ГИПЕРРЕАЛЬНОСТЬ
— понятие философии постмодернизма,
выражающее принципиальный отказ от
идеи линейности в пользу идеи скачкообразного
чередования эпистем (Фуко). Феномены
истины, адекватности, реальности перестают
восприниматься в качестве онтологически
фундированных и воспринимаются
в качестве феноменов символического
порядка (см. Постмодернистская
чувствительность).
В рамках концепции "постистории"
(см. Постистория) оформляется интенция
отказа от традиционного исторического
сознания и ориентация на трактовку субъекта
в контексте "вненаходимости" применительно
к историческому процессу. В подобном
семантическом пространстве феномен реальности
обретает характеристики Г., в рамках которой
оригинал и копия (подделка) сосуществуют
в одном культурном контексте (см. Симуляция). Таким путем постмодернизм
выводит человека из-под диктата одной
определенной культуры: транскультурный
мир располагается не в зоне директории
по отношению к наличным культурам, но
одновременно внутри их всех. — Транскультура
отнюдь не определяется как аддитивная
сумма содержаний наличных культур, предлагая
процессуальность их игровых модификаций.
Современное общество конституируется
как общество тотальной зрелищности —
так называемая витро-культура (ср. ницшеанскую
констатацию "исторической болезни"
европейской цивилизации, собирающей
в своих музеях осколки прошлых культур
— см. Руины). Согласно Бодрийяру,
закончилась не только история, но и сама
реальность, уступив место симулятивной
Г. симулякров. Аналогично, согласно позиции
Эко, мир культуры предстает в современном
своем виде как совокупность знаковых
систем, принципиально не соотнесенных
с внесемиотической сферой. Одна из основных
идей Эко относительно культурного пространства
— это идея "отсутствующей структуры":
знаки культуры, в которой мы живем, перманентно
открыты для интерпретации — любая человеческая
деятельность связана с интерпретацией
знаков и практически исчерпывается ею
(см. Интерпретация, Экспериментация). Таким образом, в культуре
постмодерна статус знака и статус объекта
оказываются неразличимы (Бодрийяр фиксирует
эту ситуацию посредством метафоры "злой
демон образов").
Фактически
Г. может быть оценена как реакция
культуры на собственную тотальную
симуляционность: американские восковые
панорамы исторических событий в
натуральную величину, Диснейленд и
т.п. — "Hyper reality" как новая идеология,
созидающая собственную мифологию.
Г. фальсифицирует субъекта как потребителя,
фальсифицирует желание покупать, которое
принимается за реальное (см. Логика Пер-Ноэля). — В пространстве
Г. желания оказываются продуктом манипуляций,
вкус и стиль — результатом своего рода
идеологической экспансии социальности
в индивидуальное сознание. По оценке
Эко, атрибутивной характеристикой Г.
является то, что она заставляет поверить:
именно такой и должна быть подлинная
реальность. Диснейленд — зона безусловной
пассивности: познание его "действительности"
возможно лишь благодаря имитациям "действительности",
которая сама по себе носит симуляционный
характер. В очерченном семантическом
пространстве как потребление продукции
шоу-бизнеса, так и уклонение от него реализуют
себя внутри Г., задающей исчерпывающее
измерение бытия сознания (ср. со сформулированной
в контексте концепции Франкфуртской
школы идее "одномерного человека",
трагедия которого заключается в невозможности
осознания собственной одномерности).
Идея Г. оценивается современной постмодернистской
рефлексией в качестве одной из фундаментальных
(Д.Лион). (См. Виртуальная
реальность.
Теория структурации
Э.Гидденса
Нетрудно
заметить, что большинство авторов
структуралистских концепций стремится
совместить объективное и субъективное,
осознанное и неосознанное, индивидуальное
и коллективное, необходимое и
случайное в рамках единого теоретического
осмысления социальной реальности. Мечтает
об этом и английский исследователь
Э.Гидденс (1938), стремясь предложить свой
вариант единой социологической
теории. Констатируя тот очевидный
факт, что существует множество соперничающих
теоретических подходов, он считает,
что можно все же выделить некий
смысловой инвариант, присущий этим
подходам. Этот инвариант заключается
в признании активного, рефлектирующего
(т.е. осмысленного) характера человеческого
действия, значения в нем языка
и когнитивных способностей. Само
изменение общественной структуры
рассматривается как проявление
возрастающей рефлективности действия.
По мнению Э.Гидденса, знание агентов
о своих действиях (т.е. сама рефлексия)
становится элементом структуры
социального действия. Так как
подобная рефлексия представляется
автором как объект социологического
познания, то и социология приобретает
характер особой практической науки. Эти
положения и являются отправной
точкой авторской концепции структурации.
В своей
«теории структурации» автор
ставит цель исследовать природу
человеческого действия и социальных
институтов, выяснить характер взаимоотношений
между ними. Он стремится интегрировать
понятия «действие», «система» и
«структура» через постулат рефлективности
социального действия. «Изучать структурацию
социальной системы, – пишет Э.Гидценс,
– значит изучать способы, которыми
эта система через применение
интегративных правил и средств,
а также в контакте непредвиденных
последствий, организуется и воспроизводится
во взаимодействии».
Построение
теории начинается c определения основного
понятия, в качестве которого выступает
понятие социального агента. Именно
в структуре этого агента, или
субъекта социального действия и
усматривается, как в капельке воды,
структура социума.
Структура
агента включает в себя, по мнению автора,
три стратификационных уровня: мотивация
действия, рационализация действия и
рефлективный мониторинг действия. Каждый
из этих уровней имеет свои ограничения
и специфическое истолкование.
Так, через
понятие мотивации действия автор
стремится выделить из всей массы
обыденных (привычных, автоматических,
нерефлексируемых) действий такие, которые
имеют необычный, проблемный характер
и привлекают внимание агента.
Специфично
и понимание рационализации действия.
Это не просто его когнитивная
подоплека, осмысление агентом своих
собственных поступков, а, скорее, понимание
совместной, коллективной деятельности,
в рамках которой люди должны знать
и понимать, что они делают и
что делают другие, уметь объяснить,
для чего они предпринимают те
или иные действия. Это своего рода
реализация практического разума.
Рефлективный
мониторинг действия – это постоянное
отслеживание агентом своих собственных
действий, действий сотрудничающих с
ним людей, а также сознательная
оценка физических и социальных условий
действия. Здесь реализуется вторжение
критического разума, дискурсивного
сознания в структуру действия.
Таким
образом, анализ структуры агента плавно
переходит к анализу социального
действия, которое, в свою очередь, связано
с переосмыслением понятий «структура»
и «система», составляющих основное
содержание теории структурации. При
этом автор критикует как функционалистов
за отождествление понятий структуры
и системы, так и структуралистов
за чрезмерную онтологизацию понятия
структуры, ее экспансию над индивидом.
С точки зрения Э.Гидденса, структура
– это не статичная система
как некая кристаллическая решетка,
а своеобразный набор правил или
программ, определяющих трансформацию
практик.Эти правила отличаются
своей дуальностью, т.е. они одновременно
являются и результатом, и условием
действия индивидов. Социальная структура,
благодаря своему императивному
характеру, оказывается и вне
субъекта, и внутри него; выступает
и как возможность действия, и
как его реальное воплощение.
Интерпретированное
подобным образом понятие социального
действия становится исходным элементом
социальной системы, реализуясь в ее
институтах. На этой основе упорядочивается
смысл исходных категорий (структура,
система, структурация), сохраняя, правда,
их авторское видение.
Структура
в этой теории задает правила трансформации
действий, представляя собой повторяющиеся
типы отношений, воспроизводимых субъектами
действия; система выражает совокупность
действий, отношения между индивидами
и коллективами, воспроизводимые
как социальные практики; структурация
определяет условия, задающие преемственность
изменяющихся социальных систем.
При всей
своей универсальности и логической
строгости теория структурации не сумела
преодолеть «извечный грех» структуралистских
теорий, т.к. продолжила традиционную линию
рассмотрения социальной структуры, двигаясь
от субъекта к объекту. И при всей
ее модерности (и в определенном
смысле классичности) она сохранила
в себе пункты для критики и
альтернативных предложений. Теоретическая
социология на этом примере как бы
демонстрирует свою вечную незавершенность
и стремление к новым синтезам.
Для примера можно сослаться
на творчество немецкого исследователя
Н.Лумана, который также стремится
к созданию единой социологической
теории, но не более успешно, чем
все его предшественники.