СМИ о СМИ

Данное обстоятельство затрудняет обобщения, но в то же время  свидетельствует о сложности  самого явления и подчеркивает необходимость  весьма осторожно и внимательно  относиться к оценкам этого явления  и тем более к рекомендациям  по исправлению и улучшению положения  со свободой и независимостью печати. Нет нужды лишний раз говорить о том, что такие рекомендации очень часто распространяются на положение дел в других сферах общественной жизни и, как правило, затрагивают институты и органы власти, личности высших руководителей  и их должностные прерогативы, а  также законы, нормы и их толкования.

Объективные сложности  и понятный и необходимый субъективизм отдельных мнений ведут к тому, что эта проблема может быть запутана окончательно еще на стадии формулирования и изложения. Поэтому мы сегодня не ставим себе целью найти то единственно верное ее решение, которого, вполне вероятно, в природе и не существует, а попытаемся обрисовать нынешнее общее состояние со свободой и независимостью СМИ и по возможности перечислить влияющие на него факторы, опираясь на собственный ограниченный опыт в журналистике, а также на более репрезентативный опыт и мнения наших коллег из России и других стран.

Как понимать "независимость  СМИ"?

В этом вопросе  обнаруживается огромное множество  направлений и оттенков на фоне единства в глобальном понимании общей  проблемы. Независимость в журналистике чаще всего толкуется как свобода  излагать свою позицию, свое мнение публично, не испытывая постоянного влияния (давления) со стороны и не подчиняясь такому давлению. Однако в деталях  проявляется очень существенный, важный и значимый разнобой. Начать надо с вопроса о том, кто является первичным носителем и передатчиком полученной информации, ответственным  за ее опубликование и желающим ее опубликовать, а затем несущим  ответственность за последствия, если эти последствия наступают - рядовой  журналист, главный редактор издания (канала телевидения) или его владелец (включая и государство) - и кто, следовательно должен ощущать при этом независимость и свобод и пользоваться ими?

Все опрошенные нами журналисты, как оказалось, считают, что полной свободы и независимости просто не может быть, более того, полная свобода не нужна и, даже более того, - она опасна, ибо фактически рождает анархическую вседозволенность. Большинство отмечает, что такой вседозволенностью характеризовались годы правления президента Ельцина. Отсюда можно было бы сделать вывод, что свобода и независимость возможны, хотя бы в несколько извращенном виде. Однако просьба уточнить высказываемое мнение с учетом этой детали вела к парадоксально отрицательным ответам. С точки зрения профессионалов российском (советской) журналистики, свобода анархического толка не означает - и мы к этому мнению присоединяемся - истинной и реальной независимости прессы, тем более, что и анархическая вседозволенность, при ближайшем рассмотрении, должна быть кем-то оплачена, а общество оплачивать ее не склонно.

В то же время  из триады главных участников процесса обнародования информации в СМИ  никак нельзя исключить возможность  конфликта мнений, интересов и, следовательно, возникновения внутренних (в рамках этой триады) взаимных зависимостей. Например, несогласие между главным редактором и владельцем издания вполне может возникнуть даже при установившемся вполне нормальном "общем взаимопонимании" между ними, но в этом случае подчинение мнения главного редактора мнению (воле, желанию) владельца означает превращение редактора из творческого работника в наемного сотрудника, выполняющего требования изданной кем-то "должностной инструкции" и не более того.

Редактор издания (программы), находящийся в таком  положении, не может считаться "слугой общества". Действительно, приходится встречаться с таким мнением: журналист - ремесленник и делает порученное ему дело, ради которого он нанят и за которое взялся за определенную плату. Но такая точка  зрения высказывается крайне редко. Чаще приходится сталкиваться с прагматичной, хотя и несколько усложненной  схемой, очень соответствующей сегодняшней  российской реальности: необходимо различать  и отделять друг от друга независимость  издания и независимость отдельного журналиста, работающего в этом издании. При этом, как полагают и некоторые  из наших экспертов, и авторы ряда публикаций, вполне можно представить  такое положение (некоторым кажется, что оно существует в современной  России), когда газета или журнал не могут считаться независимыми, но отдельный журналист сохраняет  в своих публикациях свободу  мнения и независимость позиции. В таком случае, разумеется, возникает  новый поворот проблемы с главным  редактором - по логике и по его должностному статусу он при таких условиях не сможет оставаться независимым. Эксперты фиксируют такой конфликт внутри издания как довольно частый, но нравственные его оценки расходятся.

Далее, зависимость  главного редактора от издателя (владельца) может быть идеологическая - когда  издатель диктует свою волю, но не включает финансовые рычаги воздействия - или  чисто экономическая: при конфликте  на профессиональной почве владелец увольняет редактора. Следует заметить, что такой конфликт может возникнуть на разной основе, и чисто идейной, и чисто коммерческой, если, например, вместо важного и интересного  материала владелец издания требует (он, в свою очередь, может быть вынужден сделать это) поставить большой  блок рекламы. Конечно, подобные каждодневные проблемы могут на практике решаться достаточно легко, тем более что  и редактор, и журналист в целом  заинтересованы в притоке рекламы  в их издание не меньше владельца. И все же многие согласны с мнением  бывшего министра печати РФ М.Федотова, отмечавшего усиление тенденции  в законодательстве обеспечить приоритет  интересов владельцев СМИ. Это означает усиление зависимости СМИ от финансово-имущественного фактора, и при этом журналистика как творческая профессия приносится в жертву интересам владельца  имущества (редакции, брэнда).

Одним из вариантов - и вследствие конфликта "редактор-издатель", и без всякого конфликта - может  быть приостановка издания на определенное или неопределенное время. В таких  случаях обычно причиной называются финансовые неурядицы, и, как правило, называемая причина в той или  иной мере соответствует действительности. Однако она может быть не единственной. Это способ относительно безболезненный и бесконфликтный и в то же время  весьма эффективный: ненужное, неугодное  или финансово невыгодное издание  тихо рассыпается без видимого вмешательства  извне. Такое вмешательство и  не обязательно должно иметь место. Беда, однако, в том, что таким  способом можно устранить неугодное  издание, и в то же время издание, ни с кем не конфликтующее и  вполне качественное, может также  прекратить существование по банальному недостатку денег. На практике чаще всего  средств недостает изданиям, пытающимся проводить собственную идейную линию и оставаться при этом совершенно независимыми.

Своеобразным  подтверждением растущего значения имущественных отношений для  свободы журналистики может послужить  недавний пример из практики газеты "Коммерсантъ". Владелец издания Борис Березовский прислал из Лондона для публикации материал с изложением своих политических взглядов. В прежние времена такие материалы публиковались быстро и без обсуждений. На этот раз письмо было опубликовано после некоторой паузы и в сопровождении довольно необычного примечания от редакции: она не разделяет взглядов автора, но материал приходится печатать, поскольку он прислан владельцем издания. Этот вежливый протестный демарш, как полагают многие наши эксперты, стал возможным только вследствие заметного укрепления финансовой самостоятельности газеты и соответственного ослабления зависимости от владельца как источника средств.

Независимость - это возможность  сказать публично или возможность  влиять на события?

Для Россия этот вопрос представляет жизненную важность, тем более что авторитет журналистики за последние 15 лет резко упал. В развитых демократиях эта российская проблема иногда встречает непонимание. С одной стороны, говорят ,дело журналиста - информировать, а дальше должны включаться общественные рычаги и механизмы, в том числе государственные. С другой стороны, многие уверены, что на серьезную проблему поднятую в СМИ, власти непременно обратят внимание и примут необходимы меры. Должна ли пресса в таких случаях проявлять настойчивость и "доводить дело до конца”?

Наша точка  зрения - должна, и обязательно, иначе  пропадает смысл журналистики и  не достигается главная цель ее общественного  функционирования. Правда, для этого  представляется необходимым определить "границы дозволенного". Способы  действий СМИ и журналистов должны быть легитимными, а для читателя - понятными и привлекательными, не отталкивающими. Парадокс для России заключается в том, что эти  детали сегодня не играют особой роли, потому что, по общему мнению, действенность  журналистики после 1991 г. резко упала. Это, как ни странно, и плохо, и  хорошо. С одной стороны, меньше внимания общественность уделяет "чернухе" и заказным материалам - равным образом  и содержащим положительную информацию, и отрицательной (порочащей) направленности. Публика, таким образом, приобретает  определенный иммунитет к некачественной журналистике. С другой стороны - и  это, к сожалению сейчас представляет наибольшую проблему - резко снизилось  то, что можно назвать "коэффициентом  эффективности" прессы - то, что в  дореформенные времена обознача лось в каждой газете специальными заголовками "По следам наших выступлений".

Снижение эффективности  выступлений прессы отмечается с  начала 90-х гг. Может быть, в последние  годы положение несколько улучшилось - но и реакция властей стала  намного хитрее. Так, московский мэр  Ю.Лужков эмоционально и сердито  реагировал на выступления прессы по поводу сноса старых зданий в Москве - однако и "Военторг", и гостиница "Москва" снесены. Однако и формальная реакция власти была молниеносной. Гораздо хуже обстоит дело с реакцией частных собственников, особенно крупных монополистов - на публикации может не быть ответа или ответ не содержит тех положительных результатов, на которые рассчитывают журналисты и общественность. Крупные чиновники тоже любят "не замечать" выступлений прессы. Это, может быть, самое плохое.

На сайте "компромат.ру" полно компромата на самых разных лиц, но практических результатов это почти не дает, хотя информация там, по крайней мере частично, правдива. В то же время, например, после критической статьи в "Известиях" о проекте учебных планов для средней школы Министерство образования РФ решило создать специальную комиссию для доработки этих планов. Однако те же "Известия" сообщают, что, когда в Калининграде начали вырубать старинный парк, жители не стали обращаться в газеты - они послали письмо супруге президента Путина, которая родилась в этом городе, несмотря на наличие законов, формально воспрещающих подобные вырубки.

У снижения действенности  прессы много причин, но хочется  выделить одну из главных: в обществе не сформировались традиции, привычки, институт "публичной репутации", и его созданию оказывается постоянное противодействие. Такой институт оказывается никому не нужен, кроме журналистов правозащитников. Есть и другие причины снижения действенности прессы: некоторые политтехнологи - в частности, Г.Павловский - считают, что в предвыборный период ТВ играет важнейшую роль, оно и привлекает и внимание, и финансы; что же касается газет - они не столь мощно влияют на избирателей и потому не представляет серьезной угрозы для властей и, следовательно, не привлекают их повышенного внимания - зато они могут быть хорошим средством помочь "выпустить критический пар", накопившийся в среде правозащитников и интеллигенции, а это требует гораздо меньших затрат и откликов на выступления прессы. Такая теория, возможно, уязвима, однако и борьба олигархов за газеты действительно протекает менее интенсивно по сравнению с борьбой за телеканалы, и вызывает гораздо более слабую реакцию общества.

Действенность прессы стала предметом политической игры. Если, например, ТВ устраивает показательный  шум по поводу рядового нарушения  прав рядового гражданина - это вполне может означать, что в данном случае один политик "делает голоса" за счет другого политика, оказавшегося в  этом случае виновным. Пострадавший об этом, скорее всего, и не знает, но дело будет обязательно завершено, зло  наказано, и справедливо - в этом случае, но не в тысячах других таких же. Совсем иной пример - "дело ЮКОСа". Ходорковского защищает целая толпа журналистов и делает это напористо и уверенно, хотя даже Российский союз промышленников и предпринимателей не смог сразу определить свою позицию, не зная деталей и понимая правовую и экономическую сложность происходящего. Резонанс был очень широким - но среди очень узкого круга российских граждан. Права Ходорковского - против власти - были защищены прессой, говорить о ее несвободе в этом случае нельзя. Однако возникает ряд вопросов. Большинство журналистов, защищая ЮКОС, требуют оставить результаты приватизации 90-х гг. без изменений, хотя и признают "несовершенство" законов, по которым приватизация проводилась. Но мошенничество всегда остается мошенничеством, и никто не доказал пока, что его не было. В то же время почти не пишут в российской прессе о конфискации гигантских сумм сбережений населения, проведенной правительством Гайдара 12 лет назад. Между тем именно эта мера позволила (и позволяет до сих пор) приватизировать за бесценок самые выгодные и прибыльные госпредприятия.