Образ жизни крестьян

Проблема экологической составляющей крестьянской экономики, безусловно, требует  дополни тельного изучения. Но утверждать, что крестьяне не проводили природоохранительные мероприятия, было бы неверно. Правда, возможности в этом вопросе сельского  мира были ограничены. Однако сле дует отметить, что когда такие средства находились, они употреблялись, исходя из приоритета коллек тивных интересов, именно на восстановление общинных угодий. Современник, представитель просве щенного общества, по этому поводу писал следующее: «Мир лишь в редких случаях тратился на улуч шение своей  поземельной собственности, на такое  улучшение он жалеет даже затраты  простого труда. Затем и в этих немногих случаях он исключительно  обращает внимание на те виды угодий, которые  вполне остаются в общинном владении, т.е. лес, и на луга, где доля каждого  домохозяина идеальна большей частью, отводится ежегодно на новом участке. Общинное земледелие наименее благоприятствует улучшению самых ценных частей надела: пашни и огородов»¹⁸⁵.

Низкая агротехника и недостаточное  использование удобрения ставили  земледельцев в зависимость от природных  условий. Изменение климата в  конце XIX в. происходило по всей черноземной  полосе. Об этом писал в своих  воспоминаниях сын Л.Н. Толстого Сергей. Его свидетельства относятся  к 1873 г., но описанные им явления, очевидно, были и в последующие годы. Он сообщал: «Поэтому если пшеница плохо  родилась, а это случалось очень  часто, потому что урожай зависел  от того, пройдет ли два-три дождя  в мае, то они (крестьяне) не только терпели  большие убытки, но и голодали. Это  было непра вильное, а какое-то азартное земледелие»¹⁸⁶. Если это и был азарт, то скорее азарт игрока в «русскую рулетку». Большинство крестьянских хозяйств не располагало достаточным продовольственным резер вом, и каждый неурожайный год был для них тяжелейшим испытанием.

Влияние засух было связано с  уменьшением лесов, развитием оврагов  и изменением климата. Так, на собраниях  в комитетах по нуждам сельскохозяйственной промышленности в начале ХХ в. отмеча лось: «Климат центральной России изменяется к худшему, и это изменение  с каждым годом прогресси рует, чем и объясняется падение  урожайности. Причина тому – уничтожение  лесов, увеличение посев ной площади  и разрастание оврагов. Безлесье и овраги иссушают землю, мешают задержанию на ее по верхности снега и дождей, и засуха действует привольно, не встречая себе ни в чем помехи»¹⁸⁷. Тради ция земледельческого труда выработала у русского мужика четкое осознание того, что состояние его хозяйства зависит в большинстве своем от природных условий. Спустя четверть века, тамбовский кре стьянин писал в «Крестьянскую газету»: «Климат в последние годы принимает тропический характер: с весны по исчезновению снега, не обрадует сердце крестьянина живительный дождик. Горестно смот реть крестьянину на погибающие хлеба, видя грядущий голод и сопряженные с ним лишение скота и вымирание обитателей земли»¹⁸⁸.

Следует признать, что изменение  природно-климатических условий  во многом являлось результа том хозяйственной  деятельности русского крестьянства. Неурожай, повторяющиеся с завидным посто янством (раз в 7 – 9 лет), череда голодных лет, особенно голод 1891 года, все это побуждало крестьян искать пути рационализации своей хозяйственной  деятельности, совершенствовать приемы обработки земли.

В условиях отсутствия свободных площадей увеличение производства сельскохозяйственной продук ции, возможно, было только повышением плодородия почв. Истощение почвы  стало главной пробле мой, с которой  столкнулось крестьянство Центрального Черноземья в начале 1890-х гг. Воронежский  губернатор в отчете с тревогой сообщал: «Производительные силы земли год  от года видимо истощаются, так что  по наблюдениям старожилов, за последние 20 – 25 лет, урожайность уменьшилась  почти вдвое. Одновременно с истощением земли умножается количество сорных трав»¹⁸⁹.

Неблагоприятные последствия хозяйственной  деятельности в сочетании с ухудшением климатиче ских условий подвигли крестьян к поиску возможностей повышения  урожайности крестьянских наде лов  при сохранении традиционной системы  полеводства.

Повышения плодородия земли крестьяне  традиционно добивались посредством  удобрения полей навозом. Вывоз  навоза и способ его внесения зависел  от качества почв. Навоз использовался  только в отношении озимых культур, так как рожь была более устойчива  к сорняку. Удобрение парового поля осуществлялась не часто. Причины того заключались в недостатке скота, использовании сушеного на воза для  отопления, удаленность земельных  наделов. Удобрения пара навозом  производилось в Петров ский пост, начиналось в середине и завершалось  к концу июня.

Отдаленность крестьянских наделов  от усадьбы было главным препятствием для их удобрения. На воз в селе вывозился только на ближние участки. Селяне не обладали навыками экономического расчета и, конечно же, не могли  рассчитать величину затрат и определить доходность той или иной операции. Но мужик располагал хозяйственной  смекалкой, за его плечами был  производственный опыт поколе ний. Все  это подсказывало ему, что возить навоз на дальние участки невыгодно. Даже многие состоя тельные крестьяне  с. Атюрев Темниковского уезда Тамбовской губернии считали невыгодным вывозку  навоза дальше, чем на 5 верст¹⁹⁰. Наличие такой традиции подтверждалось выводами дореволюционных ученых. По мнению экономиста Ф. Бара, каждая верста расстояния от усадьбы до поля уменьшала доход хозяйства на одну треть. Он в частности писал: «При вывозке навоза на пашни, находящейся на расстоянии ? версты от хлевного двора можно сделать в известное время 15 – 18 оборотов, при удале нии в 2 версты – 5 – 6 оборотов, при расстоянии в 3 – 5 верст одна вывозка навоза может нередко стоить более того хлеба, который народится от него на поле»¹⁹¹. Таким образом, дальноземье отдельных кре стьянских наделов являлось главным препятствием для их удобрения. Сталкиваясь с этой проблемой в череде будничных забот, крестьяне еще раз убеждались в нерациональном расположении участков пашни.

Другой причиной слабого удобрения  полей являлся недостаток навоза, который возник по причине сокращения поголовья скота в крестьянских хозяйствах. Это в свою очередь  являлось результатом фак тического  отсутствия выгонов и пастбищ. Уже  в середине 80-х гг. XIX века пашня  в Тамбовской губер нии составляла 68 % всех земельных угодий. По данным земской статистики в северных уездах Тамбов ской губернии на паровую десятину вывозили лишь 700 – 900 пудов, при потребности  в 2400 пудов. В южных малолесных уездах навоз и солома использовались на топку¹⁹². В орловской деревне на вопрос: «Почему крестьяне не вывозят на поля навоз?». Они, с раздражением, отвечали: «Где унаваживать, ко гда протопиться нечем»¹⁹³. Даже там, где навоз был в достатке, крестьяне были вынуждены продавать его в помещичьи хозяйства¹⁹⁴. Они делали это с целью пополнить свой тощий бюджет. Действия крестьян диктовались хозяйственной нуждой.

Периодические переделы земли в  сельских общинах не были препятствием для удобрения кресть янских наделов, как это утверждали критики общинных порядков. В качестве подтверждения  этого вы вода приведем результаты наблюдения А.А. Риттиха. Последовательный противник формы общинного землепользования (тем ценнее его мнение), он в своем  исследовании писал: «В местностях, где  начина лось удобрение полей, сроки  жеребьевок удлинялись или совсем прекращались, унавоженные полосы переделялись отдельно от не унавоженных или совсем исключались  из передела. Большинство общин, сохраняя переделы, нашло возможность перейти  к травопольному хозяйству»¹⁹⁵. В одном из обществ Моршанского уезда Тамбовской губернии приговором сельского схода было решено: сделать новый пе редел всех полей сроком на 20 лет и при этом обязать всех крестьян свои полосы в полях унавоживать. За несоблюдение данного решения предусматривались штрафы¹⁹⁶. Знаток хозяйственной жизни сель ской общины В.П. Воронцов в конце XIX в. сообщал, что «в Острогожском уезде Воронежской губер нии удобрение полей только начинается, тем не менее, многие общины уже установили для жеребьевок длинные сроки. А в ряде мест Центрального Черноземья коренные переделы не касались удобренных участков». На мой взгляд, это выступало еще одним подтверждением хозяйственной гибкости общи ны, ее способность адекватно реагировать на производственные потребности крестьянских дворов. Об щинное земледелие было восприимчиво к новациям и способствовало их внедрению. 

Трехпольная система и  ее недостатки

Исторически сложившиеся трехпольная  система земледелия в наибольшей мере соответствовала как объективным  условиям хозяйствования (почва, климат), так и экономическим возможностям кре стьянских дворов. «Живучесть трехпольного севооборот, – по мнению историка Л.В. Милова, – помимо действенности  фактора целесообразности и рациональности опиралась и на натуральный характер кре стьянского хозяйства»¹⁹⁸. В конце XIX – начале XX в. в губерниях Центрального Черноземья трехполь ная система полеводства являлась господствующей. В большинстве своем просвещенное общество вос принимало трехполку как хозяйственный анахронизм, фактор, сдерживающий интенсификацию сель ского хозяйства. Крестьянство же продолжало упорно придерживаться традиционной системы полевод ства. На все предложения перейти к более рациональным приемам земледелия они неизменно отвечали, что «будем хозяйствовать, как отцы и деды». И в этой мужицкой твердолобости был свой резон. Трудно спорить с тем, что трехпольный севооборот снижал долю производственного риска. Высокая доля рас паханности земель в регионе фактически исключала возможность обновления пашни, делая систему замкнутой. Исключение составляло то, что в отдельных местностях дальние участки на 3 – 4 года уводили в залежи, используя их в качестве сенокоса. Вновь поднятые залуженные участки давали обильный урожай.

Трехпольная система земледелия была не столь примитивна. Структура крестьянских посевов оп ределялась всей совокупностью  условий хозяйствования: качеством  почвы, особенностью ландшафта, климатом и пр. Например, в Тамбовской губернии лучшие земли отводились под просо, в землях поху же сеяли овес. В  низинах, на неудобьях выращивали горох  или чечевицу. Паровое поле служило  тради ционным средством повышения  плодородия. Большой проблемой для  крестьянства черноземной поло сы являлась засоренность почвы. По свидетельству  источников, сорняки часто «забивали» хлеба, сни жая и без того невысокую  урожайность. Повседневным и распространенным в Черноземье приемом борьбы с  дикорастущими растениями выступала  толока. На использование парового поля для выгона скота селян толкало  отсутствие пастбищ. Крестьяне выгоняли скот на пары, которые быстро покрыва  лись ненужной растительностью. В течение 10 – 15 дней, а иногда и более, скот выедал, выбивал копы тами сорняки. Крестьяне говорили, что «где более  скот ходит, и земля от травы лучше  выбита, там от менно хороший хлеб родиться»¹⁹⁹. Толока давала определенный эффект в борьбе с сорняками, но одно временно вела к уплотнению поверхностного слоя и отодвигала сроки взмета пара. Данный агротехни ческий прием сохранялся в регионе и в первой четверти ХХ в. По воспоминаниям старожил села Ново томникова Моршанского уезда Тамбовской губернии, в 1920-е гг. на сельском сходе волостной агроном призывал селян осуществлять ранний взмет пара. Мужики возражали, указывая на то, что в таком слу чае негде будет пасти скот²⁰⁰. Все стороны крестьянского производства были взаимосвязаны и взаимо обусловлены, поэтому всякая новация в одном из его компонентов неизбежно вызывало изменения в системе в целом.

Объективные условия развития русской  деревни вели не только к модернизации традиционной сис темы полеводства, но к поиску возможностей перехода крестьянского земледелия на многополье. Даль нейшее увеличение населения при  ограниченности пахотных земель неизбежно  вели к интенсивному использованию  сельскохозяйственных угодий. Земельные  переделы к началу ХХ в. достигли своего возможного максимума. Доведя земельно-распределительный  механизм до совершенства, крестьяне  с точки зрения землеустроительной техники вполне могли освоить  земли на четырех и более полей²⁰¹.

Критики общинных порядков непременно обращали внимание на существование  в крестьянском землепользовании принудительного  севооборота. Они считали, что диктат общины в порядке чередова ния  культур сковывал хозяйственную  инициативу селян. В данном случае происходила  элементарная подмена понятий, причину  путали со следствием. На это обратил  внимание еще П. Вениаминов. В сво  ем фундаментальном труде он справедливо  замечал: «Принудительный севооборот происходил не от общинного земледелия, а от малоземелья, от необходимости  обращать в выгон луг, жнивье и  пар. Во многих местах устанавливать  принудительный севооборот заставляет такая чересполосица, при которой  проезд к одним полосам лежит  через другие чужие полосы. Если при таком расположении полос  каж дый стал бы сеять что угодно, то с многих полос нельзя было бы совсем собрать урожай, не испортив при этом урожай соседей. Малоземелье  и чересполосица – вот причины, заставляющие крестьян прибе гать к  принудительному севообороту»²⁰².

Следует признать, что власть адекватно  реагировала на сложившую в селе практику регулирования севооборота, придав ей правовую основу. Сенатским  решением от 10.09.1891 г. за сельским обществом  признавалось право вмешательства  в хозяйственную обработку и  способы культуры, производимые от дельными домохозяевами на их надельных  участках мирской полевой земли. Итак, принудительный се вооборот диктовался объективными условиями крестьянского  землепользования. В то же время  у хле бороба оставалось достаточно простора для проявления хозяйственной  сметки. Урожай, собранный с двух соседних полос, различался порой существенно. Не это ли подтверждение тому, что  при равных стартовых условиях, свою роль играли навыки и опыт земледельцев?

Процесс модернизации вызвал соответствующие  изменения в системе крестьянского  полеводства. Оставаясь в целом  натурально-потребительским, крестьянское хозяйство во все большей мере вынуж дено было ориентироваться  на рыночную конъюнктуру. Это отразилось на системе севооборота. В на чале ХХ в. ряд сельских обществ региона  стали практиковать травосеяние. Под  воздействием деятель ности участковой агрономии отдельные сельские сходы  принимали решения о переходе на многополье. В посевных площадях увеличилась доля технических культур. Так, в Тамбовской губернии за период с 1881 по 1917 гг. посевные площади, занятые  под картофелем и сахарной свеклой, выросли в 2 раза. Традиционная система  земледелия демонстрировала свою гибкость и возможность модификации под  влиянием менявшихся условий хозяйствования.

Другой причиной сдерживающей интенсификацию крестьянских хозяйств являлось дальноземье. Отдаленность крестьянских наделов  от усадьбы существенно увеличивала  затраты по их обработке. П.Н. Соковин  в своей работе «Длиноземье и  чересполосность крестьянских наделов  в Курской губер нии» пришел к  выводу, что чем дальше участок  земли, тем больше требуется затрат труда и капитала; по достижению известного предела, затраты эти  увеличиваются на столько, что поглощают  все доходы с отдаленного поля, и его обработка становится убыточной203. По данным обследования, 4030 общин в 13 уездах Курской губернии только 54 % общин владели надельными землями  на расстоянии не более 3-х верст  от усадьбы. 753 общины или 18,7 % имели  расстояние до своих полей от 3 до 5 верст. У 1098 общин (27,2 %) наделы находились на удалении от 5 до 10 верст. Но в губернии были сельские общест ва, имевшие надельные  земли за 15 и более верст. В  Корочанском уезде 51 община располагала  участками земли на расстоянии 15 – 40 верст от усадебной оседлости. Две общины Новооскольского уезда  даже имели отдельные особники в  Воронежской губер нии в 40 – 60 верст. В Трубчевском уезда Орловской  губернии около 50 общин имели не только сено косные, но и пахотные земли  в 10 и более верст. В виду такой  отдаленности владельцы не могли  обра ботать эту часть своего надела и вынуждены сдавать их за самую  ничтожную плату, вносимую нередко  водкой, а не деньгами²⁰⁴.