Мораль
всегда личностна, она предполагает
глубоко индивидуальную мотивированность
поведенческих актов, поступков.
Но нет и не может быть
сугубо индивидуальной морали. Иначе
ведь никого и ни за что
нельзя было бы осуждать, и
Гитлер был бы столь же моральным,
как и Махатма Ганди. Непонятно,
как вообще была бы возможна
в такой ситуации человеческая
коммуникация.
В радикально-индивидуалистическом
варианте, что очевидно, моральный
релятивизм несостоятелен. Но, может
быть, он действителен в коллективистском
варианте: своя особая мораль
у каждой этнической или социальной
группы, у каждого общества, у
каждой культуры. На первый взгляд,
такая позиция привлекательна, в
ней есть некая устойчивость
и серьезность. Но опять же
в данной ситуации нет места
для нормальной, вообще любой
моральной критики и оценки. Каждое
общество оказывается морально
герметичным и потому недоступным
для сравнительного взгляда со
стороны. Тогда как можно возмущаться
фашистской Германией или сталинской
Россией? Откуда взять нужные
масштабы, стандарты, критерии?
Выходом
из противоречий и тупиков
этического релятивизма может
быть только признание общечеловеческих
ценностей, их социальной обьективности
и императивной действенности.
Но что это за ценности и
где о них узнать? "Как где,
- можно услышать в ответ. - Обратитесь
к Библии, в ее десяти заповедях
все эти ценности и представлены".
Нет, вряд ли все так просто.
Библия - священная книга только
одной, христианской, религии, а
религий, как известно, много.
И не во всем они совпадают,
есть нюансы. Вот несколько примеров.
"Помни день субботний, чтобы
освятить его", - мусульмане (пятница),
да и новозаветные христиане
(воскресенье) эту заповедь не
признают. "Не убий" - казалось
бы, тут все ясно, ценность универсальная.
Но есть различия и в ее
понимании. Для христианина "не
убий" означает: не убивай человека,
для буддиста - даже муравья, для
мусульманина - прежде всего единоверца.
Так
что и общечеловеческие моральные
ценности не похожи на рецепты
и не действуют автоматически.
Но других, более надежных ориентиров
у человечества просто нет.
При всей неопределенности и
размытости они являются достаточной
основой для диалога и взаимопонимания
между людьми и народами в
сфере морали, нравственного, и
не только, бытия.
Дополнительный материал
3.4. Философия и
политическая идеология
Политическая идеология
- важная составная часть политической
жизни общества, мира политики или
политического. Вообще под идеологией
принято понимать совокупность идей
или взглядов, в которых отражаются,
рационализируются и защищаются
(обосновываются) потребности и интересы
той или иной социальной группы,
класса, общества в целом. Применительно
же к политике, точнее - политической
идеологии эти потребности и
интересы концентрируются вокруг государственной
власти, ее завоевания, удержания и
использования.
Данное
понимание политической идеологии
можно назвать институциональным
- оно предполагает коллективного
субъекта и его так или иначе
организованные мысли и действия.
Политическая же идеология в
ее экзистенциальной трактовке
(а это позиция отдельного человека)
имеет другой центр, иную конфигурацию.
Она призвана ответить на два
вопроса: "Кто имеет право нами
управлять?" и "Почему я как
гражданин обязан подчиняться
распоряжениям властей предержащих?".
Взятые вместе, эти вопросы предстают
как проблема легитимности власти.
Легитимность лежит в основе
всей политической системы общества,
через нее высвечивается истинная
природа государства и власти
в целом.
Под
легитимностью чаще всего понимают
законность. Нечто легитимно, если
оно возникло и функционирует
в соответствии с установленными
законами, не противоречит известным
юридическим процедурам и нормам.
Однако такое понимание легитимности
не только узко (легитимность
как легальность), но и неверно
по существу. Законность может
даже противоречить легитимности,
как в случае, когда что-то делается
в соответствии с законами, но
сами-то законы драконовские. Без
законов, как известно, не обходится
ни одна, даже самая жестокая
диктатура.
На
легитимность работают, с ней
непосредственно связаны лишь
те законы, в которых выражаются,
проводятся и закрепляются идеи
справедливости, правды, свободы и
равенства людей. Легитимация
(легитимизация) - это признание чего-то
правильным или должным, поскольку
оно соответствует положенным
в его основание ценностям,
разделяемым и принимаемым подавляющим
большинством населения. Мы, например,
ворчим по поводу того, что
приходится платить налоги, но
в принципе не отрицаем за
правительством само право их
устанавливать и собирать. Эта
его деятельность легитимна. Однако,
если оно начинает душить нас
налогами, тогда другое дело - мы
возмущаемся и негодуем, а это
может привести к отставке
правительства, т.е. к отказу
ему в доверии, легитимности. Легитимно
править можно только с согласия
народа.
Государственная
власть считается легитимной, если
граждане чувствуют, что она
действует в соответствии с
их ожиданиями, оправдывает в
целом их доверие, пусть сурова,
но справедлива. Легитимной власти
люди подчиняются внутренне, по
убеждению, исходя из долга,
веры в справедливость. Тут не
требуется сила или какое-то
жесткое принуждение. Кстати, по
Платону, государство для того
и учреждается, чтобы была, могла
осуществиться справедливость.
Легитимным
является и право государства
на насилие. В борьбе с террористами
и преступниками, например, без
силы, насилия просто не обойтись.
Государство обладает монополией,
исключительным правом на легитимное
насилие. Но и им оно не
должно злоупотреблять. Сила власти
и его законов не в суровости
наказания, а в его неотвратимости.
Легитимность
поднимает на-гора истории индивидуальный
(индивидуумы) уровень общественной
жизни. Но это вовсе не означает,
что она требует полного единодушия
или зависит от вето каждого
отдельного человека (гражданина). Легитимная
власть, а это в наше время,
по сути, власть демократическая,
учреждается и функционирует
на основе правила большинства.
Как известно, власть в демократических
государствах представляют и
осуществляют люди, получившие в
результате выборов голоса большинства
избирателей.
Большинство
привычно ассоциируется в общественном
сознании с общим благом, а
значит, с правильным или истинным
выбором. Но так бывает не
всегда. Большинство может ошибаться.
И вообще истина голосованием
не устанавливается. Истинное
положение вещей нередко оказывается
открытым лишь одному человеку
или небольшому числу людей.
Резонно говорить поэтому, что
демократия как легитимная власть
функционирует на основе правила
большинства, но ее качество
измеряется тем, как и насколько
она гарантирует права меньшинства.
Само существование последнего
обязано реализации демократического
же права на свободный выбор
альтернатив, т. е. иных, даже
противоположных ценностей, мировоззренческих
и идеологических ориентаций, стилей
жизни и т. д. Демократия - это
также и конституционно гарантированная
оппозиция - конструктивная и
не очень. Без обеспечения прав
меньшинства демократия вырождается
в диктатуру большинства.
Дополнительный материал
3.5. Философия и
право: право на равенство и
закон свободы
Философия права
занята обсуждением целого ряда фундаментальных
проблем. Ключевым, в полном смысле
"предельным" и потому философским
среди них является вопрос о соотношении
права и закона. Он непосредственно
выводит нас на проблему природы
права.
Надо
сказать, что право и закон
очень часто отождествляются.
И резон в этом есть. Право
действительно существует через
закон (законы), и другого пути
к реальному историческому бытию
у него нет. Не без оснований
поэтому мы считаем чем-то единым
законо- и правотворчество.
Между
тем отождествление права и
закона неверно теоретически
и вредно практически. Мы уже
говорили о драконовских законах.
Законы и в самом деле могут
быть разными, в т.ч. и неправовыми.
Сводя право к закону, мы тем
самым вступаем на скользкую
дорожку, ведущую к оправданию
любого государственного произвола.
Если право - только и исключительно
официально-властные акты государства,
установления, а проще говоря, приказы
власти - если это действительно
так, то отпадают все основания,
критерии и цели для критики
существующих общественных порядков,
а личность оказывается свободной
ровно настолько, насколько ей
разрешает быть таковой начальство.
Ситуация с очевидностью ненормальная.
В нормальных же условиях, "в
норме" право имеет объективные
свойства, не зависимые от законодателя
(государственной власти).
Интересно
заметить, что в славянских языках
слова "право" и "правда"
являются однокоренными. Можно
предположить в данной связи,
что право - это правда, наделенная
силой закона.
Право
- отнюдь не воля государства,
возведенная в закон. Это скорее
возведение в закон того, что
можно было бы назвать общей
волей, за которой стоит общее
благо и определенный консенсус
общества относительно его понимания.
Конечно, "общая воля" и "общее
благо" - понятия не очень прозрачные.
Справиться, и во многом, с их
неопределенностью помогает так
называемое естественное право
(в отличие от позитивного -
существующего законодательства). Под
естественным правом принято
понимать комплекс таких регулятивных
идей, как справедливость, равенство,
свобода и т.п., а если говорить
более привычным теперь языком,
- неотчуждаемые права и свободы
человека. Их никто и никогда
не дарует - они принадлежат каждому
от рождения.
Разумеется,
никакой естественности, природной
рождаемости в правах человека
нет. Они - человеческие установления,
ставшие аксиомами совместного
бытия людей. В них нормативно
осмысливаются коренные свойства
человеческой природы.
Вывод
из сказанного таков: нормальный,
правовой закон - это закон,
в котором реализуются требования
естественного права, выражаются
и утверждаются неотъемлемые
права человека. Только в данной
части или по данному параметру
право и закон совпадают.
Еще
одним "предельным", философским
измерением права является проблема
соотношения равенства и свободы.
В широком, социально-историческом
плане равенство и свобода
трудно, если вообще совместимы.
Тут приходится выбирать: или
равенство, насколько позволяет
свобода (тогда это демократия),
или свобода, насколько позволяет
равенство (тогда это псевдодемократия).
Люди
не равны от природы и в
силу различий их общественного
бытия. Благое желание сделать
всех равными ни к чему хорошему,
кроме казарменной уравниловки
и искусственного обезличивания,
не приводит.
Но
вот право людей уравнивает. На
поверхности это выглядит как
равенство людей перед законом.
Что лежит глубже, какова сущность
этого "выравнивания" людей
по закону?
За
правовым равенством людей стоит
свобода - "единственное первоначальное
право, присущее каждому человеку
в силу его принадлежности
к человеческому роду" (Кант). Человек
по определению свободен. Он, как
любил подчеркивать Сартр, принужден,
обречен быть свободным. И это
не результат праздного вольнодумства,
а самый настоящий эволюционный
факт. В отличие от братьев
своих меньших, вооруженных на
все случаи жизни инстинктами
рода, человек совершенно беспомощное
в инстинктуальном плане существо.
Он вынужден, прежде чем что-то
делать, выбирать, т.е. ставить цели
и находить реализующие их
средства.
В праве
люди равны свободой и в
свободе. Но - формально, не с
содержательной точки зрения. И
это принципиально. Свобода как
возможность собственного выбора
(формальное равенство) - это одно,
а свобода как уже состоявшийся
выбор - нечто другое (фактическое
неравенство). На юридическом языке
данное противопоставление звучит
так: правовое равенство людей
не запрещает, а как раз наоборот
- предполагает неравенство приобретаемых
ими реальных субъективных прав.
Формализовав, "математизировав"
свободу, право получило единое
основание, общий масштаб для
обуздания того хаоса различий,
тех эгоистических и произвольных
устремлений, которыми наполнено всегда
содержательное, или фактическое, бытие
свободы. Иными словами, правовое равенство
- это равная мера свободы, позволяющая
совмещать свободу каждого со свободой
всех остальных. Правовая "мерность"
свободы - необходимое условие упорядоченности
и гарантированности социальной реализации
свободы во всем многообразии ее проявлений.