви.}

     ^{В XVI в. было два этапа  созыва соборов –  в начале и середине столетия, и тот  факт, что великокняжеская  власть использовала церковную, соборную форму для управления страной, имеет причины. По мнению А.А. Зимина, в эти периоды  проходила напряженная  борьба с привилегиями церкви, с ее полунезависимым  положением в стране, и «вторгаясь в  деятельность церковных  учреждений, ставя  их себе на службу, правительство  тем самым подчиняло  церковь своему контролю, что было составной  частью борьбы за преодоление  удельных порядков и  развития государственной  централизации» 6.}

     ^{Это «вторжение» институтов власти происходило  и в самых интимных сферах, например, в  исповеди. Уже в  середине XV в., когда  наметились важные перемены в отношениях церковной  и светской власти, собор епископов, а затем и митрополит прибегали к церковным  санкциям (вплоть до отлучения) по отношению  к политическим противникам  великого князя московского  Василия II. Эта тенденция  приравнивания политических противников власти к отступникам  от веры достигла апогея при Иване IV. В  политической борьбе, развернувшейся в  годы опричнины, царь трактовал своих  действительных и  мнимых врагов не только как мятежников, но и как «вероотступников», погубивших свою душу; их тела бросали без  погребения, по ним  запрещалось делать заупокойные вклады. Примерно в это  же время, при митрополите  Макарии, появляется образец покаяния («поновления») грешного вельможи, в котором устами кающегося его  поведение (нарушение  царских предписаний) оценивается как  тяжкий грех не только перед Богом, но и  перед монархом: «Ох, мне, грешному, како меня земля не пожрет за мои окаянные грехи, престоупившему заповедь божию, и закон, и суд божий, и господаря своего заповеданное слово»7 . Таким образом, к XVI в. сакрализация царя достигла такого уровня, что его фигура незримо присутствовала даже во время покаяния – одном из таинств индивидуального исповедания веры.} 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

     ^{Заключение.} 

     ^{В истории политического  объединения Руси можно выделить следующие  этапы:}

• ^{конец XIII — первая половина XIV в. Возвышение Московского княжества и начало объединения русских земель вокруг Москвы;}

     ^{В конце XIII века Владимиро-Суздальское  княжество стало  приходить в упадок. Ведущую роль в Северо-Восточной Руси начали играть конкурирующие между собой Тверское и Московское княжества. Одно время в этом регионе ведущую роль играло Тверское княжество, созданное в 1230–40-х годах (с 60-х годов XIII века его правители занимали Владимирский великокняжеский престол).}

• ^{вторая половина XIV — начало XV в. Успешное развитие процесса объединения, зарождение элементов единого государства;}

     ^{В результате политических перемен, оказавших  в конечном счете  воздействие на сложные  процессы, протекавшие  в восточнославянской этнической среде, возникли, по определению известного историка Б.Ф. Поршнева, «две Руси»: примерно в XIV–XV вв., писал  он, Русь «разделилась на два русских  государства. Одно, находившееся под властью монголов, постепенно усиливалось, со столицей в Москве, затем стало самостоятельным  Московским государством. Другое, не подпавшее  под власть монголов, оказалось зато в  одном государстве  вместе с Литвой и  Польшей».} 

     ^{Объединительный процесс на Руси шел  параллельно с  освобождением от золотоордынского ига, и Москва сумела возглавить оба этих процесса. В историографии  неоднократно поднимался вопрос: могли ли иные центры (кроме  Москвы) стать лидерами в объединении  русских земель? В  качестве возможного кандидата на эту  роль называют Великий  Новгород и Великое  княжество Литовское (Литовско-Русское  государство).}

     ^{Официальные историки отвечают на этот вопрос отрицательно, ссылаясь на то, что  исторически республика в Средние века не могла стать  объединителем (пример Генуи, Венеции, Гамбурга и др.), а в Литве  были очень сильны позиции бояр (магнатов).}

• ^{феодальная война второй четверти XV в.;}

     ^{Третьим этапом русского объединительного процесса стала феодальная война второй четверти XV в. Она коренным образом отличалась от прежних княжеских междоусобиц. Если в начале XIV в. самым престижным на Руси был Владимирский стол (престол) и князья разных земель оспаривали его друг у друга, то теперь князья московского дома боролись за обладание Москвой. Роль самой Москвы как общерусского центра в ходе этой междоусобицы сомнению не подвергалась.}

• ^{вторая половина XV — начало XVI в.}

     ^{Объединительный процесс начался  в Северо-Восточной  Руси. Здесь и до нашествия монголо-татар  были наиболее сильны позиции княжеской  власти, которой удалось  сломить сопротивление  боярской оппозиции.}

     ^{Иван III заботился об укреплении государства. Политическая централизация обгоняла экономическую. Ни одно европейское государство к тому времени единого общенационального судебника не знало. В Германии он появился через 30 лет (под влиянием русского), во Франции — через 50 лет. Судебник Ивана III, в частности, установил для крестьян единый срок перехода от владельца к владельцу: неделя до и неделя позже Юрьева дня осеннего (26 ноября).} 

     ^{Много внимания Иван III уделял развитию внешней  торговли, борьбе с  эпидемиями и проникновением болезней из-за рубежа. Кремль при нем  приобретает вид, сохранившийся до 1929 г. 12 ноября 1472 г. Иван III обвенчался с греческой  царевной Зоей (Софьей), дочерью Фомы Палеолога, брата последнего императора Византии, Брак этот укрепил  престиж Руси и  самого великого князя  московского. Греческого двуглавого орла Иван III соединил на своей  печати с гербом московским. На одной стороне  был изображен  орел, на другой —  всадник, попирающий дракона, с надписью: «Великий князь Божею  милостию господарь  всея Руси».} 

     ^{В правление Василия III в 1510 г. прекратила свое существование Псковская  республика. В 1514 г. после  третьей подряд войны  с Литвой к Москве отошел старинный  русский город  Смоленск, население  которого открыло  ворота армии Василия III. С присоединением в 1521 г. Рязани объединение  русских земель было в основном завершено. Возникла крупнейшая в Европе страна, которая с конца XV в. стала называться Россией. Впервые  это название встречается  в летописях времени  правления Ивана III.} 

     ^{Постепенно  оформлялся и государственный  аппарат Московского  княжества. Круг ближайших  советников великого князя составляла Боярская дума. Сфера  ее компетенции определялась волею государя. В  первой трети XVI в. сложилась  лестница чинов в  Думе, которые «жалован»  государь: высший —  боярин и низший -. Первый чин, самый  важный и престижный, присваивался лицам  из представителей около  двух десятков наиболее знаменитых фамилий  — Рюриковичей и Гедиминовичей, то есть потомков правящих домов Древней Руси (Воротынские, Мстиславские и др.) и Великого княжества Литовского (Голицыны, Куракины и др.), а также — старых московских боярских родов (Романовы, Морозовы, Шереметевы, Шеины и др.). Среди окольничих, по подсчетам В.И. Буганова, насчитываюсь до половины бывших удельных князей; другую половину составляли потомки московских бояр. С начала XVI в. в работе Думы все более широко стали участвовать думные дворяне (что тоже превратилось в чин) и думные дьяки. Последних часто называют профессиональными управленцами.}