Итак, мы можем  определить теперь место учения о  психическом внутри персоналистики.

Негативно определяя  психическое, следует прежде всего  сказать, что психическое не существует и не может быть понято само по себе. Мы отвергаем как и попытку  рассматривать психическое как  особую субстанцию, т. е. душу, которая  в человеке противостоит материальной субстанции - телу, как нечто особое, так и попытку искать в психическом сумму, агрегат конечных элементов сознания, которые соединены друг с другом по особым психологическим закономерностям (типа ассоциации). Напротив, при объяснении психического необходимо выйти за его рамки и обратиться к личности, которая как единственная подлинная субстанция и единственно действительное целое является лишь предварительным условием существования, функционирования психики, и только включенность психики в личность придает ей смысл. Короче, психика по отношению к фундаментальному бытию личности есть нечто акцидентальное, по отношению к целостности личности - нечто фрагментарное, по отношению к смыслообразующей функции личности - то, что не имеет самостоятельной ценности и получает смысл только благодаря своей включенности в личность.

Может, по-видимому, показаться, что мы, желая высоко оценить психическое, всем вышесказанным, наоборот, приуменьшили его значимость. Но этот вывод неверен: он обусловлен тем, что многие значимые свойства и особенности личности ранее неправильно приписывали психическому как таковому. Поэтому психология не может быть вполне самостоятельной наукой, ибо ее основным вопросом становится вопрос о значении психики в личности, и поэтому своей научной предпосылкой она должна иметь персоналистику.

Так как личность живет в определенном, окружающем ее мире, то она проявляет свое бытие  двояко: для себя самой ("внутрь") или "в себя" (nach innen), то для существующего  вне ее другого мира ("наружу" или "из себя" - nach aufien). Постоянно существующее единство личности при этом не нарушается. В этом и состоит различие психического и физического. Это не два отдельных и параллельно развертывающихся процесса (как пытались их представить Спиноза и современный параллелизм), а два способа переживания личностью своей сущности, два направления разрядки стихийной активности личности. Исходно все физическое в личности есть "стремящееся наружу", или "проявляющееся вовне", психическое - стремящееся внутрь (проявляющееся внутри) личности. Оба этих процесса теснейшим образом связаны друг с другом, но не так, что каждый элемент физического соответствует каждому элементу психического (такое объяснение было бы возвратом к механистическому разложению личности на отдельные элементы); поскольку оба элемента принадлежат к одному и тому же целому, они связаны между собой целевыми и смысловыми связями.

Из всего вышесказанного следует определенный вывод для  возникающей в настоящее время  науки о выражении (физиогномики, графологии и т. д.), о ней мы можем сказать здесь лишь в общих чертах. Отдельные физические особенности (черты лица, движения руки при письме) не являются знаками каких-то изолированных душевных состояний, но непосредственно или опосредованно, прямо или косвенно указывают на характерные особенности целостной личности, которые проявляются в определенных душевных процессах. Тесно связанная с этими исследованиями характерология является поэтому не отраслью психологии, а частью персоналистики, которая с той же необходимостью, что и душевные переживания, должна исследовать телесные проявления этих переживаний.

Главным для  нас является "внутреннее проявление" (Innerung) - тот акт личности, который создает в ней психическое. Личность превращает собственное бытие (Sein) в сознание (Bewusstsein - букв, "осознанное бытие"), свою жизнь (Leben) - в переживание (Erieben). О том, как это происходит, спорят до сих пор, но мы можем уже кое-что сказать о значении этого факта.

Чтобы понять значение появления сознания, мы должны противопоставить понятия "конвергенция" и "конфликт". Конвергенция создает и направляет жизненные процессы, конфликт пробуждает переживание. Пока жизнь личности течет по обычному или привычному руслу, пока конвергенция есть беспрепятственное взаимодействие окружающих условий и внутренних диспозиций, жизнь идет спокойно и не нуждается во внутреннем отражении, и только там, где существует внутренняя или внешняя неопределенность, возникают затруднения и противоречия, столкновения этих противоречий "высекают искру сознания". Поэтому в сознании отражается не вся жизнь целиком, а только те ее стороны, которые связаны с жизненной борьбой; в самосознании отражаются борющиеся стороны "Я"; из объективного мира в сознании отражается та его часть, которая должна быть покорена личностью или отвергнута ею.

Так как чем  больше организована личность, тем  больше она несет в себе содержаний, событий и ценностей, которые она, преодолевая различные напряжения и затруднения, должна сорганизовать в единое целое, то вместе с развитием личности увеличивается и сознание. (Сравним, к примеру, животное с человеком, ребенка со взрослым, человека первобытной культуры с культурным человеком.) Таким образом, сознание играет важную роль в жизни личности высокого уровня развития, но оно не является единственно определяющим условием, не меньшую роль играет бессознательное. Понятие "бессознательное" - открытие и исследование которого - великая заслуга последнего столетия, получает свое оправдание в рамках персоналистики. В то время как эта сила, охарактеризованная только в негативном плане, предстает перед нами парящим в воздухе таинственным призраком (таинственным призраком, парящим в пустоте), как у Эдуарда Гартмана и 3. Фрейда, теперь бессознательное позитивно характеризует жизнь личности, поскольку оно имеет отношение к сознанию, не выступая, однако, как результат направленного внутрь акта. Бессознательным является то постоянное в личности, что связывает в единое осмысленное целое отдельные проблески сознания, которые, если их рассматривать изолированно, выглядели бы хаосом точек. Бессознательными являются последствия сознательных переживаний, поскольку o они стали частью "психофизически нейтральной" жизни и здесь вновь (как содержания памяти) могут приобрести внутренний характер. Бессознательными являются и те виды деятельности, для осуществления которых требуется и сознание (поступок, творчество); наконец, бессознательными являются те редкие предельные состояния, возникающие тогда, когда на время исчезают противоречия, порождающие сознание (экстаз, мистические видения). Так, бессознательная устремленность личности на цель образует неясный, но смыслообразующий фон, на котором выделяются различные по своему виду и степени ясности сознательные впечатления.

Сознание и  бессознательное вместе исчерпывают  объем понятия "психическое". "Психическое" есть личность в совокупности ее внутренних свойств, т. е. постольку, поскольку  ее жизнь фактически выражает эти внутренние условия или стоит к ним в определенном отношении.

Следующее относится  прежде всего к понятию "переживание". Если мы назовем отдельный процесс  жизни личности, который может  быть выделен из общего потока как  отдельная структура (например, произволь иное действие), "жизненным событием" (Lebnis), то оно пока еще психофизически нейтрально. Когда же оно входит во внутренний мир, оно становится "переживанием", но чаще всего - поскольку оно проецируется в сознание не полностью - жизненное событие становится переживанием настолько, насколько оно переходит во внутренний мир. Переживание, как и соответствующее ему определенное событие, так же актуально, сконцентрировано (в нем мгновенно концентрируется жизнь личности), структурировано: различаются центр и периферия, оно выделено из фона и внутренне расчленено.

Но смысл переживания  не может быть вскрыт из его наличного  бытия. Личность переживает - нечто. Что  такое это нечто? Вспомним, что  сознание возникает из конфликтов, которые затрудняют конвергенцию. В нейтральном событии личность еще неразрывно связана с миром, в переживании личность стремится к разрушению этой связи. Любое переживание есть одновременно разрушение живого единства "Я" и мира, субъекта и объекта. В соответствии с этим любое переживание имеет то или иное направление. Его объект - либо собственная личность, актуальное состояние которой в данный момент переживается как чувство; активность личности выступает в переживании как ее волевая регуляция, а бытие личности в течение длительного времени - как ее самосознание, - либо мир, существование которого в настоящий момент выступает в переживании как восприятие, прошлое и будущее этого мира - как представление и память, а бытие его в течение длительного времени - как идея.

По-видимому, по этому основанию могут быть расклассифицированы  в основном все содержания сознания: если в прежней психологии основные их виды считались первичными, далее  неразложимыми исходными качествами души, то в нашей теории эти содержания рассматриваются как производные личности, которая наполняет их смыслом.

Это значение переживания, не определяющееся полностью его  наличным бытием, может быть названо  символическим. Этим словом мы хотим  подчеркнуть своеобразие теснейшей  связи изображаемого и изображения. Это значит, что "Я" символически выражает себя в чувственных и волевых переживаниях, переживания представляют собой определенную проекцию "Я", хотя неполную и неясную, а фрагментарную и неточную, может быть, даже искаженную, ибо сознание принципиально не может достичь глубочайших слоев "Я". И точно так же в восприятиях и воспоминаниях символизируются определенные области объективного мира: и в этом случае содержание сознания есть неточное отражение этого мира, приблизительное отражение его отдельных сторон, переработанная модель этого мира, и как бы ни было велико стремление к объективации, никогда нельзя полностью уничтожить теснейшую конвергентную связь между "Я" и миром, человек всегда воспринимает, вспоминает, мыслит объекты сквозь окрашивающую все по-своему завесу субъективности.

Если мы будем  негативно характеризовать этот символический характер переживаний, то мы должны говорить об "ошибках  сознания", это означает, что могут  существовать различия между предметом  и соответствующим содержанием  переживания. Эти ошибки сознания в области объектных переживаний (objektivierende Erlebnisse) давно уже стали проблемой для психологии, подробно исследуются ошибки органов чувств, памяти, мышления (ложные выводы, ошибки суждения). Из наших исследований следует, что подобно ошибкам сознания существуют ошибки и в области субъективных (subjektivierende) переживаний: мои чувства могут ввести меня в заблуждение относительно моего действительного состояния; я могу ошибочно осознавать мотив моего желания, принимая его за действительную движущую причину моих действий; мое знание о собственном "Я" может не соответствовать действительности. С тех пор как мы впервые убедились (главным образом благодаря психоаналитическим работам), что такие обманы сознания существуют, прошло совсем немного времени, но персоналистика теперь может их теоретически объяснить, ибо она считает, что личность представляет собой нечто иное, чем сознание, которым она обладает, и чем то знание, которое она о себе имеет. Фактически наши переживания также мало раскрывают нам собственную личность ("Я в себе"), как и познание мира ("вещи в себе").

Но - и теперь мы переходим к позитивной стороне  проблемы, - хотя мы никогда не можем  познать до конца "вещь в себе" и "Я в себе", все же наши переживания  постоянно приближаются к этому. Любое познание объекта (в восприятии, представлении, мышлении) есть постоянное стремление приблизиться к объекту, освободиться от иллюзий, если они обнаружатся. Всякое субъективное переживание не есть самопознание личности (т. е. восприятие собственной личности самой по себе), но поиск, открытие собственного "Я". Для психологии здесь, однако, вновь возникает проблема интерпретации символики переживаний, по скольку переживание само по себе ничего не значит, но всегда указывает на то, что глубже. Поэтому толкование становится необходимым психологическим методом, который следует восстановить в правах и разработать способы его строго научного применения. Толкование уже давно используется в отдельных областях психологии: вспомним, например, толкования снов психоаналитиками, объяснение почерка графологами, толкование результатов тестов психотехниками, но до сих пор отсутствовало теоретическое обоснование этих методов, да и в самом процессе толкования царил полный произвол и делались ненаучные обобщения (такова, например, известная попытка объяснить все лежащие на поверхности переживания глубинными сексуальными влечениями). Так как персоналистика дает теоретическое обоснование толкованию явлений сознания, одной из важнейших задач научной психологии становится разработка методологии толкования.

Персоналистическая  психология.

Согласно Штерну, Персоналистическая психология (далее П.п.) представляет собой новую ориентацию всей психология, науки, ставящей в центр своих исследований целостность личности как структурное образование, состоящее, в свою очередь, из частных целостных подструктур — органов, функций, отношений, направленности на различные цели, определенных достижений, свойств и переживаний, находящихся в соподчинении друг с другом.  
При этом целостность личности никогда не является законченной и определенной раз и навсегда конструкцией, она всегда неоднозначна и существует одновременно реально и потенциально.  
По Штерну, активность личности приобретает смысл и направление благодаря системе целей, включающей одновременно личность и мир.  
Цели самой личности, достижение которых способствует ее самосохранению и саморазвитию, противостоят внешним по отношению к ней целям.  
Последние существуют в целях, в которые личность включена как подцелое; они ставятся окружающими людьми, представлены в произведениях культуры и абстрактных идеалах.  
Возникающее при этом противоречие между двумя установками на различные цели привело бы к уничтожению единства личности, если бы над ними не возникала подчиняющая их себе третья целевая установка — интроцепция, т. е. превращение чужих целей в собств. цели личности.

В своей теории Штерн уделяет большое внимание вопросам взаимодействия личности и окружающего мира.  
Для объяснения причинной взаимосвязи личности и мира он обращается к предложенной им теории конвергенции.  
Последняя, с т. з. Штерна, означает взаимодействие мира и целеустремленной личности.  
В любом поступке, любом личностном состоянии, всегда содержатся оба этих фактора: внутреннего стремления и внешнего влияния.  
Только та область внешнего мира становится миром личности, которой противостоит и на которую направлено какое-либо внутреннее стремление личности.  
И только те внутренние целевые установки могут осуществиться и привести к тем или иным особенностям жизни, для которых налицо такие внешние объективные условия, как, например, раздражители, материал, задача, наказания и поощрения.

Личность несет  в себе внутренние потенции, скрытые  энергии, которым не присуща еще  определенная фиксированная целенаправленность, — т. н. диспозиции.  
В начале жизни они обладают многозначной неопределенностью (как предрасположения), но постепенно благодаря активной конвергенции с миром они все более и более развиваются в определенном направлении, т. е. становятся однозначными (как свойства). Поэтому сама личность пластична, но всегда до определенных пределов.  
В связи с этим развитие личности Штерн трактует не только как последовательную цепь событий, но прежде всего как осмысленное саморазвертывание личности как целого.  
В этом развитии любое частное достижение влечет за собой изменение ее как целого.