Николай 2 личность в истории

         28 февраля  царь  направил на Петроград из Могилева  воинские части во главе с  генералом Н.И. Ивановым для  наведения  порядка в столице.  В ночной беседе с генералом  Ивановым измученный,  борющийся  за судьбу России и свою  семью,  взволнованный озлобленными  требованиям  бунтующей Думы,  царь высказал свои грустные  и тяжелые  соображения:  "Я   берег  не  самодержавную власть,  а Россию.  Я не убежден, что  перемена формы правления даст  спокойствие и счастье народу". Так объяснил государь свой упорный отказ Думе на создание независимого правительства.

         Воинские части  генерала Иванова были задержаны  революционными войсками на пути в  Петроград.  Не зная о провале  миссии генерала Иванова,  Николай II в ночь с 28 февраля на  1  марта  тоже решает выехать из Ставки в  Царское Село.28 февраля,  вторник.  (Дневник Николая II)⁴: "Лег спать в три с четвертью часа утра,  т.к. долго говорил с Н.И. Ивановым, которого посылаю в Петроград с войсками водворить порядок. Ушли из Могилева в пять часов утра.  Погода была морозная,  солнечная. Днем проехали Смоленск, Вязьму, Ржев, Лихославль".

         1 марта, среда. (Дневник  Николая II)⁵: "Ночью повернули со станции Малая Вищера назад,  т.к. Любань и Тосно оказались занятыми.  Поехали на Валдай,  Дно и Псков,  где остановились на ночь.  Видел генерала Рузского.  Гатчина и Луга тоже оказались занятыми. Стыд и позор! Доехать до Царского Села не удалось. А мысли и чувства все время там.  Как бедной Алисе должно  быть тягостно  одной переживать  все эти события!  Помоги нам Господь!"

         2 марта,  четверг.  (Дневник Николая II)⁶: "Утром пришел Рузский и прочел свой длиннейший разговор по аппарату с Родзянко.  По его словам,  положение в Петрограде таково, что теперь  министерство  Думы будто бессильно что-либо сделать, т.к.  с ним борется социал-демократическая партия в лице рабочего комитета.  Нужно мое отречение. Рузский передал этот разговор в Ставку, а Алексеев - всем Главнокомандующим фронтов. К двум с половиной часам пришли ответы от всех.  Суть та, что во имя спасения России и удержания армии на фронте в  спокойствии нужно решиться на этот шаг.  Я согласился.  Из Ставки прислали проект Манифеста. Вечером из Петрограда прибыли Гучков и Шульгин, с которыми я переговорил и передал им подписанный и переделанный манифест.  В час ночи уехал из Пскова с тяжелым чувством пережитого. Кругом измена и трусость, и обман!"

         Утром 2 марта генерал  Рузский  доложил  Николаю  II,  что миссия  генерала  Иванова  не  удалась.  Председатель  Госдумы М.В. Родзянко через генерала Рузского заявил по телеграфу,  что сохранение  династии  Романовых  возможно при условии передачи трона наследнику Алексею при регентстве младшего брата  Николая II - Михаила. Государь поручил генералу Рузскому запросить по телеграфу мнение командующих фронтами. На вопрос о желательности отречения Николая II положительно ответили все (даже  дядя  Николая, великий князь Николай Николаевич, командующий Кавказским фронтом), за исключением командующего Черноморским флотом адмирала А.В. Колчака, который от посылки телеграммы отказался.

         Предательство руководства  армии было для Николая II тяжелым  ударом.  Генерал Рузский сказал императору,  что надо сдаваться на милость победителя,  т.к. высшее командование, стоящее  во главе войска,  против императора,  и дальнейшая борьба будет бесполезна. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

         КОНЕЦ ДИНАСТИИ РОМАНОВЫХ 

         Перед царем  встала картина полного разрушения его  власти и престижа, полная его обособленность, и у него пропала всякая уверенность в поддержке со стороны армии, если главы ее в несколько дней перешли на сторону врагов императора.

         Государь эту ночь с 1 на 2 марта долго не спал.  Утром  он передал генералу Рузскому телеграмму с уведомлением председателя  Думы о своем намерении отречения от престола в пользу сына Алексея.  Сам он с семьей намеревался, как частное лицо  проживать в Крыму или Ярославской губернии. Несколько часов спустя, он приказал позвать к себе в вагон профессора  С.П. Федорова  и сказал ему: “ Сергей Петрович, ответьте мне откровенно, болезнь Алексея неизлечима?” Профессор Федоров ответил: “Государь, наука говорит нам,  что эта болезнь неизлечима.  Бывают, однако, случаи, когда лицо, одержимое ею, достигает почтительного возраста.  Но  Алексей Николаевич,  тем не менее,  будет зависеть всегда от всякой случайности”.  Государь грустно  сказал: “ Это как раз то,  что мне говорила Государыня...  Ну,  раз это так, раз Алексей не может быть полезен Родине, как бы я того желал, то мы имеем право сохранить его при себе”

         Решение было им принято, и вечером 2 марта, когда приехали   из   Петрограда  представитель  Временного  Правительства А.И. Гучков - военный и морской министр  и член  исполкома  Думы В.В. Шульгин, он передал им акт отречения.

         Акт об отречении  был отпечатан и подписан в 2-х  экземплярах.  Подпись царя была сделана карандашом. Время, указанное в Акте,  - 15 часов, соответствовало не фактическому подписанию, а  времени,  когда Николаем II было принято решение об отречении. После подписания Акта Николай II выехал обратно в Ставку, чтобы попрощаться с армией.

         3 марта,  пятница.  (Дневник  Николая  II)⁷: "Спал долго и крепко.  Проснулся далеко за Двинском.  День стоял солнечный и морозный.  Говорил  со  своими о вчерашнем дне.  Читал много о Юлии Цезаре.  В 8.20 прибыл в Могилев.  Все чины штаба были на платформе. Принял Алексеева в вагоне. В 9.30 перебрался в дом. Алексеев пришел с последними известиями от Родзянко.  Оказывается,  Миша (младший брат царя) отрекся в пользу выборов через 6 месяцев Учредительного собрания. Бог знает, кто его надоумил подписать такую гадость!  В Петрограде беспорядки прекратились - лишь бы так продолжалось дальше”.

         8 марта 1917 г.  бывший  император после прощания с  армией принимает  решение  выехать  из Могилева и 9 марта прибывает в Царское Село.  Еще до отъезда из Могилева представитель Думы в Ставке сообщил,  что бывший император "должен считать себя как бы арестованным".

         9 марта 1917 г.,  четверг. (Дневник Николая II)⁸:" Скоро и благополучно прибыл в Царское Село -  11.30.  Но  боже,  какая разница,  на  улице и кругом дворца,  внутри парка часовые,  а внутри подъезда какие-то прапорщики! Пошел наверх и там увидел Алису и дорогих детей.  Она выглядела бодрой и здоровой, а они все еще лежали больные в темной  комнате.  Но  самочувствие  у всех хорошее,  кроме Марии,  у которой корь. Недавно началась. Погулял с Долгоруковым и поработал с ним в садике, т.к. дальше выходить нельзя! После чая раскладывали вещи".

         С 9 марта по 14 августа 1917 г.  Николай Романов с семьей живет под арестом в Александровском  дворце Царского Села.

         Накануне отъезда  приехал глава  Временного  Правительства  А. Ф. Керенский  и привез с собой брата бывшего императора - Михаила Александровича. Братья видятся и говорят в последний раз -  больше они не встретятся (Михаил Александрович будет выслан в г. Пермь,  где в ночь на 13 июня 1918  г.  он  убит  местными властями).

         14 августа в 6 часов  10 минут состав  с  членами   императорской семьи и обслуги  под вывеской "Японская миссия  Красного Креста" отправился из  Царского Села.  Во втором составе  ехала охрана из 337 солдат и 7 офицеров.  Поезда идут на максимальной скорости, узловые станции оцеплены войсками, публика удалена.

         17 августа  составы   прибывают в Тюмень,  и на  трех судах арестованных перевозят в Тобольск. Семья Романовых размещается в  специально отремонтированном к их приезду доме губернатора. Семье разрешили ходить через улицу и бульвар на богослужение в церковь Благовещенья.  Режим  охраны  здесь был гораздо более легкий, чем в Царском Селе. Семья ведет спокойную, размеренную жизнь.

         В апреле 1918 г. получено разрешение Президиума ВЦИК четвертого  созыва о переводе Романовых в  Москву с целью проведения суда над  ними.

         22 апреля 1918 г. колонна  в 150 человек с пулеметами выступила  из Тобольска до Тюмени.  30 апреля  поезд из Тюмени прибыл в  Екатеринбург. Для размещения Романовых  временно реквизирован дом,  принадлежащий  горному инженеру Н. И. Ипатьеву. Здесь с семьей Романовых проживали  5 человек обслуживающего персонала:  доктор Боткин,  лакей Трупп,  комнатная девушка Демидова, повар Харитонов и поваренок Седнев.

         В начале июля 1918 г. уральский  военный комиссар Исай Голощекин ("Филипп") выехал в Москву для решения вопроса  о дальнейшей судьбе царской семьи.  Расстрел всей семьи был санкционирован  СНК и ВЦИК.  В соответствии с этим решением Уралсовет на своем  заседании 12 июля принял  постановление  о  казни,  а также  о способах уничтожения трупов и 16 июля передал  сообщение об этом по прямому проводу  в  Петроград  -  Зиновьеву.  По окончании разговора с Екатеринбургом Зиновьев отправил в Москву телеграмму:  "Москва, Кремель, Свердлову.  Копия - Ленину. Из Екатеринбурга по прямому проводу передают следующее:  Сообщите в Москву,  что условленного с Филиппом суда по военным обстоятельствам  ждать  не можем.  Если Ваше мнение противоположно, сейчас же, вне всякой очереди сообщите в Екатеринбург. Зиновьев".

         Л. Троцкий в  дневнике  от  9 апреля 1935 г.,  находясь во Франции,  привел запись своего разговора с  Я. Свердловым. Когда Троцкий узнал (он был в отъезде), что царская  семья расстреляна, он спросил у  Свердлова: "А кто решил?" "Мы здесь решили, - ответил  ему Свердлов.  Ильич считал,  что нельзя оставлять им живого знамени,  особенно в нынешних трудных условиях".  Далее Троцкий пишет:  "Некоторые думают, что Уральский исполком, отрезанный от Москвы,  действовал самостоятельно.  Это неверно. Постановление было вынесено в Москве".

         А можно ли было вывезти  семью Романовых из Екатеринбурга  для  того,  чтобы предать ее открытому суду,  как об этом было объявлено ранее?  Очевидно,  да. Город пал спустя 8 дней после казни семьи - срок для эвакуации достаточный.  Ведь самим членам президиума Уралслвета и исполнителям этой  страшной  акции удалось благополучно выбраться из города и добраться до расположения частей Красной Армии.

         Итак, в  этот  роковой  день 16 июля 1918 г.  Романовы и обслуга  легли спать,  как обычно,  в 22 часа 30 мин. В 23 часа 30 мин.  в особняк  явилось двое особо уполномоченных от Уралсовета.  Они вручили решение  исполкома командиру  отряда  охраны Ермакову  и  коменданту дома Юровскому и предложили немедленно приступить к исполнению приговора.

         Разбуженным членам  семьи  и  персоналу объявляют,  что в связи с наступлением белых войск особняк может  оказаться  под обстрелом, и поэтому в целях безопасности нужно перейти в подвальное помещение. Семеро членов семьи - Николай  Александрович,  Александра  Федоровна,  дочери Ольга,  Татьяна,  Мария, Анастасия и сын Алексей, трое  добровольно оставшихся  слуг  и врач  спускаются  со  второго этажа дома и переходят в угловую полуподвальную комнату.  После того,  как все вошли и  закрыли дверь,  Юровский выступил вперед, вынул из кармана лист бумаги и сказал: "Внимание!  Оглашается решение Уралсовета..." И как только прозвучали последние слова, раздались выстрелы. Стреляли: член коллегии Уральского ЦК - М. А. Медведев, комендант дома Л. М. Юровский,   его   помощник  Г. А. Никулин,  командир  охраны П. З. Ермаков и другие рядовые солдаты охраны - мадьяры. В час ночи 17 июля все было кончено.

         Через 8 дней после  убийства Екатеринбург пал под натиском белых,  и  группа офицеров ворвалась  в дом Ипатьева.  Во дворе они  обнаружили голодного спаниеля цесаревича, Джоя, блуждавшего в поисках хозяина.  Дом был пуст,  но его вид был зловещим. Все помещения были сильно замусорены, а печи в комнатах забиты золой от сожженных вещей. В комнате дочерей была пустота. Пустая коробка от конфет, шерстяной плед на окне. Походные кровати великих княжон нашли в комнатах охраны. И никаких ювелирных вещей,  никакой одежды в доме.  Это "постаралась"  охрана.  По комнатам и на помойке,  где жила охрана, валялось самое драгоценное для семьи - иконы.  Остались и книги.  И еще было  множество  пузырьков  с  лекарствами.  В столовой нашли чехол со спинки кровати одной из княжон.  Чехол был с кровавым  следом обтертых рук.

         На помойке нашли  георгиевскую ленточку,  которую  царь  до последних дней носил на шинели.  К этому времени в Ипатьевский дом уже пришел старый царский слуга  Чемодуров,  освобожденный из тюрьмы.  Когда среди разбросанных по дому святых икон Чемодуров увидел образ Федоровской  Божьей  матери,  старый  слуга побледнел. Он знал, что с этой иконой его госпожа  живой никогда не рассталась бы.

         Только в одной  комнате дома был наведен порядок. Все было вымыто,  вычищено.  Это  была небольшая комната, размером 30-35 кв. м, оклеенная обоями в клеточку, темная; ее единственное окно упиралось в косогор, и тень высокого забора лежала на полу. На окне была установлена тяжелая решетка. Одна из стен - перегородка была усеяна следами от пуль.  Стало ясно:  здесь расстреливали.

         Верховным правителем  России - адмиралом А. В. Колчаком для  расследования дела царской семьи был назначен  следователь  по особо важным  делам  -  Николай Алексеевич Соколов.  Он повел следствие страстно и фанатично.  Уже  был  расстрелян  Колчак, вернулась Советская власть на Урал и в Сибирь,  а Соколов продолжал свою работу.  С материалами следствия он проделал опасный путь через всю Сибирь на Дальний Восток,  затем в Америку. В эмиграции в Париже он продолжал брать показания у  уцелевших свидетелей.  Он  умер  от разрыва сердца в 1924 г.,  продолжая свое высокопрофессиональное  расследование.  Именно  благодаря кропотливому  расследованию Н. А. Соколова стали известны страшные подробности расстрела и захоронения царской семьи.

         17 июля,  на следующий  день после убийства царя, в  Алапаевске  были также жестоко  умерщвлены другие члены Дома  Романовых:  Великая княгиня Елизавета,  Великий князь Сергей Михайлович,  три сына Великого князя Константина,  сын Великого князя Павла.  В январе 1919 г.  четыре Великих князя, включая Павла, дядю  царя и Николая Михайловича, либерального историка,  были казнены в Петропавловской крепости.