Екатерина 2

В июне 1762 года очередным  в тогдашней России государственным  переворотом на престол была возведена императрица Екатерина II.От своих предшественников - Елизаветы и Петра III - она наследовала ворох государственных проблем: требования дворянства о расширении своих привилегий, крестьянские волнения, недовольство армии, бюджетный дефицит, апатию высшей и безудержное своеволие местной администрации, паралич судебной системы, в недрах которой было не редкость, по выражению современника, "проволочить дело лет с 20 и правосудия не сыскать", неупорядоченность, а иногда и простое отсутствие законов.

Полное имя  императрицы Екатерины II до ее приезда  в Россию и принятия православия  было София-Фредерика-Августа Ангальт-Цербстская. Она была немецкой принцессой и происходила из старинных, но небогатых германских родов — герцогского по отцу и княжеского по матери. Правда, есть две легенды. По одной из них, отцом будущей русской императрицы был русский вельможа Иван Иванович Бецкой, внебрачный сын князя Ивана Юрьевича Трубецкого. Во время путешествия по Европе он знакомится с будущей матерью Софии-Фредерики-Августы, влюбляется в нее, вступает в интимную связь, в результате которой на свет и появляется ребенок. Но это только легенда, скорее всего, имеющая официальное происхождение: так хотелось обнаружить в Екатерине II хоть каплю русской крови.

Согласно другой, совсем уж маловероятной легенде, по материнской линии Екатерина II происходит от самого великого князя Ярослава Ярославовича Тверского, брата Александра Невского. Так что крови в ней перемешано много — и русской, и польской, и литовской, и датской. Не удивительно, что еще в детстве, если, конечно, верить фольклору, маленькая принцесса услышала от какого-то странствующего монаха предсказание, что в конце концов она «наденет на голову корону великой империи, которой в настоящее время правит женщина». Похоже, что и в самом деле речь в этом предсказании шла о России, которой в то время правила императрица Елизавета Петровна.

Между тем в  самой России Екатерину II не без  оснований считали самой русской императрицей и с любовью называли «немецкая мать русского Отечества». Как утверждал остроумный П.А. Вяземский, русский Петр I хотел сделать нас немцами, а немка Екатерина II — русскими. Она и сама в это верила, стараясь как можно реже вспоминать о своих немецких корнях. Согласно одному из преданий, однажды императрице стало плохо, и доктора прописали ей кровопускание. После этой процедуры на вопрос «Как здоровье, Ваше величество?» она будто бы ответила: «Теперь лучше. Последнюю немецкую кровь выпустила». Хотя, конечно, в фольклоре сохранились и другие свидетельства. По одному из ядовитых анекдотов, Екатерина так полюбила свою новую русскую родину, что ежедневно, просыпаясь по утрам, надевала сапоги и ходила вокруг кровати, приговаривая: «Айн, цвай, драй... Айн, цвай, драй...». Тем не менее именно в России ее удостоили официального титула Великой, а в Европе называли «Семирамидой Севера», сравнивая с не менее великой ассирийской царицей, создавшей одно из семи чудес света — знаменитые висячие сады в Вавилоне. Даже нерадивые петиметры, как об этом рассказывает один дореволюционный анекдот, знали, что «Екатерина Великая родилась столь маленькой девочкой, что великой стала называться только через полтора столетия». 

Еще лет за десять до того, в правлении Елизаветы, правительство с видным государственным деятелем Петром Шуваловым во главе стало осознавать, что большие и малые проблемы - во многом порождение общего кризисного состояния, в котором оказалась власть и страна к середине 18 века. Были предприняты административные, финансовые, военные и правовые реформы.

Власть начала искать новые, не диктаторско-полицейские (как то было в

России, начиная  с ПетраI) формы политического  взаимодействия с дворянством и  торгово-промышленным классом. В этой новой политике важная роль отводилась реформированию законодательства: оно должно было стать и более упорядоченным, и более современным, заботится не только о совершенстве репрессий в государстве, но и об интересах общества, главным образом дворянства, все более явно заявлявшего о своих "вечных и неотъемлемых правах".

В поисках путей  государственной реформы закон  и его качество выходили на первый план. Это отвечало духу времени, новым  веяниям, которые принесла с собой  в 18 в. Эпоха просвещения.

Установление абсолютизма, ярче всего знаменованное в России правлением

Петра 1, утвердило  и идею строгой законности: изданные монархом законы суть незыблемые и  неукоснительные правила поведения  поданных, "фортеция правды", гарантия правильной государственной деятельности. Для самого Петра 1 тот закон бал наилучшим, в котором возможно прямее и непосредственнее была высказана его монаршая воля. Со временем, однако, в это понимание отношений власти монарха и законности включилось новое требование: монарх - отнюдь не самовластен над законом, и если он хочет быть слугой государства (как о том декларировал и сам Петр), то должен и сам повиноваться законом своей страны.

"Кто хранит  законы и владеет народами, - писал  Ф. Фенелон в своей знаменитой  тогда философскими и моральными сентенциями книге "Приключения

Телемака", - сами должны повиноваться законам; всегда подобает закону царствовать, а не человеку". Еще позднее пером французских  просветителей понимание смысла закона углубилась: для блага общества недостаточно, чтобы государь был слугой им же изданного закона, надо, чтобы и сам закон был непроизволен по содержанию (тиран вполне свободен наиздавать тиранских законов и тирански же по ним управлять, как это следовало из древнегреческой истории и правления знаменитого Драконта). Закон только тогда истинен и хорош, когда в нем выражены интересы общества и подлинные правовые основы его жизни, когда он не противоречит естественным правам людей. А государственная забота о его исполнении - дело разумного, понимающего свои границы своей власти монарха. Такова была государственная идея нового, правового, или "просвещенного", абсолютизма, прижившегося в

России во времена  правления Екатерины II . 

Спустя два  года после восшествия на престол, упорядочив некоторые наиболее жгучие государственные проблемы, Екатерина вплотную задумалась над глобальной реформой российских законов. А через это - и всего общества, согласно с представлениями того времени. Сделать она это решила путем собственной законотворческой работы. "Впервые три года царствования моего,

- напишет она  на склоне лет, - вывела у себя  в уме заключение, что образ  мысли вообще, да и самый гражданский  закон не может получить поправления  инако, как установлением полезных  для всех вообще вещей правил, мною писанных и утвержденных. И для того я начала читать, потом писать Наказ

Комиссии уложения. Два года я и читала, и писала, не говоря о том полтора года ни слова, последуя единственно уму  и сердцу своему с ревностнейшим  желанием пользы, чести и счастья  империи, и чтоб довести до высшей степени благополучия всякого рода живущих в ней - как всех вообще, так и каждого особенно"… 

 ЗАКОНЫ, ОСНОВАНИЕ  ДЕРЖАВЫ СОСТОВЛЯЮЩИЕ 

В январе 1765 года Екатерина начала непосредственную работу над законодательным проектом, в котором она хотела сформулировать и закрепить самые основные принципы организации государства и правовой политики - своего рода философско-правовую конституцию общества. С самых первых набросков работы была своеобразной. Первоначальный текст будущего "Наказа"

(в большинстве  - выписки из Монтескье, Люзака, "Энциклопедии", Беккариа) был написан по французик. Затем секретари императрицы сделали русский перевод, который императрица редактировала не менее трех раз, внося дополнения, переставляя тексты местами. Все рукописи и Екатерины, и ее секретарей, относящихся к "Наказу", сохранились доныне - вплоть до маленьких листочков с поправками букв или цифр.

К маю 1766 года был  готов, почти завершенный текст - в нем было свыше полутора десятков глав и более 400 сот статей. Набело переписанный "Наказ" был передан через фаворита Екатерины графа Орлова для прочтения некоторым высшим сановникам и близким людям: М.И. Воронцову. В.Г. Баскакову, А.П.

Сусарокову, высшим церковным иерархам. Все они, безусловно, одобрили

"Наказ", хотя  и порекомендовали некоторые исправления. (Только поэт и драматург Сумароков относился с иронией к законодательным замыслам автора).

Исправления были учтены Екатериной при окончательной  доработки текста летом

1766 года. Так  же она сделала некоторые сокращения  в разделах о крепостном крестьянстве и церковной политике, а также прибавила две главы о городах и правах так называемого "среднего рода людей" (не дворян и не крестьян).

Завершив свой труд, Екатерина, решила созвать из представителей основных сословий тогдашней  России особое Собрание по выработке свода новых законов

- своего рода  Земский собор. Ее труд должен  был стать сводом общих правил  работы Собрания и принципами  будущего законодательства, которое  конкретно разработает это Собрание  представителей.

В июле 1767 года в  Москве собрались с выше 500 выбранных на местах депутаты, образовавших и "Комиссию о составлении проекта нового уложения", которая работала семь лет. 30 июня Комиссия начала свою работу, "Наказ" был официально обнародован, и все депутаты получили свежеотпечатанные тексты

Свода правовых принципов. 

Официальный текст "Наказа Комиссии о составлении  проекта нового уложения" состоял  из 20 тематических глав и 526 статей. Большая  часть текста была, как видно, вторичной, заимствованной. Однако в итоге у  Екатерины вышло самостоятельное по конструкции и по политическим принципам творение.

Разработанные ею постулаты законов были направлены на упрочение неограниченной власти монарха, законности, основанной на "разумной снисходительности", на гарантию гражданских  прав в виде привилегий сословиям, на общее реформирование текущего и правовой системы в духе этих начал. 

"СТРЕМЛЕНИЕ  ЗАКОНА К БЛАЖЕНСТВУ КАЖДОГО  И ВСЕХ…" 

Первые пять глав фиксировали самые важные принципы власти государственного правления  в России как непререкаемые, "фундаментальные" начала жизни общества вообще. (В "Наказе" было и небольшое введение, где

Екатерина развивала  мысль о том, что стремление закона к блаженству каждого и всех есть и правило христианского вероучения). Одна из самых первых статей "Наказа" провозглашало Россию европейской державой. У этого положения был важный политический подтекст: следуя критериям Монтескье, все закономерности европейской государственности присущи России, несмотря на ее особую обширность. Главная из таких закономерностей - " Государь в России самодержавный; ибо никакая другая, как только соединенная в его особе власть не может действовать сходно с пространством такого великого государства" (ст. 8). А "всякое другое правление не только было бы России вредно, но и в конец разорительно" (ст. 11). Однако у новой, правовой, монархии новая цель: все действия людей "направить к получению самого большого ото всех добра" (ст.13), способствовать процветанию общества, гарантировать права граждан-подданных. Государь не может и не должен везде править сам, хотя именно он полагался юридическим источником всякой власти в государстве (это показывает, что "Наказ" вполне сохранял абсолютизм монархии). 

В стране должны существовать подчиненные монарху "правительства" - учреждения, которые  проводят в жизнь законы, но могут вместе с тем и ходатайствовать о выявленных недостатков этих законов. Особым учреждением, с особыми правами, был Сенат, существовавший в России еще во времена Петра

1 . На Сенат  возлагались функции конституционного  контроля за действиями других властей "сходственно с законами, во основании положенными, и с государственными установлениями" (ст.25).

Законность и  законы не должны стать в государстве  самоцелью, они обязаны

"предохранять  безопасность каждого особого  гражданина". Все равны перед государственным законом, провозглашалось в "Наказе": "Равенство всех граждан состоит в том, чтобы все подвержены были тем же законам" (ст.34).

Но не более. Чрезмерное понимание равенства, стремление к стиранию различий между бедными  и богатыми, между разными чинами и званиями, "когда всяк хочет быть равный тому, который законом поставлен быть над ним начальником"

- это "умствование"  равенства, гибельное для общества (ст.503). Законы должны охранять  и "вольность" гражданина, которая,  однако, заключается в том, "чтоб делать все, что кому угодно" (ст.36). В правильном государстве

"вольность"  есть право делать то, что "законы  дозволяют". 

Главы 6 и 7 в общей  форме фиксировали правила построение такого законодательства, где "вольность" граждан уживалась бы с самодержавным правлением.

Следуя мысли  Монтескье, "Наказ" отмечал, что  законы в обществе связаны со многими  факторами: верой, климатом, политикой  правительства, правами. Все это  формирует исходное "народное умствование" (современно говоря, менталитет). Правильные законы должны следовать этому духу народа. "Ничего не должно запрещать законами, кроме того, что может быть вредно или каждому особенно, или всему обществу" (ст.41). Если народ делает что-либо без принуждения, значит, делает это охотно и хорошо - в этом главное правило лучшей государственной политике. Однако, отмечалось в "Наказе", не всегда самые полезнейшие дела и разумные меры находят ответ в народных умах: нравы грубеют. Такое острое противоречие между властью и осознанными потребностями нации следует решать путем всемирного просвещения,

"приуготовление  умов" (имеется в виду просвещение  в широком смысле, не школьном). "Для введения лучших законов  необходимо потребно умы людские  к тому приуготовить".