Кризис семьи

Понимая же во внимание, что каждый приведенный выше ряд  явлений, указывающих на разложение семьи, обнаруживает постоянство в  своем росте, мы должны заключить, что  и в дальнейшем, вероятно, они  будут действовать и продолжать свою разрушительную работу, уничтожая оставшиеся устои современного брака и семьи.  

Очертив кратко признаки, свидетельствующие о разложении и ослаблении семьи как союза  супругов, перейдем теперь к краткой  характеристике тех "уклонов", которые произошли в семье как союзе родителей и детей. Я здесь остановлюсь лишь на двух сторонах дела — на родительской опеке и власти над детьми и на семье как установлении, ведавшем до сих пор дело первоначального воспитания и содержания детей.  

Падение родительской власти над детьми — такова та основная черта, которой характеризуется история взаимоотношений родителей и детей.  

В глубокой древности  дети были совершенно бесправны и  отданы в бесконтрольную власть родителей. Государство решительно ни в чем здесь не ограничивало власть отцов. Родитель имел право жизни и смерти над детьми, мог продать их в рабство, мог изувечить, не давая никому отчета в своих действиях. Наряду с личной бесправностью дети не имели никаких прав и по отношению к имуществу. Так было в Риме, так же было и у других народов. Но затем власть родителей постепенно ограничивалась. Государство мало-помалу ставило ряд условий, которые отец безнаказанно не мог нарушать. Отняты было у родителей право жизни и смерти, право продажи в рабство и право нанесения других оскорблений и повреждений детям. Рядом с этим росла и имущественная правоспособность детей.  

В итоге опека  родителей постепенно падала, власть их все более и более ограничивалась, государство мало-помалу вторгалось в права родительской власти.  

Подобная же история происходила и у нас.  

С падением родительской власти исчез и "клей" принуждения. Связь отцов с детьми стала  зависеть не только от воли первых, но и вторых. То, что раньше дети должны были терпеть, теперь они не обязаны. Если раньше они при всей тягостности их доли должны были эту связь поддерживать, то теперь они свободно разрывают ее, не жертвуя ни совестью, ни честью, ни благосостоянием. Раньше дети были рабы, теперь — они свободные и равноправные с отцами личности. Раб терпит все, личность требует уважения к себе и протестует против посягательств на ее права . Отсюда вывод — теперь принудительная, связь родителей и детей стала слабее, пала и легче может быть разорвана. А это значит, что "китайская стена", охранявшая эту связь на почве родительской власти, рухнула.  

Таков конец  той долгой дороги, которой развивались  отношения родителей и детей. Отсюда вывод — если раньше семья  была единственной или главной воспитательницей, школой и опекуном, то теперь эта  роль семьи должна исчезнуть. И действительно, на наших глазах мы видим, как государство мало-помалу отнимает у семьи ее воспитательные, учительские и опекунские функции и берет их в свои руки. Раньше все это принадлежало семье; теперь государство берет это на себя. Раньше последнее не вмешивалось в хозяйничанье родителей, теперь все больше и больше врывается в эту сферу, требует у родителей отчета, накладывает на них ряд обязанностей и говорит: "это ты не можешь делать, это не имеешь права, то-то должен делать" и т.д.  

Прав проф. П.И. Люблинский, когда говорит: "Семья, которую издавна привыкли называть "ячейкой общественной жизни", уже во многих случаях перестала  быть необходимой формой для рождения и воспитания детей: в других случаях  узы семейной жизни являются крайне слабыми, и с каждым годом влияние семьи в области воспитания все более и более суживается".  

Иными словами  — происходящий в наше время перелом  отношений родителей и детей  означает падение родительской опеки  и замену ее опекой общества и государства, постепенную утрату семьей ее учительски-воспитательной роли и приобретение этой роли обществом и государством.  

А это в свою очередь означает не что иное, как  дальнейшее распадение семьи как  союза родителей и детей и  лишение ее тех функций, которые  она до сих пор выполняла.  

Образно говоря, семья как бы тает и рассасывается, распадаясь на части, теряя одну за другой свои связи и свои функции, переходящие от нее к обществу и государству.  

Другими законами подробно определяются условия, когда  государство принудительно отбирает детей из-под опеки родителей, например, в случае плохой заботы о  детях, в случае пьянства родителя или  опекуна, при склонении родителем  дочери к пороку, в случаях, если родитель общается с ворами или проститутками, если он живет в доме, населяемом проститутками, и т.д. и т.д.  

Нельзя также  забывать и о самой постановке современного воспитания и обучения. Самый характер современной школы, всевозможных детских площадок, детских игр, все растущих учреждений для воспитания детей и т.д. — все это вполне определенно ведет к одному и тому же: и юридически и фактически дитя все более и более отнимается из-под влияния семьи и переходит в руки общества.  

Даже время, проводимое им в семье, все более и более укорачивается. Раньше он все образование и воспитание получал в ней ("домашнее образование"). Затем с появлением общественных школ ребенок с 7—8 лет переходил от семьи к школьному воспитанию и обучению. Первые годы до последнего времени он все же проводил в семье. Но теперь, с быстрым ростом и распространением детских садов, площадок, детских игр и т.п., — и в эти годы уже ребенок переходит в руки общества, выходит из-под крова семьи в широкий мир своих сотоварищей, в мир "детского общества" и в среду "детского государства".  

Наконец, семья  распадается и как хозяйское  целое. До сих пор наряду с другими  задачами она выполняла и хозяйственные  функции. Семья была одновременно и "очагом" в смысле кухни и  стола, приготовления запасов, одежды, необходимых для хозяйства предметов и т.п. В прошлом она была целой хозяйственной единицей, или, говоря языком экономистов, "замкнутым натуральным хозяйством". С развитием капитализма ее хозяйственные функции сокращались. Машина, торговля и магазины отняли у нас множество хозяйственных дел. Не раз воспетый семейный обед, или чай, или кофе, с прекрасной хозяйкой за столом, с радушным хозяином и милыми детьми — этот образ отходит в прошлое. На место их приходят прозаические рестораны, кафе и столовые, и чем плотнее население, чем крупнее центр и город, тем быстрее выживают эти "публичные" учреждения старый, милый образ застольных семейных картин.  

И чем оживленнее и крупнее город, тем резче  отмечается этот процесс и, нет сомнения, будет расти все больше и больше. Выходит, что и с этой стороны семья потеряла один из тех стержней, который раньше собирал около себя членов семьи и тем самым давал возможность видеться, обмениваться друг с другом, говоря коротко, прямо или косвенно сближал их.  

Теперь и этот стержень исчезает. Можно было бы при желании привести не мало и других признаков из области гражданского права — имущественного права, наследования, условия заключения брака и его расторжения и т.д., указывающих на тот же факт постепенного распада семьи, но я ограничусь сказанным.  

Думаю, что и  из изложенного довольно отчетливо  вырисовывается факт семейного распыления. В обоих своих видах семенная связь — и как половой союз мужа и жены и как союз родителей  и детей — все более и  более слабнет и разлезается. Семья теряет одну за другой из своих функций и превращается из цельного слитка во все более и более худеющую, уменьшающуюся и разваливающуюся семейную храмину.  

Наряду с этим причинным объяснением вполне законно  может встать другой вопрос: А что  же дальше? Какая форма семьи идет на смену отживающей? Следует ли бороться с этим распадом или нужно приветствовать его?  

Трудно ответить на эти вопросы. Ответ должен быть серьезный, глубокий, обоснованный. А  для него нет еще ни данных, ни материала, ни достаточного опыта.  

Около 30 лет тому назад Г.Спенсер отметил уже  начинающийся факт разложения семьи  и ставил вопрос: "Представляют ли эти попытки дезинтеграции (разложения) семьи необходимые ступени нормального  прогресса? Можно ли ожидать и  желательно ли, чтобы семья совершенно разложилась?" На эти вопросы он отвечал отрицательно и с точки зрения возможности и желательности. Он думал, что процесс разложения семьи остановится. "Я не только не ожидаю, чтобы дезинтеграция (разложение) семьи могла пойти еще дальше, но, напротив того, имею данные подозревать, — писал он, — что она уже зашла слишком далеко... и мы должны ожидать теперь движения по обратному направлению " и, вероятно, "семья, состоящая из родителей и детей, восстановится снова и даже подвергнется дальнейшей интеграции (сплочению)".  

Как видно из сказанного, действительность пока не оправдывает предположений Г.Спенсера. Разложение не остановилось, а чем  дальше, тем идет быстрее и, по-видимому, в таком же направлении пойдет и в будущем. Конечно, оно не ведет к гибели семьи вообще. Семья, как союз супругов и как союз родителей и детей, вероятно, останется, но формы их будут иными.  

Указанный процесс "рассасывания" семьи, с оборотной  стороны дела, означает процесс освобождения личности из пеленок семенного крова и перехода ее в широкое море общечеловечности. Опять-таки отдавая и здесь должное заслугам семьи, воспитывавшей и укреплявшей в течение веков альтруистические чувства, нельзя в то же время не указать, что в настоящее время к человеку предъявляются уже более высокие требования в отношении альтруизма и мотивов его поведения. До сих пор основным побуждением социально полезного поведения человека была семья и ее интересы. Человек достаточно прилично работал, прилично вел себя, побуждаемый добрым именем семьи и в целях ее обеспечения.  

Интересы и  благосостояние семьи побуждают  нас, с одной стороны, к социально  полезному поведению, но с другой — они ставят ему весьма узкие  границы. Заинтересованность в судьбах  своей семьи вызывает своего рода "семейный эгоизм", равнодушие к другим людям — не членам семьи, замыкание личности в узкую скорлупу семейного благосостояния и подчас принесения в жертву ему иных, более широких, общественных интересов. Кому же не известна знаменитая формула: "Помилуйте! жена и дети!" Сколько раз во имя этой формулы "жены и детей" люди творили мерзости! Сколько раз она подавляла благородные порывы! Сколько унижений, подлостей и всяких компромиссов было совершено и совершается ежегодно во имя той же семьи, во имя того же: "Помилуйте! жена и дети!"  

Говоря коротко, интересы современной семьи и  ее процветания в нише время нередко  сталкиваются с интересами общества и являются тормозом для проявления, более высоких альтруистических порывов и поступков. И чем  далее, тем это столкновение интересов семьи и общества растет.  

Наступает третий период, когда двигателем социально  полезного поведения становится уже не семейное благосостояние; а  более высокий и менее эгоистический  принцип общего блага, бескорыстного  труда на общую, а не только семейную пользу. В этом одно из главных различии грядущей, социалистической культуры от современной — капиталистической, заставляющей капиталиста и предпринимателя трудиться во имя своих интересов и интересов семьи и в то же время во имя тех же интересов грабить общество и трудящиеся массы. И нет сомнения, что в этом начавшемся единоборстве семьи и общества, интересов первого и второго (вспомним "борьбу за индивидуальность" Н.К. Михайловского!) организация современной семьи будет разбита: общественные интересы с одной стороны, а интересы личности (обратная сторона общечеловечности) — с другой, победят и фактически уже побеждают. Расширившийся и вглубь и вширь альтруизм (любовь к ближнему) и теперь уже требует — количественно и качественно — большего простора, чем узкие границы семейного альтруизма.  

Проявлением этого  сдвига и роста альтруизма и служат факт "рассасывания" семьи обществом, се таяния и растворения в общественных интересах и постепенная утрата ею своих опекунских и воспитательных обязанностей.  

Новая культура требует и новых людей, иных, чем мы, более общественных и альтруистичных, чем "семейная общественность и семейный альтруизм". В прошлом, когда требовалось только последнее, семья и ведала воспитанием, направляя его бессознательно в сторону "семенного благосостояния". Теперь ставятся более высокие требования — соответственно изменяется и воспитание. Оно теряет семейный характер и все более и более проникается общественными мотивами и интересами. Из ведения матери и отца ребенок переходит в общество себе подобных, "сочеловеков", "в детское царство", в виде игр, площадок, садов, руководимых общественными педагогами, устроенных обществом и все более и более растущих. Вместо "пропитывания" моралью семейных интересов ребенок с первых лет уже начинает "социализироваться", проникаться чувством товарищества, связи с миром, а не только с семьей.  

Вслед за площадками он переходит в школу, из низшей школы  — в высшую, из школы — к  общественной работе — одним словом, все более и более отрывается от семьи и "социализируется", "обобществляется" и "альтруизирустся".