Психология межгрупповой адаптации на кораблях Военно-морского флота России

    При выполнении задач  боевой службы, дальнего похода выявлено, что определяющими факторами МГА являются факторы групповой адаптации к военной деятельности в морской стихии.

Рис. 2.  Динамика факторной  структуры межгрупповой адаптации в экипаже корабля на разных этапах развития (в факторных весах).

    Примечание: этапы развития организации: БС – боевая служба, БГ – выполнение плановых задач боевой готовности в море; РЭК – расформирование экипажа корабля 

    Решение текущих задач боевой подготовки, связанные с выходом корабля в море, интенсивная деятельность экипажа корабля в предпоходовый период, отработка курсовых задач в море и т.д. имеет противоречивый характер. В этот период экипаж «ускоренно» начинает переходить от налаженной структуры межгрупповых отношений при стоянке корабля у пирса к иной, соответствующей прямому предназначению корабля.  Результат совместной деятельности при БГ статистически не отличается от РЭК, при безусловном содержательном различии межгрупповых отношений. При БГ с одной стороны возрастают взаимные межгрупповые претензии. С другой стороны – количество отказов при обращении за помощью не отличается от деятельности у пирса. Повышается интерес к смежным специальностям, знание которых может помочь в преодолении морской стихии. Мотивационный потенциал групп усиливается и начинает играть роль регулятора межгрупповой адаптации. При этом формирование положительной мотивации корабельных групп обязательно предполагает развитие и поддержание мотивационного потенциала ГКК.

    Решение ранее специфической (Булгаков А.В., 2000), а сегодня типичной задачи –  вывода корабля из состава флота, расформирования экипажа корабля – выявило доминирование социально-психологических адаптационных факторов организации. При этом следует подчеркнуть, что каждая группа экипажа, имея различный опыт морской практики, находится под опосредованным воздействием фактора морской стихии. Показатели данного фактора значимо (круговой фи-критерий φ* = 2,37; р £ 0,01) влияют на МГА в экипаже, не смотря на реальное отсутствие такого воздействия.

    Таким образом, социально-психологические закономерности МГА могут быть представлены сложной динамической системой эмпирически выявленных зависимостей влияния на МГА таких элементов социальной психологии экипажа корабля ВМФ как: военно-организационная культуры экипажа, субкультуры сообществ корабля, социально-психологический климат, уровни развития взаимодействующих групп, характер выполняемых ими социально-ролевых функций.

    Закономерность  МГА групп с  различной профессиональной компетенцией в экстремальных условиях совместной деятельности выявлялась на примере совместной деятельности главного командного пункта (ГКП) и поста энергетики и живучести корабля (ПЭЖ) в аварийных ситуациях. Экспериментальную выборку  составили 36 групп-команд, состоящих из 189 корабельных специалистов ГКП и ПЭЖ 18 экипажей кораблей Северного и Черноморского флотов России.  По мнению экспертов (56 слушателей и преподавателей ВМА им. Кузнецова) общий результат борьбы за живучесть корабля (БЗЖ) зависит на 78% от  результата совместной деятельности этих групп,  на 63% от профессиональной приверженности членов этих групп,   на 57% от соответствия профессионально-должностных и социально-статусных требований этих групп потребностям и ожиданиям, мотивам, склонностям, интересам других групп экипажа корабля. Кластерный анализ усредненных экспертных оценок максимального и минимального уровней профессиональных компетенций специалистов, входящих в ГКП и ПЭЖ и  уровнем компетенций, обеспечивающим их оптимальную МГА  показал низкую вероятность появления СМГА между КГП и ПЭЖ высоко уровня профессиональных компетенций и нацелил исследование на изучение групп с различным уровнем компетенций.

    Модель  профессиональных компетенций строилась  по методике отработанной на материале предыдущих исследований (Булгаков А.В., 2004). Стандартные компетенции личности: профессиональная подготовленность, практический опыт; умение творчески мыслить и действовать в условиях крайне жесткого лимита времени, огромных психических и физических нагрузок. Ключевые компетенции личности: сильная воля; развитые организаторские способности; энергичность, решительность, умение брать на себя ответственность за принятые решения и действия; оперативность, быстрая реакция, подвижность, выносливость и физическая сила. Ведущие компетенции организации: высокая требовательность к себе и подчиненным; глубокое уважение к подчиненным, умение прислушиваться к их предложениям, вовремя заметить и поддержать инициативу.

    Основными методическим средством изучения влияния на МГА профессиональных компетенций ГКП и ПЭЖ являлся психосемантический анализ. Семантическая  структура профессиональных компетенций определялись с помощью техники репертуарных решеток (ТРР) Дж. Келли. Выявлена сложная динамика взаимозависимости представлений специалистов о своих компетенциях, субъективная важность тех или иных компетенций лично для специалистов ГКП-ПЭЖ в аварийной ситуации.  Для анализа ТРР применялся многомерный анализ. В трехмерном пространстве межгрупповых отношений ГКП, ПЭЖ и ГКП-ПЭЖ сложились три кластера профессиональных компетенций различного уровня развития. Низкий уровень имеют  выносливость и физическая сила,  уважение к подчиненным и умение вовремя заметить и поддержать инициативу подчиненных. С учетом того, что две последние компетенции определены ведущими компетенциями военно-морской организации, полученный результат представляет ресурс в организационной и психолого-педагогической работе  руководства соединения кораблей. Средний уровень развития имеют в СМГА все стандартные компетенции и такие ключевые компетенции как быстрая реакция, умение брать на себя ответственность за принятые решения и действия. Наиболее развитыми являются ведущая компетенция организации – высокая требовательность и ключевая компетенция личности специалиста – сильная воля.

    При изучении взаимосвязи мотивационного профиля членов групп и групповых  субкультур ГКП и ПЭЖ выявлены оптимальные для МГА сочетания  мотивации и субкультуры. Результаты представлены в эмпирически  полученной типологии «Оптимального специалиста для доминирующей субкультуры военной организации». Серия  эксперимента была завершена проведением факторного анализа. Выявлены: фактор «различия в профессиональных знаниях, умениях, навыках специалистов ГКП и ПЭЖ» (факторный вес 0,181), фактор соотношения мотивационного профиля специалистов ГКП и ПЭЖ доминирующей ВОК корабля (0,208), фактор «уровень соответствия профессиональных компетенций ГКП и ПЭЖ компетенциям соединения кораблей» (0,089).

    Таким образом, закономерность МГА групп с различной профессиональной компетенцией в экстремальных условиях совместной деятельности определяется детерминацией  разрешения противоречий, возникающих в системе взаимодействия объективно-ситуативных, индивидуально-личностных и межгрупповых факторов. При этом в качестве основных противоречий выступают: на уровне стандартных компетенций: противоречие между реальным уровнем знаний, навыков, умений и нормативными требованиями специалистов; на уровне ключевых компетенций: противоречие между психологическими качествами, ресурсным потенциалом членов групп и военно-организационной культурой экипажа корабля;  на уровне ведущих компетенций: противоречие  между стремлением корабельных специалистов к оптимальным действиям в реальных аварийных условиях и необходимостью отрабатывать разнообразные методы, обеспечивающие положительную оценку выполнения профессиональных задач, даваемую флагманскими специалистами соединения кораблей.

    Закономерности  влияния внешних  социальных факторов на МГА в экипажах кораблей определены при изучении изменений в системе: внешние социальные факторы и военно-организационная культура экипажа корабля, субкультуры его групп, групповые адаптационный и мотивационный потенциалы.

    В исследовании сравнивались данные по Черноморскому и Северному флотам в форме естественного квазиэксперимента по схеме «ex post facto», где в качестве всеобъемлющего внешнего социального фактора являлся раздел Черноморского флота. Для измерения МГА использовался апробированный диагностический комплекс, существенно дополненный контент-анализом документальных источников, воспоминаний участников событий, имеемых результатов плановых диагностических обследований проведенных как лично автором, так и флотскими психологами. Экспериментальную выборку составили 216 групп-категорий из 18 экипажей кораблей ЧФ и 18 экипажей кораблей СФ. Кроме того, использованы результаты полугодовых оценок морально-психологического состояния (МПС) флотов на выборке 1200-1800 человек, представленные в ГШ ВМФ в 1994-2003 годах, экспертного опроса  40 офицеров и мичманов ЧФ с использованием ТРР Дж. Келли. Сравнительный анализ МПС экспериментальной (ЧФ) и контрольной (СФ) выборок показали: с одной стороны, сходную факторную структуру МПС различных групп  военнослужащих, с другой – были выявлены принципиальные различия, имеющие статистическую значимость на уровне p<0,01 по j круговому критерию Фишера. Факторная структура МПС военнослужащих по контракту представляет совокупность следующих показателей. Фактор 1 «Традиционный фактор МПС - сочетание удовлетворенности заботой государства с отсутствием конфликтов между офицерами и подчиненными». Фактор 2 «Наличие конфликтов среди военнослужащих различных категорий в сочетании с уверенностью в своих сослуживцах в боевой обстановке». Фактор 3 «Уровень понимания военнослужащими военной опасности». Фактор 4 «Удовлетворенность военнослужащих отношениями в воинском коллективе». Фактор 5 «Негативная значимость у военнослужащих понятий воинской чести и достоинства».

    Сравнительный анализ факторных структур МПС флотов позволил сделать следующие заключения. Во-первых, наиболее значимым фактором, влияющим на МПС, является фактор 1 (Сочетание удовлетворенности заботой государства с отсутствием конфликтов между офицерами и подчиненными). Но данный фактор  имеет значительно меньший вес в условиях воздействия специфических социально-политических условиях ЧФ 46% против 60% на СФ, что предполагает необходимость изменения социально-психологического воздействия на личный состав. При этом можно не вносить существенные коррективы в организаторскую и воспитательную работу, связанные с учетом   фактора 3 (Уровень понимания военнослужащими военной опасности)  и фактора 4 (Удовлетворенность военнослужащих отношениями в воинском коллективе). Они остаются традиционными для ВМФ. Во-вторых, выявлены существенные различия по фактору 2 (Наличие конфликтов среди военнослужащих различных категорий в сочетании с уверенностью в своих сослуживцах в боевой обстановке). При этом в самом названии фактора содержится конструктивное противоречие, отражающее по сути происходящие в воинских коллективах межгрупповые адаптационные процессы. Обозначены как тенденция к усилению негативных проявлений МГА (увеличение межгрупповой конфликтности), так и объединяющий момент – основной вид совместной деятельности – воинская деятельность в боевой обстановке. Выявленный фактор важен для управления экипажами кораблей и подразделений. В нем соединены желание военнослужащих выполнять свое прямое предназначение и необходимость со стороны командования наиболее полно реализовывать выявленный потенциал. В-третьих, присутствие в структуре МПС фактора 5 (Негативная  значимость у военнослужащих понятий воинской чести и достоинства), который представляет собой защитную реакцию офицеров и мичманов флотов на неудовлетворенность реализацией своих ожиданий от воинской службы («вечные» социальные вопросы, неуверенность в завтрашнем дне, не всегда четко формулируемая и реализуемая военно-морская политика государства и др.), на интенсивное влияние со стороны руководителей всех уровней, действующих по традиционно сложившейся в ВМФ системе психолого-педагогического воздействия.

      В целях исследования произведена  стандартизация показателей межгрупповой  адаптации на 18 экипажах кораблей  ЧФ и 18 экипажах кораблей СФ. Результаты представлены на рис. 3. Полученная методика хотя и достаточно в приближенном виде, но дает возможность дифференцировать воздействия внешнего социального фактора МГА от действия других сил СМГА. Этапы  сравнения выбраны исходя из исторически сложившихся и номинально оформленных периодов в развитии ЧФ России. Динамика МГА на кораблях ЧФ и СФ существенно различается. Следует отметить стабильность показателей МГА экипажей кораблей СФ.  Различия в результатах совместной деятельности в большей степени связаны с сокращением корабельного состава флотов, снижением напряженности боевой подготовки, несения боевой службы и т.д.

    Показатели  адаптационного, мотивационного потенциалов  в среднем по СФ, соответствие субкультуры  групп военно-организационной культуре экипажей кораблей остаются статистически неизменными. Профессиональная приверженность – линейно снижается. Адаптационный  потенциал групп экипажей кораблей ЧФ изменялся линейно от низкого значения в 1992-1993 годах к более высокому значению в 1998-2003 годах.

    Исследованием выявлены три фактора динамики мотивационного потенциала. Первый фактор образовал мотивационный потенциал офицеров и мичманов 1992-1993 и 1994-1997 годов (факторный вес 3,116), второй – офицеров и мичманов 1998-2003 годов (факторный вес 2,368, третий – военнослужащих по призыву всех периодов (факторный вес 2,573). Исследование показало на отсутствие конфликта мотивов между офицерами и мичманами кораблей в наиболее сложные периоды структурных преобразований на ЧФ 1992-1997 годов. Вместе с этим представления флотских офицеров и мичманов о структуре и динамике мотивации военнослужащих по призыву определены как устойчивые групповые стереотипы, которые указывают на шаблонность межгрупповых взаимодействий с подчиненными, погруженность в решение своих личных и в лучшем случае групповых задач. 

Рис. 3. Динамика МГА на кораблях Черноморского  и Северного флотов в 1992-2003 годах (в стенах).

Примечание: Показатели: 1 - результат деятельности групп; 2 - адаптационный потенциал групп; 3 - мотивационный потенциал групп;  4 - профессиональная приверженность; 5 -  соответствие субкультуры групп военно-организационной культуре экипажа. 

    Именно  стереотипы межгруппового взаимодействия и были использованы для попытки  перевода объективно имеющегося мотивационного противоречия между военнослужащими по контракту и военнослужащими по призыву, в плоскость межнациональных, межэтнических отношений. Содержательно динамика мотивационного потенциала представляет следующее. Во-первых, структура мотивации у военнослужащих по призыву более простая и значительно отличается от структур мотивации офицеров и мичманов. Преобладающим являются мотивы признания в воинском коллективе, зависящие от четкости организации корабельной службы, взаимоотношений, интереса к выполнению своих обязанностей. Не выражены мотивы взаимодействия с другими группами вне корабля и творчества. Во-вторых, выявлено сходство мотивационных структур у офицеров и мичманов ЧФ. У этих групп превалируют мотивы материального обеспечения, власти над другими, взаимоотношений и признания. На низком уровне для профессионалов находятся мотивы самосовершенствования и профессионального роста. Следует подчеркнуть более четкую структурную выраженность мотивационного потенциала у мичманов по сравнению с офицерами.  Видимо на ЧФ произошло смешивание групповой идентичности офицеров, начала размываться традиционная система мотивационная структура, определяющая отношение офицера к воинской службе.