Философия образования по Фуко

     Логично, что рассуждения о дискурсивности как свободной процессуальности дискурса, о проблемах регламентации  и контроля над дискурсом в  рамках определенного «порядка», не могли не касаться роли системы образования. Именно в пространстве образования  происходит лучшим способом обмен и сообщаемость знаниями. Но наилучшим ли образом реализуется данный процесс, вот в чем проблема. М. Фуко считает: «Сколько бы ни утверждалось, что образование по неотъемлемому праву является средством, открывающим для любого индивида в обществе, подобном нашему, доступ к дискурсу любого типа, — хорошо известно, что в своем распределении, в том, что оно позволяет и чего не допускает, образование следует курсом, который характеризуется дистанциями, оппозициями и социальными битвами. Любая система образования является политическим способом поддержания или изменения форм присвоения дискурсов — со всеми знаниями и силами, которые они за собой влекут». В приведенном отрывке Фуко подчеркивает, что знание не формируется без системы накопления, передачи, коммуникации, тех актов, которые осуществляются через систему образования, наделенной властными полномочиями. В свою очередь власть не может существовать без усвоения, присвоения, передачи знаний, без его распределения. На таком уровне анализа не существует отдельно познания или науки, или общества и интересов государства; на таком уровне анализа впервые появляется тема слитного со-существования власти и знания.

     В беседе с Ф. Эвальдом («Забота об истине») М. Фуко особо подчеркнул, что в глазах читателей он действительно тот, кто сказал, что знание сплетено с властью, что оно является лишь тонкой маской, наброшенной на структуры господства (угнетение, заключение, интернирование). Фуко особо подчеркивает: просто сказать, что «знание — это власть», не было в его планах, так как после этого ему «нечего было бы добавить», как только показать различное отношение власти и знания. Фуко же старался «понять, каким образом однотипные формы власти могли стать поводом для возникновения знаний, чрезвычайно различных по своему объекту и структуре». Фуко специально подчеркивает, что утверждать простую и прямую связь власти и знания — значит, ничего не понимать.

     Фуко  постоянно совершенствует концепт  о «воле к знанию» («воление знания», «жажда знания»). Этим концептом Фуко стремится подчеркнуть характерную для западной культуры тенденцию к рационализации социально-политических отношений. Политика занимает особое место в общественных установлениях как такой институт, который не только задает государственно-юридическую модель, но модель физики как микрополя, как микровласти, всепроникающей, реляционной и достаточно динамичной. Матрицами сосредоточения «власти-знания» выступают: приют для психических больных, клинический госпиталь, тюрьма, казарма, школа. Существование власти и формирование знания обуславливают друг друга. Всякое знание как наличие определенных систем накопления, хранения, кодифицирования и распространения информации; власть как присвоение, распределение и удержание знаний. Знание выступает всеполитическим продуктом, знание само по себе есть власть, и наоборот, власть есть всегда знание. Мы наблюдаем констатацию нераздельного целого — «власти-знания».

     Теоретически  и концептуально идею о генезисе и функционировании знания на основе социальных механизмов власти Фуко обосновывает в рамках лекционного курса в Коллеж де Франс «Пенальные теории и институты» (1971-1972). По Фуко, знания производятся и используются в определенных дискурсивных формациях с присущими им правилами вопрошания и наблюдения объектов, методами их классификации и использования. Само содержание знания обуславливается реально действующими социальными механизмами. Генеалогия западного общества, насчитывает три эпохи, которые являются точками порождения связанных между собой форм познания реальности — Античность, Средневековье и Новое время, — и, соответственно, трех форм матриц генерации знаний — «мера-измерение», «опрос-дознание», «осмотр-наблюдение».

     Именно  в пространстве просвещенного государства  и его институтах разворачивается  беспрецедентная практика наблюдения и надзора, осмотра и обследования в госпиталях, в школе и лицее, в военных учреждениях. Ведущим видом такого рода контроля выступает «дисциплинарная власть», дисциплина. Эта тема подробно разрабатывается Фуко в работе «Надзирать и наказывать. Рождение тюрьмы». Нас интересует педагогический аспект такой практики. В области отношений между учителями и учениками, родителями и детьми превалируют замкнутые пространства (интернаты, школы, колледжи), в которых главенствуют законы «дисциплинарной монотонности», подчинения, страха. Так, муштра школьников на уроках производилась следующим образом: «мало слов, никаких объяснений, полная тишина, прерываемая лишь сигналами — звоном колокола, хлопаньем в ладоши, жестами, просто взглядом учителя». Ученик должен был заучить код сигналов и автоматически реагировать на них. Школа взаимного обучения должна была усилить контроль над поведением учеников путем системы сигналов, на которые необходимо было реагировать немедленно. Фуко приводит данные от Р. Троншо (диссертация “L’enseignement mutuel en France”), когда ученики получали свыше 200 приказов в день; только за утро — 26 приказов голосом, 23 — посредством знаков, 37 — в форме звонка, 24 — по свистку; иными словами, свисток или звонок раздавались каждые 3 минуты. Задерганные, послушные ученики уподоблялись движению шестеренок и винтиков; сама система обучения напоминала сложный часовой механизм благодаря сцеплению этих самых шестеренок. «Самым старшим ученикам поручаются сначала простой надзор, затем контроль над выполнением заданий и, наконец, преподавание; в конечном счете, время всех учеников полностью занято либо обучением других, либо учебой. Школа стала учебной машиной, где каждый ученик, каждый уровень и каждый момент, если они должным образом соединены, постоянно используются в общем процессе обучения».

     Фуко  останавливается на вопросе дисциплинарного  управления пространством (практика «отгораживания», «разгораживания»), которое дополняется  дисциплинарным контролем над временем субъекта надзора. Время дробится на все более мелкие интервалы, в течение которых надо выполнить определенную работу. Примером дисциплинирования времени выступает экзамен и производные от него виды: тестирование, отчеты. В анализе Фуко экзаменация выступает образцом сциентификации обучения и показателем процессов «надзирающей иерархии и нормализующей санкции». Учебный процесс объективирует ученика, который обязан продемонстрировать нужные знания, отсеять случайные. Учителя, уполномоченные властными полномочиями, получают реальную возможность отсеивания неудавшихся и незнающих учеников, осуществления ранжирования учеников по уровню их развития. Экзамен «вводит индивидуальность в документальное поле», «превращает каждого индивида в конкретный случай», «находится в центре процедур, образующих индивида как проявление и объект власти, как проявление и объект знания». Обучение как ведущий компонент образования становится машиной подавления и символом власти. Индивид в больнице, приюте, казарме, школе — не свободен, он является объектом отношений власти. Несмотря на то, что власть реализуется во всем социальном пространстве, в любом учреждении, идеальным пространством ее остается тюрьма. «Удивительно ли, что тюрьмы похожи на заводы, школы, казармы и больницы, которые похожи на тюрьмы?». Тюрьма, равно школа, есть пространство нормализации индивидов.

     «Генеалогия власти» М. Фуко раскрывает механизмы, принципы, методы власти, реализующиеся неразрывно со знанием, организует социальное пространство «всеподнадзорности», выразившейся в образе «паноптикона» Бентама. Здесь власть осуществляется в качестве непрерывно действующей машины, предназначенной для управления всей жизнью наблюдаемых объектов, выступающих только в качестве информации, но никогда — в качестве субъектов коммуникации. Устройство паноптикума таково, что оно приводит к ликвидации абсолютизма, но власть становится вездесущей и более экономичной. Все находятся под наблюдением, но сама власть становится невидимой. Современными аналогами такого вида власти стали камеры наблюдения в крупных городах Запада (Лондон и др.), вызывающие неоднозначное мнение у борцов за свободу и права граждан.

     Специфические практики дисциплинарной власти конституируют  тело человека, как объект и мишень власти, обосновывают его в анатомо-метафизическом (Р. Декарт, медики) и технико-политическом (военные, школьные, больничные уставы, эмпирические процедуры) плане. Власть порождает познающего субъекта, объект познания, способы познания. Дисциплина создает из контролируемых тел четыре типа индивидуальности: клеточную (в игре пространственного распределения), органическую (кодирование деятельностей), генетическую (суммирование времени) и комбинированную (сложение сил). Дисциплина для достижения цели использует четыре основных метода: строит таблицы, предписывает движения, принуждает к упражнениям, использует «тактики» (искусство строить тела). Помещение людей в дисциплинарные институты и навязывание им определенных режимов есть один из способов, какими власть «укладывает» явления в свою «априорную форму созерцания». В пространстве института образования и воспитания, знание развивается и обогащается путем сбора информации, метода наблюдения над индивидами как объектами власти. «Власть-знание» — это власть, органически и неразрывно связанная со знанием, опирающаяся на знание в своем стремлении к эффективности — это и власть над живым, так называемая “bio-pouvoir” («био-власть»). Об этом пишет Фуко в последнем разделе «Воли к знанию» под названием «Право на смерть и власть над жизнью». «Быстрое развитие в классическую эпоху различных дисциплин: школ, коллежей, казарм, мастерских; появление в поле политических практик и экономических наблюдений проблем рождаемости, долголетия, общественного здоровья, жилища, миграции; словом — взрыв различных и многочисленных техник подчинения тел и контроля за населением. Так открывается эра «био-власти». Последняя развивается по двум направлениям: во-первых, путем манипулирования с телом (дрессировка, управление, контроль, использование сил, способностей), укрепления дисциплины в армии, школе, развития тактик и методики обучения и воспитания; во-вторых, путем контроля за рождаемостью, смертью (биополитика популяции), составления статистических таблиц богатств и их обращения, развития теории социального сочетания интересов, теории общественного договора и теории воспитания и обучения. Фуко приходит к выводу, что «“био-власть” была, без сомнения, необходимым элементом в развитии капитализма». Здесь имеется возможность сравнения точки зрения Фуко с концепцией М. Вебера о роли протестантской этики в развитии капитализма на Западе. Известно, что Вебер придавал большое значение влиянию аскетической морали для развития западной рациональности, но у Фуко берется более широкий контекст — вхождение слов, вещей, позитивностей, определяющих самого человека (жизнь, труд, язык) в порядок власти-знания, в область различных технологий власти. Оптические стратегии современной власти имеют своей целью укрепление общественной морали, попечение о здоровье граждан, распространение просвещения, и также улучшение промышленности и всей экономической системы. Разрабатывая тему развития различных техник власти, Фуко считал, что «сочленение этих техник» произойдет не на уровне спекулятивного дискурса, но «образуют великую технологию власти: диспозитив сексуальности будет одним из них, и одним из самых важных». В последних работах М. Фуко тема способов «субъективации человеческого существа в нашей культуре» еще более тесно сплетена с темой власти и сексуальности. В «Воле к знанию» Фуко как «клиницист цивилизации» (Б.В. Марков) в законченном виде дает развернутую микрофизическую модель власти, показывая нам власть как реальность, имманентную тому или иному опыту людей. Власть уже не есть только юридически-дискурсивный институт, это, скорее всего, особая материя, совпадающая с областью человеческих отношений. В частности в пространстве отношений между родителями и детьми (в семье), учителями и учениками (в школе) власть не может пониматься только лишь в категориях «подчинения» и «подавления». Властью не может обладать одна сторона: это диффузная материя, способная локализоваться в особых очагах и проявляет разную степень своей интенсивности.

     Для прояснения концепта философии образования важна тема субъективации. Еще в начале своего пути Фуко остановился на анализе техник, практик, изучении институтов, сделавших из отдельных субъектов объект знания, подчинения. Для него субъект — не сущность, но со-бытие, момент особых динамичных стратегий субъективаций, некое пространство преломления сил власти и знания, прилагаемых извне. Фуко рассмотрел различные типы таких видов управления: с помощью производства вещей, с помощью средств коммуникации, знаков, с помощью подчинения. К четвертому типу техник или видов управления Фуко относит искусство «управления собой», идущее непосредственно от субъекта, а не общественных установлений. В пространстве исследованных типов субъективности (Субъект Безумный, Преступный, Живущий, Говорящий, Трудящийся) появляется субъект не только Желающий, но и Мыслящий. При этом сам философ совершил кажущийся неожиданным поворот в сферу духовности. Его обращение к сексуальным практикам и теориям античности вызвано отрицательным отношением к технологиям современного общества, которые, как он думал, основаны на критерии истины и на воле к знанию. Такая эволюция отражала переход Фуко от структуралистских позиций к постструктуралистским. Но более смелое предположение, а многие идеи Фуко вошли в общий контекст постмодернистской философии, может будет сформулировано таким образом, что явно вырисовывается «теоретический сдвиг», приведший к акцентации вопроса о «формах дискурсивных практик, артикулирующих знание». Трактуя познание как предельно удаленное от постулатов классической метафизики, Фуко обозначает статус истины в качестве своего рода эффекта. Этот эффект истины возникает в результате когнитивного волевого усилия и принудительности.

     В современную эпоху власть максимально  концентрируется вокруг живого человеческого тела и создает особый диспозитив сексуальности. Власть сама порождает сексуальность, так как власть продуктивна. Теперь Фуко говорит не только об эффекте истины, но и эффекте власти. Мыслитель ставит диагноз смертельной болезни современности и видит лекарство в возвращении к античной «заботе о себе». Но это тема отдельного исследования.

     Таким образом, философия образования  М. Фуко может быть репрезентирована как общая теория развития современного человека в системе общественных отношений как систем власти-знания, функционирующих в пространстве социальных институтов дисциплинарной власти (больница, клиника, тюрьма, интернат, школа, колледж). Происходит окутывание властными отношениями наподобие микрофизических полей всех уровней общества, создание матриц власти-знания в приюте, госпитале, тюрьме, казарме и школе. Возникают и развиваются на их базе когнитивные и дисциплинарные структуры знания, цикл наук о человеке. Отношения власти внедряются не просто на уровне сознания и представлений, или знаний, но на уровне, делающим возможным само знание. М. Фуко нисколько не сомневается в определяющей роли системы образования в механизме присвоения субъектом дискурса, речи; в определении и ранжировании для «говорящего», живущего, работающего и деятельного субъекта места в социальной системе отношений. Система образования является ведущей формой социального присвоения дискурсов. Фуко констатирует, что при всем своем декларированном демократизме, система образования не рассчитана на то, чтобы обеспечить всеобщую сообщаемость каких угодно дискурсов всем желающим. Ясно, что речь идет о современной школьной или вузовской моделях, с характерными для них специализацией и углубленным изучением предметов и областей знания. Мыслитель вопрошает: что такое система образования, как не ритуализация речи, как не определение и фиксация ролей для говорящих субъектов, как не конституирование доктринальной группы, как не распределение и не присвоение дискурса? Фуко видит в этой системе образования политически-бюрократический способ поддержания или изменения форм присвоения дискурсов, со всеми знаниями и силами, которые они за собой влекут. Сознание человека выстраивается научным дискурсом, властью. Исторический анализ Фуко органично и логично ложится на современную эпоху.

     Фуко  констатирует положение, что современная власть культивирует жизнь, превращая ее в политический объект. Наступает эра биовласти. Стратегическими ориентирами биовласти, а именно анатомо-политическим дисциплинированием, заняты образовательные институты (школы) и образовательные (педагогические) теории. Фуко формулирует положение, что в дисциплинарном режиме «индивидуализация» является нисходящей: чем более анонимной и функциональной становится власть, тем больше индивидуализируются те, над кем она довлеет. В системе дисциплины ребенок индивидуализируется лучше, чем взрослый индивид, больной — лучше, чем здоровый, безумный — чем разумный, преступный субъект — чем законопослушный. Если надо индивидуализировать здорового, разумного, законопослушного субъекта, то надо искать предельные границы его существования — много ли осталось в нем от мира детства и наивности взгляда, от нормальности, предельных форм своего Другого.