Интеллигенция и власть

На одну весьма существенную черту Ленина-политика обращает внимание Г.В.Плеханов, который  в беседе с Ф.А.Степуном в 1917 г. заметил: «Как только я познакомился с ним, я сразу понял, что этот человек  может оказаться для нашего дела очень опасным, так как его  главный талант – невероятный  дар упрощения»42. Этот «дар упрощения», стремление не думать, а двигаться  все равно куда, по пути наименьшего  сопротивления, глубоко впитался во все поры российского социума. И  правда, зачем перевоспитывать кого-либо, убеждать, когда можно просто «намазать  лоб зеленкой» или, как вариант, выслать за пределы РСФСР. Позднее  Советская власть легко находила такие же простые варианты решения  сложнейших проблем в духовной сфере, запрещая те или иные проявления инакомыслия: от длинных причесок и джинсовых  брюк до философских идей и взглядов.

Чуть позже, 19 мая 1922 г., Ленин пишет письмо43 Ф.Э.Дзержинскому, в котором формулирует свою точку  зрения на вопрос взаимоотношений Советской  власти и «профессоров и писателей». Из анализа этих документов видно, что  высылка интеллигенции была тщательно  спланированной, масштабной политической акцией, организованной верхушкой компартии  и проведенной руками ГПУ. 

ПО  РЕШЕНИЮ ЛЕНИНСКОГО ПОЛИТБЮРО

С первых дней Октября  ВЧК взяла на учет «бывших людей»: генералитет и офицерский корпус, политических деятелей, чиновников разных ведомств и проч. Год от года эта  работа регулярно совершенствовалась: собиралась информация о деятельности различных организаций и на всех недовольных Советской властью. Эта система масштабно «сработала»  против интеллигенции в громком  деле «Всероссийского Национального  Центра» в 1919–1920 гг. «Профессура» впервые  была выделена в отдельную категорию  подследственных («Профессорская группа НЦ»), Борьба с «НЦ» и союзными с  ним организациями («Московский  тактический центр», «Совет общественных деятелей» и др.) дала чекистам ценный опыт, который впоследствии будет  использован и в операции против «антисоветской интеллигенции». В записке  от 23 августа 1919 г., адресованной председателю ВЧК. Ф.Э.Дзержинскому, В.И.Ленин высказал свои рекомендации о действиях в  отношении участников «Всероссийского  Национального Центра»: «На прилагаемую  бумажку, т.е. на эту операцию, надо обратить сугубое внимание. Быстро и энергично  и пошире надо захватить. 2. Газета «Народ» имеет тесные связи с прав.-ср. Не закрывая ее, надо их выследить. Ваш Ленин»44. В ходе ликвидации «НЦ» сотрудники ВЧК научились достаточно квалифицированно систематизировать полученные в ходе следствия материалы и эффективно применять их в оперативной работе.

Прежде чем  приступить к рассмотрению документальных материалов фондов Центрального архива ФСБ России, посвященных высылке  интеллигенции из Советской России в 1922 г., попробуем воссоздать картину  событий тех лет и участие  в них ГПУ. В начале июня на заседании  Политбюро ЦК РКП(б) было решено образовать комиссию в составе И.С.Уншлихта45, Д.И.Курского и Л.Б.Каменева для рассмотрения списка подлежащих высылке интеллигентских  группировок46. Ровно за месяц до начала операции по высылке интеллигенции, 16 июля 1922 г., Ленин пишет знаменитое письмо в ЦК партии, в котором  тезисно намечает основные контуры  операции. Накануне столь масштабной и политически достаточно рискованной  акции ГПУ по заданию Политбюро  ЦК РКП(б) провело многоплановую  подготовку. В конце июля 1922 г. Комиссия по высылке подготовила и представила  на рассмотрение Политбюро ЦК партии списки «активной антисоветской  интеллигенции», которую предполагалось выслать из страны47. К проведению операции все было готово. Предварительные  шаги по выявлению «инакомыслящих» были сделаны гораздо раньше.

Еще в мае 1921 г., в целях активизации работы по выявлению антисоветского элемента и тех или иных контрреволюционных явлений48 в важнейших центральных, государственных учреждениях были созданы «Бюро содействия» (далее  – «БС»). Организационная работа по их созданию была возложена на VIII отделение СО ГПУ*. Члены «БС» из числа ответственных руководителей  собирали первичный материал для  работы СО ГРУ. В обязанности членов «БС» также входило наблюдение за работой всевозможных собраний, съездов, сбор необходимых документов и т.п. Работа этого органа проводилась  в обстановке строжайшей секретности. Членами «БС» могли быть только коммунисты, партийный стаж которых составлял не меньше

3-х лет, причем  работа в «БС» строилась в  порядке партдисциплины, никакими  видами вознаграждений члены  «БС» не поощрялись. По итогам  работы, не менее двух раз в  месяц, «БС» предоставляло в  СО ГПУ подробные сводки. Филиалы  «БС» были созданы при Госуниверситете,  в Наркомземе, Наркомиздате, Наркомпочтеле,  Наркомтруде, Наркомпроде, в Петровской  сельскохозяйственной Академии, ВСНХ, Центросоюзе, Наркомвнуделе, Наркомсобезе, Наркомпросе и в других наркоматах и учреждениях.

В 1922 г. продолжалась работа по совершенствованию деятельности Бюро. Так, ЦК РКП(б) 22 марта направляет соответствующую телеграмму губкомам и обкомам, а VIII отделение СО ГПУ 25 апреля выпускает специальную  инструкцию для «БС». К августу 1922 г. «БС» имелись в 45 центральных учреждениях. Таким образом, становится понятным, каким образом за столь короткий срок партии удалось поставить под  контроль работу большей части крупнейших государственных, научных и культурных учреждений страны.

К лету 1922 г. внутриполитическая ситуация в стране обострилась. Борьба против бывших союзников по октябрьскому перевороту 1917 г. набирала «обороты»: процессы над левыми и правыми эсерами, меньшевиками, борьба с «церковниками», связанная с подготовкой Поместного собора Русской Православной Церкви и т.п. Одновременно внимание партии привлекла ситуация в рядах «старой» интеллигенции.

Представляется  целесообразным анализ архивных материалов ГПУ, посвященных высылке интеллигенции  в 1922 г. начать с итогового документа  – циркулярного письма ГПУ № 26 от 23 ноября 1922 г.49. В преамбуле письма излагаются основные причины, побудившие Советскую власть провести столь масштабную акцию против культурной элиты страны: «Последние полтора года существования Соввласти в условиях НЭПа, произвели значительный сдвиг в настроениях, тактике и группировках антисоветской интеллигенции. Крутой поворот в экономической политике и ряд мероприятий Соввласти, знаменующих частичное восстановление капитализма в рамках Советского государства, окрылили антисоветский лагерь надеждами на неизбежность политических уступок Соввласти и ослабления пролетарской диктатуры. Политическая верхушка мнимо-беспартийной буржуазной интеллигенции начала проявлять признаки заметного оживления, принявшего весной и летом с.г. характер все растущей открытой оппозиции против Советской власти». Далее в документе подробно описывается каждая категория лиц, подвергшихся репрессиям: медицинские работники, агрономы, кооператоры, профессора и студенчество, журналисты и проч. Например, положение в высшей школе описано в следующих тонах: «Контрреволюционные элементы профессуры пытались и пытаются использовать кафедру высшей школы в качестве орудия антисоветской пропаганды. Многолюдные студенческие аудитории становятся центром возрождения буржуазной идеологии, проводниками которой являются ученые ревнители капиталистической реставрации. Профессура ряда высших ученых заведений Москвы и Петрограда провела весной с.г. ряд забастовок, где наряду с экономическими требованиями были выдвинуты и требования автономии высшей школы, свободы профессорских и студенческих ассоциаций и пр. В этом движении, направленном на завоевание высшей школы как идеологического форпоста возрождающейся буржуазии, реакционная профессура, успевшая создать свои независимые организации (Объединенный совет профессоров г. Москвы и подобный же центр в Петрограде), опирается на буржуазные элементы студенчества, являющегося оружием в руках профессорских клик». Кроме того, в документе внимательно проанализирована ситуация в рядах оставшихся политических партий и группировок как внутри страны, так и в стане русской эмиграции. В заключительной части письма сформулированы дальнейшие задачи всех полномочных представительств и губернских отделов ГПУ по наблюдению и пресечению антисоветских выступлений.

Теперь о самой  операции по высылке «антисоветской»  интеллигенции. Ее подготовка и проведение в ГПУ было поручено IV отделению  Секретного отдела, а весь ход операции – заместителю председателя ГПУ  И.С.Уншлихту. 2-го августа он направляет Каменеву и Сталину протокол заседания  Комиссии Политбюро ЦК РКП(б), списки антисоветской интеллигенции Москвы и Петрограда и их характеристик. «Операция» против интеллигенции заняла сравнительно немного времени, она  продолжалась около трех недель: с  середины августа до первых чисел  сентября 1922 г. В ночь с 16 на 17 августа 1922 г. одновременно в Москве, Петрограде, на Украине и в нескольких других городах, по заранее составленным и  утвержденным в июле 1922 г. на Политбюро  ЦК РКП(б) спискам, были проведены аресты и обыски. Однако некоторых «инакомыслящих»  арестовали раньше. В частности, первые репрессии обрушились на отдельных  деятелей оппозиционных политических партий и адвокатов, выступивших  защитниками на процессе правых эсеров в Москве50.

Первый доклад о результатах операции последовал уже утром 17 августа. Начальник IV отделения  И.Ф.Решетов51 подробно рапортовал начальнику Секретного отдела ГПУ Т.П.Самсонову52 о состоянии дел: 27 человек из Московского списка арестованы и  помещены во Внутреннюю тюрьму ГПУ (один человек из списка был арестован  ранее); пятерых заключили под  домашний арест. Не арестованы 18 человек, которых по разным причинам не оказалось  в тот день дома. К 12 часам того же дня были арестованы еще трое. В квартирах лиц, отсутствовавших  во время операции, проведены обыски и приняты меры к их задержанию: высланы наряды в места их возможного местонахождения, оставлены засады, посланы телеграммы периферийным органам  ГПУ об аресте и доставке в СО ГПУ и т.д.53. 

Следующий рапорт доложен на следующий день – 18-го августа. В нем отражены результаты арестов на 23 часа и первые «отклики»  арестованных на большевистское «вежливенько вон»54. Очередной доклад И.Решетова последовал 20 августа55. Из этого рапорта  следует, что по Московскому списку предполагалось арестовать и выслать 67 человек, из них 16-ти на момент проведения операции в городе не оказалось. В  Батум, Вологду, Гомель, Казань, Калугу, Тверь и другие города местным  губотделам направлены телеграфом распоряжения об аресте лиц, проходящих по списку. Начальник IV отделения СО ГПУ обращает внимание на то, что до сих пор не поступила  информация о результатах операции в Петрограде и на Украине, куда направляются указания о срочном предоставлении донесений. Кроме лиц, указанных  в списке, были арестованы 5 юристов, выступавших защитниками на процессе правых эсеров. Обобщены сведения на лиц, включенных в список, но арестованных до 16-го августа. На этот день не поступили  сведения из Петрограда и Украины, а  также и из периферийных губотделов ГПУ. Москва внимательно следит за ходом  операции в других регионах страны и нетерпеливо требует принятия незамедлительных мер.

Как видно из документов, доклады ГПУ о ходе операции по высылке интеллигенции  через каждые три дня посылались в ЦК РКП(б). Одновременно с докладами  ГПУ подводило первые итоги: в  ходе операции в Москве арестовано 39 человек, не арестовано – 11. Сразу  же, вероятно по заранее выработанному  плану, решается дальнейшая судьба арестованных: кого – куда – как.

20 августа поступил  доклад из Питера. Начальник спецотделения  Петроградского губернского отдела  ГПУ Ульрих передал в Секретный  отдел ГПУ список «ученых, литераторов  и пр., подлежащих высылке за  границу, в Киркрай и Туркестан», арестованных 16-го августа. В Петрограде  арестованы 30 человек, из которых  предполагалось 19 человек выслать  за границу под конвоем, семеро  согласились выехать за свой  счет, а четвертых (по специальности  врачей) выслали на борьбу с  эпидемиями в восточные губернии, так сказать с пользой для дела56.

Параллельно с  проведением арестов в ГПУ  составляется смета на высылку инакомыслящих  за границу, подсчитывается, во что  обойдется депортация «антисоветской»  интеллигенции. Как оказалось, весьма недешево – высылка в Германию одного человека на тот период, составила  около 212 миллионов рублей (советскими дензнаками)57. По смете можно и  оценить ее предполагаемый масштаб: планировалось депортировать 200 человек, что обошлось бы в 42 400 млн. рублей или 4 240 000 рублей дензнаками образца 1922 г.

Тем временем ГПУ  продолжало систематизировать полученные результаты. Во Внутренней тюрьме содержалось 30 человек, под домашним арестом  – 9, не арестованы из московского списка – 11. Из числа задержанных двадцати трем «может быть разрешен выезд за границу». Вероятно, с учетом этих данных начальник СО ГПУ Самсонов докладывает  зампреду ГПУ о состоянии операции на 23 августа58. Результаты операции сообщаются лично Уншлихтом в ЦК РКП(б) и  СНК, на сопроводительной записке сделана  простым карандашом помета: «тт. Ленину и Сталину». К этому времени  поступают сведения из губернских отделов  ГПУ, так, например: из Вологды в Москву доставлены два человека, сведений с Украины еще не поступало, под  домашним арестом находятся 11 человек. Таким образом, из 67 человек, включенных в московский список, не арестованы 8, в других городах находятся 11, не разысканы трое. Во внутренней тюрьме содержится 14 человек, остальные 21 человек  – отпущены после написания заявлений  о добровольном выезде за границу.

Через два дня 25 августа И.Решетова вновь рапортом докладывает начальнику Секретного отдела о состоянии операции: продолжают поступать арестованные из других городов (Ромодановский), продолжаются поиски и аресты в Москве (Изгаршев и Пальчинский). Итого: под домашним арестом – 12, в тюрьме – 16, не арестованы – 6, в других городах – 11 человек59. Готовятся материалы к высылке: планируется выдворить за пределы Советской России по московскому списку «за свой счет» 33 человека, из них на 23 человека документы уже подготовлены (загранпаспорта, визы и т.п.). Подразделениям ГПУ на Украине повторно приказано сообщить о результатах операции.