Это
чувство изумления перед нравами
англичан перекликается с убийственной
иронией, направленной против короля Франции
и Папы римского. "Король Франции - самый
могущественный государь Европы. Хотя
он и не владеет золотыми приисками, как
его сосед - король Испании, он намного
богаче его, потому что умеет добывать
золото из тщеславия своих подданных,
более неисчерпаемого, чем любые прииски.
Он начинал и вел длительные войны, не
имея иных ресурсов, кроме продажи дворянских
титулов и, благодаря чудесам человеческой
спеси, его войска регулярно получали
жалованье, крепости были обеспечены всем
необходимым, а флот - хорошо оснащен и
экипирован. В остальном этот король -
великий волшебник: он использует власть,
воздействуя на самую душу своих подданных,
- он заставляет их думать, как хочется
ему. [...] Он даже заставил их поверить в
его способность прикосновением руки
исцелять их от любой болезни. Вот как
велика его мощь и власть над душами".
Если
король Франции - великий волшебник,
то, по мнению Монтескье, есть
другой чародей, еще более могущественный.
И "этого чародея называют Папой. Он
умудряется внушать людям, что нет никакой
разницы между единицей и тремя, что хлеб
насущный - вовсе не хлеб, а вино - на самом
деле не вино, и еще тысячи других вещей
подобного рода. [...] Папа - главный среди
христиан. Речь идет о старом идоле, которому,
по обыкновению, курят фимиам. Когда-то
сами государи его боялись... но сейчас
он уже больше никому не внушает страха.
Он воображает себя преемником одного
из первых христиан, которого звали святым
Петром; нет сомнений, что речь идет о богатом
наследстве: он владеет поистине огромными
сокровищами, будучи хозяином большой
страны". О христианстве мы встречаем
такие замечания: "Да будет тебе известно...
что христианская религия перегружена
бесконечным множеством правил, которые
трудно соблюдать; поэтому люди пришли
к выводу, что гораздо легче получать от
епископов освобождение от некоторых
предписаний, чем выполнять их: так и делается
для вящей общественной пользы. Так что,
если захочется избежать соблюдения поста,
избавиться от формальностей бракосочетания,
не выполнять обета, жениться вопреки
запрету закона или даже уклониться от
исполнения клятвы, - следует обратиться
к священнику или Папе, которые незамедлительно
дадут освобождение..."
"О духе
законов"
Эмпирический
анализ социальных явлений, оправдавший
себя в "Персидских письмах", присутствующий
в работе "Размышления о причинах величия
и падения римлян", типичен также и для
"Духа законов". Работа действительно
"соответствует требованию (все больше
занимавшему помыслы Монтескье) изучения
закономерностей общественных явлений
и политической жизни не с помощью абстрактно-априорных
методов просветителей, а с применением
непосредственного эмпирического наблюдения;
причем эти закономерности понимались
им не как рациональные идеальные принципы,
а, скорее, как постоянные отношения между
историческими явлениями" (Дж. Фассо).
Монтескье пишет: "Людьми управляют
многие вещи: климат, религия, законы, руководящие
правила, примеры из прошлого, нравы, обычаи,
и из всего этого образуется общий дух".
Под духом законов следует понимать отношения,
характеризующие совокупность позитивных
и исторических законов, регулирующих
человеческие отношения в различных обществах.
"Закон вообще - это человеческий разум,
поскольку он управляет всеми народами
земли, а политические и гражданские законы
любой страны лишь его частные случаи.
Они должны быть настолько хорошо приспособлены
к тому народу, для которого создаются,
что только в редчайших случаях законы
одной страны могут подойти для другой.
[...] Они должны принимать во внимание физическую
географию страны, климат - холодный, умеренный
или жаркий; размеры территории, расположение
страны, качества ее земли; образ жизни
народов - земледельческий, охотничий
или скотоводческий; они должны соотноситься
с той степенью свободы, которую может
предоставить конституция; с религией
жителей страны, с их склонностями, числом,
богатством, торговлей, их нравами и обычаями.
Последствия соотносятся друг с другом
и со своим происхождением, а также с целями
и намерениями законодателя и порядком
вещей, на которых они основаны. Поэтому
необходимо изучать их во всем разнообразии
аспектов. Именно такую задачу я попытался
осуществить в своей работе. Я беру все
эти соотношения: их совокупность составляет
то, что я называю духом законов".
И
все-таки Монтескье не подходит
к огромной массе эмпирических
фактов, касающихся законов разных
народов, с единой априорной,
абстрактной и абсолютной схемой.
В дополнение он устанавливает
очередность бесконечного ряда
эмпирических примечаний. Вот схемы
Монтескье, служащие для упорядочения:
"Существуют три формы правления: республиканская,
монархическая и деспотическая. Республиканской
формой правления является та, при которой
весь народ или его определенная часть
обладает властью правителя; при монархической
форме управляет только один человек,
но на основе определенных и неизменных
законов, в то время как при деспотической
форме правит, конечно же, человек, но без
всяких законов и правил, решая любой вопрос
по своей воле и прихоти".
Перечисленные
три формы правления типизируются
соответствующими этическими принципами,
представляющими собой: добродетель
- для республиканской формы, честь
- для монархической и страх
- для деспотической. Форма, или
природа правления, делает нас
тем или иным, а принцип заставляет
действовать. Первая является специфической
структурой, а второй воплощает человеческие
страсти, приводящие в действие власть".
Монтескье считает очевидным, что законы
должны соотноситься как с принципом правления,
так и с его природой. Пример для пояснения:
"Для того чтобы монархическое или деспотическое
правление могло удерживать власть и защищать
себя, не требуется скрупулезной честности.
Сила законов в одном и грозная длань государя
- в другом регулируют и управляют любыми
вещами. Однако в народном государстве
нужна еще одна пружина - это добродетель.
Такое утверждение согласуется с природой
вещей и, кроме того, подтверждается всеобщей
историей. В самом деле, очевидно, что монархия,
где лицо, заставляющее исполнять законы,
само находится над законами, не так нуждается
в добродетели, как народное правительство,
где лицо, заставляющее исполнять законы,
сознает, что и само подвластно этим законам
и должно нести свои обязанности достойно.
Когда этой добродетели не достает, в сердца
ее поборников входит честолюбие, а во
все остальные - жадность. Стремления обращаются
на другие цели: то, что прежде любили,
начинают презирать, а если они были свободными
под законом, то хотят теперь стать свободными
против законов".
Итак,
существуют три формы правления, инспирированные
тремя принципами. Они подвержены разложению:
"Разложение всякого правительства
почти всегда начинается с принципа".
Так, например, "принцип демократии
разлагается не только тогда, когда пропадает
дух равенства, но также и особенно тогда,
когда распространяется дух крайнего
равенства, и каждый претендует на то,
чтобы быть равным тем, кого он избрал
командовать собой". Эту важную мысль
Монтескье поясняет следующими словами:
"Насколько небо удалено от земли, настолько
же и истинный дух равенства далек от духа
крайнего равенства. Первый вовсе не в
том, что командуют все и никто не подчиняется,
а в подчинении и руководстве равным образом
всех. [...] Естественное место добродетели
- поближе к свободе, но добродетель не
может выжить при чрезмерной свободе точно
так же, как не может уцелеть в рабстве".
Поэтому относительно монархического
принципа можно сказать: "[Он] разлагается,
когда высшие должностные лица становятся
символом максимального угнетения, когда
гранды лишаются уважения народа и становятся
грубыми орудиями произвола. Разложение
еще сильнее, когда честь противостоит
почестям и сановник обличен должностями
и бесчестьем в равной мере". И, наконец,
"принцип деспотического правления
разлагается непрерывно, ибо он порочен
по своей природе".
Разделение
властей - это когда одна власть
может остановить другую
Крупнейший
труд Монтескье содержит не
только описательный анализ и
объяснительную политическую теорию.
В нем царит великая страсть
к свободе. Монтескье разрабатывает
проблему политической свободы путем
изысканий действительных условий, позволяющих
пользоваться свободой. Свой главный интерес
он объясняет, главным образом, в главе,
посвященной английской монархии: он обрисовал
правовое государство, складывавшееся
после революции 1688 г. Особым образом Монтескье
анализирует и разрабатывает теорию разделения
властей как опоры теории правового государства
и практики демократической жизни.
Монтескье
утверждает: "Политическая свобода
заключается не в том, чтобы
делать, что хочется. В государстве, т.е.
в обществе, имеющем законы, свобода может
заключаться только в возможности делать
то, что необходимо хотеть, а также в возможности
не быть вынужденным делать то, чего нельзя
хотеть. [...] Свобода - это право делать
все, что позволено законами". В этом,
локковском, смысле законы не ограничивают
свободу, а, скорее, обеспечивают ее каждому
гражданину: "Это принцип современного
конституционализма и правового государства.
Здесь Монтескье присоединяется к Локку
и опыту конституционализма Англии, форму
правления которой он считает наилучшей
для разделения трех видов государственной
власти: законодательной, исполнительной
и судебной, - в разделении властей состоит
политическое и юридическое условие свободы"
(Дж. Фассо). Против злоупотреблений властью
необходимы разные ее органы, способные
"тормозить", "умерять" один
другой.
Монтескье
говорит, что во всяком государстве
существует три вида власти: законодательная,
исполнительная и судебная. "В
роли первой государь или магистрат
издает законы, имеющие ограниченный либо
неограниченный срок действия, поправляет
или отменяет уже существующие законы.
В роли второй - заключает мир или объявляет
войну, посылает и принимает посольства,
гарантирует безопасность, предупреждает
нападения. В роли третьей - наказывает
преступления или рассматривает гражданские
дела". Установив определения, Монтескье
утверждает: "Политическая свобода
гражданина - это спокойствие духа, проистекающее
из убеждения в том, что каждому обеспечена
собственная безопасность. Для того чтобы
можно было наслаждаться такой свободой,
необходимо, чтобы правительство было
в состоянии избавить каждого гражданина
от страха перед остальными". Но "когда
законодательная власть объединена с
властью исполнительной в одном лице либо
в одном аппарате магистрата, свободы
быть не может, ибо налицо законное подозрение,
что сам монарх или же сенат может принять
тиранические законы, чтобы затем тираническим
образом заставить их исполнять". Не
будет также свободы, "если судебная
власть не отделена от законодательной
и исполнительной. Бесконтрольный произвол
над жизнью и свободой граждан неизбежен,
когда судья - законодатель. Если бы судебная
власть объединилась с исполнительной,
то судья мог бы обрести силу угнетателя".
И, наконец, "все было бы потеряно, если
бы один и тот же человек, один и тот же
аппарат из знати или представителей народа
соединил бы в своих руках одновременно
три власти: разработку и принятие законов,
исполнение общественных решений и рассмотрение
гражданских дел и суд над преступниками".
Монтескье признает, что в то время как
у турок (где все три вида власти сосредоточены
в руках султана) царит "ужасающий деспотизм",
в большинстве королевств Европы, напротив,
"правление является умеренным, поскольку
государь, который держит в своих руках
два первых вида власти, исполнение третьей
оставляет своим подданным". Он добавляет:
"Мне не пристало судить, пользуются
ли англичане в настоящее время этой свободой.
Достаточно подтвердить, что она санкционирована
законами, а все остальное не имеет значения"